Думаю, что начинать разговор о романе нужно с его героя. И вот здесь – ещё одно отличие экранизации от первоисточника, потому что в книге Иван Рябов появляется на самых первых страницах.
Роман открывается прологом, начало которого я уже цитировала, рассказывающим о подготовке артели в путь «для дальнего плавания на Новую Землю - на Матку». И сразу же выделяется среди всех Иван Рябов, которого старый кормщик Мокий отрекомендует монастырскому келарю: «С малолетства в море, хоть и молодёшенек, а всего хлебнул, компас знает, по звёздам хаживал, артель за ним куда хочешь пойдёт».
А в конце пролога будет сцена, в фильм вошедшая почти без изменений, когда старик-кормщик, сказав, что «отходил своё», спросит у собравшихся: «Люб ли вам, братцы, первым кормщиком Рябов Иван сын Савватеев?» Будут всем нам, думаю, памятные вопросы и ответы, будет упоминание, что «отец его первым кормщиком ходил, нынче – ему». И будет горький ответ Рябова на слова старика, посоветовавшего: «Полегче бы, Иван Савватеевич, с зеленым вином». «А ежели она не в радость бывает, жизнь, - тогда как?» - скажет он.
Уже много позже, познакомив нас с удивительными поворотами в жизни героя, автор поведает историю его любви, расскажет о первой встрече с Таисьей, случившейся «в давнее лето дождливым субботним вечером», когда «от нечего делать кормщик Рябов заглянул в слободу на Мхи, искал, где бы повеселее, пошумнее погулять». В экранизации всё это будет раньше, и это вполне объяснимо, иначе мы, наверное, просто заблудились бы во времени. Но мне кажется, что именно такое начало, показавшее нам уже вполне сложившегося и немало пережившего героя, говорит о многом. Мы сразу видим центрального персонажа.
В фильме же, в самом начале, мы видим Петра и его «потешных», появится даже (вопреки роману, кстати) Молчан, и лишь после разговора Иевлева с «трудником», посоветовавшим ему «ступать в город Архангельский», появится титр «Белое море», и мы увидим борющихся со штормом рыбаков.
Фильм как бы указывает, что речь в нём пойдёт, в первую очередь, о времени, о переменах, совершающихся в России. А роман показывает, что герой его – человек очень своеобразный и интересный.
И, чтобы потом уже к этому не возвращаться, - к тому, что известно о прообразе героя романа. В одном из комментариев мне написали об «Иване Савватеевиче Седулянове, более известном по уличному прозвищу Рябов». Википедия, которой я, в принципе, доверяю мало, сообщает: «Иван Ермолаевич Седунов (Иван Рябов, Иван Ряб) — поморский кормщик, уроженец села Мудьюга… на Зимнем берегу Белого моря, герой сражения у Новодвинской крепости. Вместе с Дмитрием Борисовым Поповым считается спасителем Архангельска в начале Северной войны». Указания на Седунова я встречала и в других местах. Эти разночтения, как мне кажется, тоже указывают на отсутствие точной информации. В одних источниках читала, что Рябов всю жизнь прожил «бобылём», в других – что потомки его до сих пор живут в Архангельске (во всех художественных произведениях у него есть жена или невеста).
А вот что ещё меня заинтересовало из указаний этого не слишком уважаемого источника (но тут они оказались точными) – это другие произведения, посвящённые подвигу Рябова. Их названо три, и мне удалось их найти. Я не буду подробно останавливаться на рассказе Н.А.Бадеева «Корабельный вож»: здесь представлена своего рода экскурсия по музею, рассказывающему о славных делах флота, и подвиг Рябова – один из эпизодов.
Самое, наверное, первое произведение - драма небезызвестного Н.В.Кукольника «Иван Рябов, рыбак архангелогородский», «представленная в первый раз 12 Апреля 1839 года, в бенефисе П.А.Каратыгина».
В ней указано точное время и место: «Действие, в 1701 году 26 июня, на острову Новая-Двинка, в пятнадцати поприщах от Архангельска, близ Березовского Устья Двины». Среди действующих лиц, помимо Рябова, - его невеста Настасья, её отец, лоцман Антип Мироныч Панов, и Дмитрий Горожанин.
Достаточно подробно останавливаюсь на драме, так как думаю, что Герману она всё же была известна (случайно ли совпадение некоторых имён?). Но вот весь настрой её…
Как и обычно в ура-партиотическом творчестве Кукольника, Рябов открыто заявляет о своём намерении: «Люди добрые! братья родные! я спасу Архангельск», - хотя и не говорит прямо, на что решился, но уговаривает идти с собой Митю («Эх, Митя, Митя! Кабы я по-ихнему, по-немецкому знал, я бы тебя на честную беду не сманивал... Один бы пошёл, об одном бы плакали, за одну душу молились! Одному спасибо всей земле православной...») И уходит на подвиг, оплакиваемый Настасьей, но благословляемый её отцом и полковником гайдуцкого полка Григорием Животовским.
В драме всего два действия. Во втором будут переживания тех, кто остался на берегу, рыдания Настасьи, а затем рассказ чудом спасшегося с вражеского корабля лавочника Ивана Шубника о подвиге и гибели Рябова. И Животовский провозгласит: «Умер, матушка, как и мы все умрём; да только не умрёт в людской памяти, до скончания света. Преосвященный Афанасий укажет записать Ивана и его подвиг в летопись, а Царь Государь велит по всей Руси объявить о нём: и про Ивана будут говорить даже там, где солнце ото сна встаёт!»
Но после общей молитвы «на валу является Рябов, держа в руках труп Мити. Вода льётся с волос и с простреленного полушубка». И закончится драма его воззванием: «Благодарю Тебя, Господи! Ты укрепил меня на пути трудном; Ты не дал мне обронить дорогого трупа; Ты сохранил меня цела и невредима, когда меня осыпали дождём свинцовым. Ни одной раны, Господи! ни одной раны! С мели на мель, с камня на камень!... Без Твоей помощи, мог ли я дойти до своего берега?... И сбылось слово церковное: "Кто Бог велий, яко Бог наш!"»
Комментировать я, разумеется, не буду; думаю, что главное отличие романа от драмы видно сразу (а желающие смогут найти её и прочесть целиком).
Есть ещё повесть Е.Ф.Богданова «Лодейный кормщик», где мы читаем примерно то же, что описано в романе Германа. Целиком я повесть, простите, не осилила: всё время преследовало ощущение какой-то вторичности (и действующие лица в ней всё те же: Иевлев, Резен, Крыков – оставшийся, кстати, в живых). Повесть была написана, как я поняла, лет через десять после выхода эпопеи.
И, наверное, самое важное: все перечисленные мной произведения говорят только об одном событии – подвиге кормщика, посадившего на мель вражеский корабль. В повести Богданова, правда, есть рассказ о «благодарности» воеводы, засадившего Рябова в острог, а закончится всё торжеством справедливости: приехавший в Архангельск царь освобождает кормщика, целый год томившегося в застенке, и, побеседовав и выпив с ним, награждает:
«— Дарю тебе кафтан со своего плеча и еще жалую лоцманской одеждой, какая по форме надлежит двинским лоцманам. Деньжишек получишь за верную службу. Велю освободить тебя, кормщик, от податей и тягла на все время, сколько хватит жизни твоей…
Обласканный царем, Иван опустился на колени. Петр засмеялся:
— Э, кормщик! Негоже помору на коленях ползать, хотя бы и перед царём. Вставай! Ты свободен!»
А в «России молодой» мы видим весь путь героя: от не описанных подробно, но легко восстанавливаемых по отдельным деталям детских лет до одного из царских соратников, о котором будет сказано: «На Руси еще сколь великое множество будет подобных нам вице-адмиралов, генерал-адмиралов, шаутбенахтов и иных прочих, в высоких чинах обретающихся. А первый лоцман, покуда Русь живет, навеки в её гиштории един пребывать будет. Для того он и первый!»
И это становление характера человека, не желающего «жить потише», нам и предстоит проследить…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Уведомления о новых публикациях, вы можете получать, если активизируете "колокольчик" на моём канале
Путеводитель по циклу здесь
Навигатор по всему каналу здесь
