Утро в Пансионате началось не с крана, не с радио, и даже не с каши Плиты. Оно началось с... звука.
Громкого, нескладного, как если бы кто-то уронил чемодан, крикнул "ой!" и споткнулся о собственный голос.
Слышащая проснулась резко, с пульсом в ушах. Она прижалась к двери, прислушиваясь. Коридор дышал. А потом — снова:
— Ну вы и.... Приём тут, конечно... Эх! Тихо, как в музее восковых фигур! Где тут ресепшн? Или хотя бы автомат с кофе?
Голос был яркий, звучный, будто прорывался сквозь вату, сквозь стены, сквозь всё то, что обычно глушило людей здесь.
Она вышла в коридор. У поворота стоял человек. Среднего роста, лохматый, с курткой на одном плече и чемоданом, из которого вываливалась связка проводов, игрушечный мяч и расческа в виде кита.
— Привет! — сказал он, заметив её. — Ты местная? Или тоже в отпуске от жизни?
— Ты... только что приехал? — осторожно спросила она.
— Ну, формально — прибыл. Никакой вам зоны прибытия, пледа или хотя бы чашки чая. Просто хлоп — и ты здесь. Меня, кстати, зовут... — он замялся, — ну, пока можно звать меня Шумный. Мне кажется, так будет правильно.
Слышащая моргнула. Она хотела сказать, что здесь не выбирают прозвище сами. Что это даёт кто-то другой. Но решила промолчать.
— Тебя как звать? — спросил он.
— Слышащая.
Он прищурился:
— Поэтично. Будешь моей проводницей?
Она не ответила. Но шагнула в сторону — жестом, который значил: «Пойдём».
________________________________________________
Шумный говорил без остановки. Про стены («напоминают санаторий для дикторов»), про лестницу («кажется, она скрипит в нотах фа-диез»), про еду («каша как по ГОСТу 1954 года»), про Управляющего («улыбка, как у налогового инспектора в отпуске»).
Слышащая слушала. Иногда кивала. Иногда — хотела засмеяться, но сдерживалась. В нём было что-то… знакомое.
Не лицо. Не походка. А интонация. Как будто он однажды уже говорил ей: «Ты слышишь меня?» — но тогда она не ответила.
Что тревожило сильнее всего — он не удивлялся. Ни туману, ни стенам, ни еде, ни молчаливым лицам. Как будто уже всё видел. Как будто знал, куда попал. Его болтовня прикрывала странное знание, как будто Пансионат не был для него чужим местом. Он не задавал вопросов. Это — пугало.
________________________________________________
Они прошли в столовую. Плита молча поставила перед ним тарелку с серой кашей.
— Спасибо, дорогуша, — сказал он. — Надеюсь, здесь добавку можно просить?
Плита смерила его взглядом. Потом вышла.
— Что за народ, — пробормотала она. — То глухие, то клоуны.
________________________________________________
Вечером Слышащая сидела у себя в комнате. Он — в соседней. Он пел. Фальшиво, но громко. Как будто боялся тишины.
Слишком живой, — подумала она. — Слишком громкий.
Но что-то в ней отозвалось. Как будто за этим голосом — было что-то и её. Или кто-то. Она достала тетрадь. Написала: Шумный. Не вписывается. Но что, если это и есть голос, который я потеряла?
И в этот момент в коридоре что-то щёлкнуло. Будто замок. Или запись. Или просто воздух решил сменить пластинку.
Продолжение следует...
