Дождь стучал по подоконнику маленькой кухни, словно отбивая такт вечному цейтноту Арины. На плите шипела овсянка, в одной руке она пыталась удержать вертлявого годовалого Степу, другой – помешивала кашу и одновременно смотрела на экран телефона, где начальник в рабочем чате сыпал вопросами. «Мамочка, а когда мы пойдем гулять?» – дернула ее за халат пятилетняя Лера, с тоской глядя на залитые дождем качели во дворе. Сердце Арины сжалось. Сегодня был четверг, а значит, единственный шанс закончить квартальный отчет до дедлайна – это если свекровь, Светлана Петровна, все-таки придет.
Арина набрала номер. Звонок был долгим. Наконец, хриплый, слабый голос ответил:
– Алло? Аришенька? – Светлана Петровна говорила так, будто каждое слово давалось с трудом.
– Здравствуйте, Светлана Петровна. Как самочувствие? – спросила Арина, стараясь звучать участливо, хотя внутри все уже сжалось в комок предчувствия.
– Ох, деточка… – раздался глубокий, мучительный вздох. – Так плохо, так плохо… Голова трещит, давление за двести, кажется. Сердечко пошаливает. Врач сказал – полный покой, никаких стрессов. Я так переживаю за вас, знаю, вам помощь нужна… но сил нет, совсем нет. Лежу, таблетки пью.
Арина закрыла глаза. Опять. Уже третий раз за месяц. Каждый раз, когда ей отчаянно нужна была помощь с детьми, Светлана Петровна внезапно «заболевала». Достаточно серьезно, чтобы не прийти, но не настолько, чтобы вызывать скорую или беспокоить ее любимого сына Максима.
– Я понимаю, – с усилием выдавила Арина. – Не беспокойтесь, отлеживайтесь. Поправляйтесь.
– Спасибо, родная… Ты у меня золотая, – прошептала свекровь и отключилась.
Арина взглянула на Степу, который упорно пытался засунуть ложку в розетку, на Леру, рисовавшую фломастером на обоях, и на мигающий экран ноутбука, где отчет ждал своего часа. Слезы навернулись на глаза от бессилия. Она сгребла Степу на руки, увела Леру от обоев, усадила дочь перед планшетом с мультиками, сунула Степе в руку погремушку и, удерживая его одной рукой, другой отчаянно застучала по клавиатуре. Каша на плите благополучно пригорела.
Вечером Максим пришел усталый, но довольный – удалось закрыть важный проект. Арина встретила его молчаливой тенью на кухне, где пыталась отмыть пригоревшую кастрюлю и одновременно успокоить капризничающего Степу.
– Что случилось? Опять тяжелый день? – спросил он, целуя ее в макушку.
– Мама твоя… опять заболела, – тихо сказала Арина, не оборачиваясь.
– Опять? – Максим нахмурился. – Надо же, как не вовремя. Ну что поделать, возраст. Надо сходить к ней завтра, проведать, продукты купить. Она одна, бедолага.
Арина промолчала. Говорить, что она не верит в эти внезапные недуги, было бесполезно. Максим считал свою маму святой женщиной, которая «всю жизнь положила на него». Любые сомнения Арины он воспринимал как личное оскорбление и неблагодарность.
Прошла неделя. Светлана Петровна периодически звонила, жаловалась на здоровье, но голос ее звучал все бодрее. Арина, выбившаяся из сил между работой, детьми и домашним хозяйством, чувствовала, как нарастает раздражение. В пятницу Лера пришла из садика с температурой. Арина взяла срочный отгул. В понедельник разболелся Степа. Максим был в командировке. Светлана Петровна, узнав о «карантине», тут же сообщила, что очень боится заразиться, у нее «слабый иммунитет», и сидеть с внуками, конечно, не сможет. Арина провела бессонную ночь между двумя кроватками, слушая хриплое дыхание детей, и чувствовала, как последние капли терпения уходят.
Во вторник Лере стало легче, температура спала. Степа, хоть и сопливил, но был бодр. Арина, измотанная до предела, решилась на отчаянный шаг. Она нарядила детей – Леру в яркое платье, Степу в смешной костюмчик мишки – и поехала к Светлане Петровне. «Пусть бабушка хоть часок посидит, пока я в аптеку схожу и хоть кофе выпью нормально», – думала она, паркуясь у знакомого дома.
Поднявшись на третий этаж, Арина нажала звонок. Долго никто не открывал. Она уже собралась звонить в дверь, когда услышала за ней торопливые шаги и взволнованный голос свекрови: «Иду, иду!» Дверь распахнулась. Перед Ариной предстала Светлана Петровна. Но не бледная, страдающая женщина, а румяная, с мокрыми от пота висками, в ярком спортивном костюме и кроссовках. В руках она держала… смартфон с включенной фронтальной камерой.
– Ой, Ариша! Детишки! – воскликнула она, но в ее глазах мелькнул не испуг, а скорее досада и замешательство. – Что вы… так неожиданно?
– Здравствуйте, Светлана Петровна, – Арина с трудом нашла голос, ошеломленная видом и энергией свекрови. – У Леры и Степы были сопли, но вроде получше. Думала, вы посидите с ними часик, пока я до аптеки сбегаю. Вы… вы что, занимались?
Светлана Петровна быстро оправилась:
– Да что ты, деточка! Какие занятия! Я… я уборку делала. Очень тяжело, знаешь ли, в моем состоянии. Пыль протирала, еле ноги волочу. Вон, даже вспотела от слабости. – Она нервно вытерла лоб рукавом кофты.
– Бабуля, а что это у тебя? – Лера, не обращая внимания на взрослые разговоры, потянулась к яркому браслету на запястье бабушки. Это был современный фитнес-трекер.
– Ах, это… это подарок, – поспешно прикрыла браслет рукой Светлана Петровна. – Для давления, меряет.
Арина молча смотрела на нее. Спортивный костюм, кроссовки, фитнес-браслет, пот, бодрый вид… и эта история про уборку и «еле ноги волочу». Что-то не сходилось. Слишком уж не сходилось.
– Ну, раз вы так плохо себя чувствуете, мы не будем вас беспокоить, – сказала Арина холодно. – Поправляйтесь.
Она развернулась и повела детей обратно к лифту. За спиной она услышала недовольный вздох свекрови и звук захлопывающейся двери.
Вечером Максим вернулся из командировки. Арина ждала его, сидя на кухне с чашкой остывшего чая. Она рассказала все. Про неожиданный визит, про спортивный костюм, пот, фитнес-браслет и неуклюжие оправдания.
– Ты что, серьезно? – Максим смотрел на нее с недоверием. – Мама? Она же еле ходит! Ты, наверное, что-то не так поняла. Может, ей стало плохо после уборки? Или она просто переодевалась? Браслет… ну, может, это и правда тонометр какой-то новый.
– Макс, она выглядела абсолютно здоровой! Бодрой! – настаивала Арина. – Никакой одышки, никакой бледности. И этот браслет – я точно знаю, как выглядит фитнес-трекер! Она притворяется! Просто не хочет сидеть с детьми!
– Не говори ерунды! – резко оборвал ее Максим. – Мама души не чает в Лере и Степе! Она просто болеет часто, возраст! Ты что, считаешь ее лгуньей? Да как ты можешь!
Завязался тяжелый, полный взаимных упреков разговор. Арина чувствовала себя преданной. Не только свекровью, но и мужем, который отказывался видеть очевидное. Они заснули, отвернувшись друг от друга.
На следующий день Арина взяла отгул. Дети были дома, садик не принимал после болезни без справки. Она чувствовала себя разбитой и морально, и физически. Около полудня раздался звонок в дверь. На пороге стояла Светлана Петровна. Она была одета в свой обычный струящийся домашний костюм, лицо было бледным, без румянца, она опиралась на тросточку, которой раньше Арина никогда не видела.
– Аришенька, я пришла извиниться, – сказала она слабым голосом. – Вчера я была не в себе… после уборки… совсем с ног свалилась. Но я так переживала за тебя, за детишек. Вот, принесла вам пирожков домашних. – Она протянула пакет.
Арина машинально взяла пакет, пропуская свекровь в прихожую. Светлана Петровна медленно, с видимым усилием сняла пальто и обувь.
– Ох, как тяжело… – простонала она, опускаясь на табурет. – Голова кружится. Но я думала, тебе помощь нужна. Вот, пришла. Силы собрав.
Арина смотрела на нее. Вчерашняя энергия и румянец исчезли без следа. Теперь это была хрупкая, страдающая женщина. Слишком хрупкая? Слишком страдающая? Сомнения грызли Арину, но вид свекрови был настолько убедителен, что она почувствовала себя виноватой за свои вчерашние подозрения.
– Спасибо, Светлана Петровна, – сказала она, смягчаясь. – Пойдемте на кухню, чайку попьем. Лера, Степа, бабуля пришла!
Светлана Петровна улыбнулась детям слабой, усталой улыбкой. Она села за стол, осторожно попивая чай, и жаловалась на давление, на бессонницу, на врачей. Арина слушала, кивала, но в душе оставался холодный камень недоверия.
Прошло несколько дней. Арина вернулась к работе. Свекровь периодически звонила, по-прежнему жалуясь на здоровье, но намекая, что «если очень-очень нужно», она «попытается найти силы». Арина вежливо отказывалась, ссылаясь на то, что справляется сама или нашла няню на пару часов. Она избегала личных встреч, не готовая снова видеть это перевоплощение.
Однажды вечером, забирая Леру из садика, Арина разговорилась с другой мамой, Ольгой, которая жила в соседнем со свекровью подъезде.
– А твоя свекровь, Светлана Петровна, просто молодец! – неожиданно сказала Ольга. – Я ее вчера в нашем новом фитнес-клубе видела! В бассейне плавала, потом на йогу шла. Энергии – хоть отбавляй! Говорила, что ходит уже месяц, три раза в неделю, и чувствует себя на двадцать лет моложе. Выглядит потрясающе!
Арина замерла. Фитнес-клуб. Бассейн. Йога. Три раза в неделю. Месяц. То есть именно тогда, когда она «умирала» от давления и сердечной недостаточности, не в силах посидеть с внуками пару часов.
– Да? – с трудом выдавила она. – Не знала… Она… она не рассказывала.
– Скромница! – засмеялась Ольга. – Но я ее сразу узнала. Она очень оживленно рассказывала тренеру, как рада, что наконец-то занялась собой, что внуки подрастут – тогда и будет с ними возиться, а пока надо пожить для себя.
Слова Ольги ударили Арину как обухом. «Пожить для себя». Пока внуки маленькие и требуют максимум внимания и сил. А когда подрастут и станут «интересными», тогда, возможно, и будет время. Вся картина сложилась воедино: внезапные «болезни» в нужные моменты, энергичная Светлана Петровна в спортзале и хромающая, бледная – на пороге ее дома. Это был не просто эгоизм. Это был продуманный обман. Игра. Использование сыновьей слепой любви и невесткиного чувства долга.
Арина шла домой, ведя за руку Леру и катя коляску со спящим Степой. В голове роились мысли, смесь гнева, обиды и… странного облегчения. Теперь она *знала*. Не подозревала, а знала.
Дома ее ждал Максим.
– Мама звонила, – сообщил он. – Говорит, что чувствует себя немного лучше. Спрашивала, не нужна ли помощь в выходные. Может, свозить детей к ней в субботу? Она соскучилась.
Арина посмотрела на мужа. Его лицо светилось радостью за «поправляющуюся» маму. Он так искренне верил в эту игру.
– Нет, Макс, – сказала она спокойно, но очень твердо. – В выходные мы едем в зоопарк. Всей семьей. А маме… – Арина сделала небольшую паузу, – маме я искренне желаю здоровья. Пусть продолжает заниматься собой. Ей это явно идет на пользу. Но сидеть с детьми она больше не будет. Никогда. Мы справимся сами.
Максим удивленно уставился на нее:
– Что? Почему? Ты что, обиделась на нее? Из-за того, что она болела?
– Нет, Максим, – Арина встретила его взгляд. – Я не обиделась. Я просто увидела правду. И приняла решение. Детям нужна искренняя забота, а не спектакль. И нам с тобой – тоже.
Она не стала рассказывать про фитнес-клуб и Ольгу. Не стала приводить доказательств. Потому что если человек не хочет видеть, никакие доказательства не помогут. Она просто обозначила границу. Твердо и окончательно. Ради себя. Ради своих детей. Ради того, чтобы в их доме не было места фальшивым болезням и таким же фальшивым бабушкиным чувствам.
Максим еще что-то пробормотал, пытался спорить, но Арина больше не вступала в дискуссию. Она взяла Степу на руки, прижала к себе, почувствовала его теплый, родной запах. Лера обняла ее за ноги. В этот момент Арина поняла, что самое главное – это их маленькая семья. А бабушкины каникулы… пусть продолжаются. Но уже без них.
Читайте также: