Глава 12
Муж доктора Туггут, генерал СК Боровиков в своём ведомстве сделал карьеру не благодаря, а вопреки. Он не умел льстить начальству, подхалимничать, подлизываться и «решать дела», чаще всего в обход закона, как многие другие, кому это удавалось с лёгкостью. В этом они напоминали Константину Яковлевичу многолетнего соратника товарища Сталина Анастаса Микояна, про которого ходила шутка – «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича», а также многочисленные байки о том, что ему в политических интригах удавалось быть настолько гибким, что он мог даже во время дождя «протиснуться между струйками».
Потому решение руководства присвоить Боровикову очередное, генеральское звание он воспринял с большим удивлением, поскольку прежде уверенно полагал: на пенсию выйдет полковником, встретит глубокую старость в одиночестве и, может быть, даже попробует написать мемуары о том, как им в непростые годы удавалось бороться с преступностью. Последние годы своей жизни Константин Яковлевич представлял одинокими, поскольку даже не мог мечтать о том, чтобы когда-нибудь исполнилась его мечта – обрести личное счастье с единственной любимой женщиной – Матильдой Туггут, которую он нежно называл Мотя.
Генерал Боровиков гордился тем, что его считают «честью и совестью» их управления. За всю карьеру в правоохранительных органах – ни единого тёмного пятнышка на биографии, ни одного серьёзного взыскания в личном деле. Словом, не сотрудник СК, а настоящий образец для подражания. Правда, Константин Яковлевич подозревал, что никто на него не равняется, поскольку все хотят карьеры, славы и денег, а если жить, как он, то быстрее с работы вылетишь – нужно уметь быть гибким, как Анастас Иванович. У многих такие таланты имелись, но работали в одну сторону – чтобы делать начальству приятное. Остальные просто работали, звёзд с неба не хватая.
Воссоединение с Матильдой Яновной, внезапное, как снег на голову в жаркий июльский день, Константин Яковлевич воспринял, как дар небесный. Он поспешил сделать всё, чтобы эта женщина больше никогда не отдалялась, предложил ей руку и сердце, а когда получил согласие, то не отыскать было на всей земле самого счастливого человека. И всё шло хорошо, прекрасно даже до недавнего времени, пока Боровиков не начал замечать странные, даже немного тревожные изменения в поведении его жены.
Матильда Яновна стала какой-то задумчивой, тревожной. Всякий раз, когда начинал звонить телефон, вздрагивала. Генерал не привык откладывать дело в долгий ящик в надежде, что «само рассосётся». Он знал, что такого же принципа придерживается и его вторая половина, прежде всего как врач. Нет ничего хуже запущенных заболеваний, когда человек долго терпит в надежде на «само пройдёт», а потом его с сиреной увозит «Скорая помощь». Потому через несколько дней, когда они ужинали, прямо глядя в глаза любимой женщине, спросил:
– Мотя, что происходит? Выкладывай. Ты меня знаешь, я человек проницательный. Отнекиваться не нужно. Что-то с твоим здоровьем? Что-то ещё?
В этот момент Матильда Яновна вдруг чётко осознала, что всё, приплыла. Она не умела, а главное не хотела лгать супругу. Была уверена: стоит начать врать, как семейная жизнь примется тонуть, как получающий одну за другой пробоины корабль. Ей было очень страшно признаться в том, что случилось. Но, набравшись смелости, призналась во всём. Как ей позвонил какой-то тип, начал шантажировать её связью с бывшим прокурором Пулькиным, потребовал предоставить информацию на доктора Печерскую… Как она даже встречалась с каким-то типом в Михайловском сквере.
Словами не передать, что ощущала в те десять минут, пока длился её рассказ, Матильда Яновна Туггут. Было ощущение, будто она стоит на вершине высокой горы и старательно перерезает острым ножом страховочный трос, прекрасно понимая: когда лопнет последняя ниточка, она полетит в пропасть. После того, как замолчала, в комнате повисла тревожная тишина. Муж молчал, не произнося ни слова, глядя в чашку с кофе.
Наконец, тщательно подбирая слова, он медленно заговорил. И чем дольше длилась ответная речь, тем легче становилось на душе Матильды Яновны. Константин Яковлевич объяснил, что она не виновата в том, что однажды судьба свела её с таким отвратительным человеком, преступником до мозга костей и коррупционером по фамилии Пулькин. Что идея отправить в психушку заслуженную женщину принадлежит ему, он и подготовили ещё нескольких соучастников этого преступления, а поскольку Матильда оставалась в неведении, – Боровиков подчеркнул особо, что в этом не сомневается, – то и чувствовать свою вину за случившееся она не должна.
– Ты ни в чём не виновата, Мотя, – сказал Константин Яковлевич и наконец посмотрел жене в глаза. – Ты наверное думала, что я стану тебя осуждать. Этого не будет. Не только потому, что я люблю тебя больше жизни. Не забывай: перед тобой сидит очень опытных в подобных делах юрист, и даже с точки зрения закона ты совершенно чиста. Честно не знаю, что бы сказал, окажись ты среди соучастников. Лгать не стану. Возможно, не смог бы простить. Но ты – честный человек, а такие люди порой слишком склонны верить всяким проходимцам.
– Костя, но как же нам теперь быть? Ведь тот шантажист обещал опубликовать статью, в которой…
– Мне плевать на то, что он там проквакает, – жестко сказал Боровиков. – У меня настолько безупречная репутация, что какому-то блогеру её при всём желании не очернить.
– Твоя-то, безусловно, но как же… – попыталась было заметить Матильда Яновна, но муж её прервал:
– А ты под моей безусловной защитой. И никто даже не смеет к тебе прикоснуться своими грязными лапами, – когда голос генерала стих, он посидел так несколько секунд, подумав, и продолжил. – Тут интересно другое. Зачем этому типу понадобилась информация на доктора Печерскую?
– Не знаю, – честно сказала жена. – Но мне кажется, вокруг неё последнее время происходит что-то очень странное. Сначала кто-то напал, потом та авария в центре Питера и прямо посреди дня, очень напоминающая неудавшееся покушение. А тебе не кажется, дорогой, что об этом должны знать спецслужбы, та же Контора, например? Всё-таки Эллина Родионовна – жена командира подводного крейсера стратегического назначения. Может, это…
– Хочешь сказать, шпионские игры? – нахмурился генерал. – Хм… – он почесал задумчиво переносицу. – Может быть, хотя и маловероятно. Слишком уж топорно действует стоящий за всем этим, то есть организатор. Будь это иностранные спецслужбы, всё выглядело бы намного… тоньше. Они тоже не глупцы, чтобы так открыто и бесцеремонно работать. Нет, здесь, скорее всего, что-то личное. Ты не помнишь, у Печерской последнее время был с кем-нибудь серьёзный конфликт?
Матильда Яновна улыбнулась:
– Костя, ты не поверишь. Редкий день не проходит, чтобы у нас не случалось что-то подобное хотя бы с одним из медработников. Люди ведь к нам поступают в состоянии стресса, потому часто говорят всякое или даже делать пытаются. Потому начальник службы безопасности клиники всегда отправляет к нам на дежурство своих самых опытных сотрудников, – другие могут не справиться.
– Так-так… Значит, всё-таки что-то личное. Но мне придётся навести справки, переговорить кое с кем, – продолжил рассуждать вслух Боровиков.
– Милый… а как же… тот случай, ну… с Пулькиным?
Константин Яковлевич протянул руку, взял ладонь жены в свою, нежно провёл по ней большим пальцем и, глядя в глаза, мягко сказал:
– Мотя, давай сделаем так. Забудем обо всём этом. Не было в твоей жизни никакого Пулькина.
– Тебе хорошо говорить, – вздохнула жена. – Но ведь шантажист…
– Я сам займусь этим делом. А чтобы тебе было спокойнее, приставлю своего человека, чтобы…
– Телохранителя? – удивилась Матильда Яновна.
– Скажем так, чтобы он за тобой присматривал. И это будет не сотрудник СК, у нас такие вопросы решаются долго, много формализма. Я попрошу одного своего хорошего знакомого. Он пенсионер, но имеет богатый опыт в этом деле. Когда-то работал в личной охране самого Григория Васильевича Романова.
– Того самого? – удивилась Матильда Яновна. – Первого секретаря Ленинградского обкома?
Боровиков кивнул, взял чашку с остывшим кофе и разом её выпил.
– Всё. Поздно уже. Пойдём спать, – сказал и отправился готовиться ко сну.
Матильда Яновна, пока прибиралась на кухне, ощутила, как с души её словно огромный камень свалился. Если Костя сказал, что во всём разберётся, значит, бояться теперь нечего. Но главное было в другом – он ей беспрекословно поверил. Даже не потребовал доказательств, свидетельств и прочего. Просто встал на её сторону без всяких экивоков. Доктор ощутила, как по телу бежит приятная дрожь. Она даже не надеялась, что на склоне лет ей, однорукой женщине без перспектив карьеры в медицине, так повезёт в личной жизни. Что встретит своё счастье.
***
– Доктор! Он совсем уже… – говорит испуганная женщина, которая пришла вместе с худым, измождённого вида мужчиной лет сорока и крутит указательным пальцем у виска и говорит, едва не срываясь на крик: – Представляете, собирается выпрыгнуть из окна! Я его еле-еле уговорила приехать сюда. Помогите, пожалуйста! Спасите моего мужа! – и начинает плакать, спешно достав платочек и утирая слёзы.
Матильда Яновна подошла к пациенту, сидящему на койке с удручённым видом.
– Здравствуйте, я доктор Туггут. Что у вас случилось?
Вместо пациента снова отвечает его жена, успевшая перестать лить слёзы, утереть мокрый нос и перейти с крика на нервный, но не слишком громкий голос:
– У него жуткая мигрень. Говорит, боль такая, что больше не может жить. Мы сразу примчались сюда.
Доктор Туггут внимательно смотрит на пациента. На его лице – мука. Он не может спокойно усидеть на одном месте, встаёт и принимается прохаживаться по смотровой из угла в угол, при этом трёт глаз, утирает нос платком, – буквально места себе найти не может.
– Доктор, я не знаю, что мне делать, – произносит он полным страдания голосом. – Голова буквально разрывается с одной стороны, глаз и нос текут. Брызнул препарат против мигрени, он не помог.
– Такое состояние у вас впервые? –спросила Матильда Яновна. – Такие боли раньше были?
Мужчина продолжает метаться.
– Мигрени у меня редкие, обычно помогает… – он называет лекарство. – Но чтобы так сильно, и глаз, и нос… последний раз случилось лет пять назад. Я тогда тоже ничем особенно не занимался. Препарат мне помог вместе с длительными прогулками. Не слишком сильно, но симптомы уходили. Я делал МРТ и УЗИ, проверял сосуды. Мне сказали, мол, всё чисто, это просто мигрень. На пять лет прошло, а вот теперь опять.
Матильда Яновна, слушая мужчину, подумала: «Что-то не сходится. Пациенты с мигренью обычно ведут себя иначе: стараются лечь, накрыться и желательно с головой, а сверху ещё и подушку положить, чтобы максимально спрятаться от света и звуков – они кажутся им слишком ярким и громкими. А этот, напротив, мечется. Плюс слезотечение, ринорея… Может, это вегетативная цефалгия?» – задумалась доктор Туггут.
Память подсказала, что тригеминальная вегетативная цефалгия – это первичная головная боль с возможными яркими симптомами: слезотечение, заложенность носа, ринорея, потливость лица, покраснение глаза, опущение века, сужение зрачка. Самый частый из них – очаговая головная боль, причём настолько сильная, что испытавшие её женщины говорят: это как зубная и родовая вместе взятые. Люди в таком состоянии мечтают вырваться из собственного тела и прервать свой бренный жизненный путь. «Иногда помогает кислород и ряд препаратов против мигрени, да и то не всегда», – подумала Матильда Яновна и спросила:
– Когда началась головная боль? Сколько длится?
– Сегодня. Уже два часа болит, – простонал пациент.
– Давайте попробуем кислород? – предложила доктор Туггут.
Семейная пара посмотрела на неё с недоверием. Ну что такое кислород против мигрени? Тут нужен какой-то ядрёный укол, чтобы сразу и сильно полегчало, а не вот это всё… Но пациенту уже всё равно, он соглашается.
Матильда Яновна вызвала медсестру, уложили мужчину, надели маску, подключили аппарат, выставили режим высокопоточной оксигенации. Прошло двадцать минут, и состояние больного резко изменилось. Доктор Туггут посмотрела на него с интересом, жена – с удивлением: сидит себе спокойно, улыбается.
– Это что, чудо какое-то? – спросил мужчина.
– Похоже, это кластерная головная боль, – ответила Матильда Яновна.
– То есть?
– Это как будто внутри головы завёлся маленький злой вулкан. Он просыпается внезапно, чаще всего ночью, и обжигает очень сильно. Боль приходит приступами – кластерами – по несколько раз в день, иногда на протяжении недель или месяцев подряд. Потом так же внезапно может исчезнуть, словно вулкан снова уснул. Это вид боли, с которым можно и нужно бороться, – ответила Матильда Яновна и рассказала, как вести дневник самонаблюдений, что делать в следующий приступ, как можно его предупредить.
Мужчина кивал, пока супруга быстро делала пометки в блокноте. Вскоре они ушли уставшие, но с облегчением в глазах. «Вот бы всегда так – дали кислород, и человек спасён», – подумала доктор Туггут, а потом решительно направилась к доктору Печерской. Если мужу рассказала, то и Эллине Родионовне нужно обязательно.