Я до сих пор помню этот запах. Смесь дорогой кожи, едва уловимого парфюма от дилерского центра и чего-то еще… Запаха сбывшейся мечты, наверное. Я сидел в своей новой машине, черной, блестящей на солнце БМВ, и просто вдыхал его, положив руки на руль. Не заводил, не трогался с места. Просто сидел во дворе и ощущал себя самым счастливым человеком на свете. Не потому, что это была статусная вещь. А потому, что это была моя личная вершина. Два года я пахал на проекте, который выпил из меня все соки. Бессонные ночи, работа по выходным, постоянный стресс. Моя жена Катя видела, как я превращаюсь в тень, но терпеливо поддерживала, приносила кофе в кабинет в два часа ночи и говорила: «Паш, ты справишься. Зато потом отдохнем». И вот проект сдан. Премия, о которой я и мечтать не смел, упала на счет. И я, впервые в жизни, решил сделать что-то не «для семьи», не «в дом», не «на будущее», а лично для себя. Купил машину, о которой грезил со студенческих лет.
Катя, конечно, была рада за меня. Она обняла меня, когда я подъехал к дому, провела рукой по гладкому капоту и сказала:
– Какая красивая, Паш. Ты заслужил. Ты столько работал.
Ее поддержка была для меня всем. Но в глубине ее глаз я заметил тень беспокойства. Я знал, как зовут эту тень. Ее звали Марина – жена Катиного брата, моя золовка.
И эта тень материализовалась уже в следующие выходные на даче у тещи. Повод был самый обычный – день рождения Светланы Петровны. Шашлыки, салаты, суета. Я, конечно, приехал на новой машине. Понимал, что это будет событие, но не ожидал такого театра.
Первым выскочил Игорь, Катин брат. Он обошел машину кругом, присвистнул.
– Ну ты даешь, Пашка! Вот это аппарат! Сколько лошадей?
Я начал что-то рассказывать про двигатель, про комплектацию, но тут из дома выплыла Марина. Она окинула машину таким взглядом, будто это был не автомобиль, а личное оскорбление. Подошла, демонстративно медленно провела пальцем по двери, проверяя, нет ли пыли.
– М-да, – протянула она. – Шикарно живете.
Я промолчал, решив, что лучше не вступать в диалог. Но Марина не была бы Мариной, если бы оставила последнее слово за кем-то другим. Она открыла пассажирскую дверь, плюхнулась в кресло и принялась ерзать, оценивая комфорт.
– Кожа натуральная? – спросила она, постукивая ногтем по обивке.
– Натуральная, – кивнул я, чувствуя, как внутри закипает раздражение.
– Ну надо же, – она вздохнула с такой вселенской скорбью, будто только что узнала о вымирании редкого вида животных. А потом, повернувшись ко мне, выдала фразу, которая стала девизом всех наших последующих встреч. – И зачем тебе такая дорогая машина, Паша? У тебя же ни детей, ничего. Лучше бы нам с ипотекой помог!
Она сказала это так просто, так обыденно, будто просила передать соль за столом. Игорь, стоявший рядом, покраснел и отвел глаза. Катя, несшая из дома блюдо с овощами, замерла на полпути. Даже теща, вышедшая на крыльцо, как-то смутилась. А Марина сидела в МОЕЙ машине, в символе МОЕГО двухлетнего труда, и упрекала меня в том, что я потратил СВОИ деньги не на ее ипотеку.
Вечер был испорчен. За столом Марина то и дело возвращалась к этой теме, заворачивая ее в разные обертки.
– Вот мы с Игорем ютимся в двушке, а ведь у нас двое детей, им простор нужен. А тут люди машины по цене квартиры покупают. Не понимаю я этого, не понимаю.
– Марин, перестань, – шикнул на нее Игорь.
– А что я такого сказала? – она картинно вскинула брови. – Я же не для себя прошу, для детей! Мы же семья, должны друг другу помогать. Паша ведь не чужой человек.
Я сидел, сцепив зубы, и чувствовал, как Катя под столом сжимает мою руку. Она умоляюще смотрела на меня, прося не взрываться. И я не взорвался. Я молча доел шашлык и сказал, что нам пора ехать.
Дорога домой прошла в тишине. Уже в квартире Катя не выдержала.
– Паш, ну не обижайся на нее. Ты же знаешь Марину, у нее язык как помело. Сначала говорит, потом думает.
– Кать, она сидела в моей машине и требовала денег. Это не «язык как помело», это запредельная наглость.
– Она не требовала, она просто… сказала. Она завидует, понимаешь? У них с деньгами туго, Игорь один крутится, а она с детьми.
– Так пусть идет работать! Детям уже семь и десять лет, в школе целый день. Почему я должен оплачивать ее нежелание работать? И почему Игорь, зная, что у них туго с деньгами, не ищет подработку, а по вечерам играет в танчики?
– Это не твое дело! – вспылила Катя. – Не лезь в их семью!
– Так и они пусть не лезут в мой кошелек! – отрезал я.
Мы впервые за долгое время легли спать, отвернувшись друг от друга. Я понимал, что Кате тяжело. Это ее брат, ее семья. Но я не мог понять, почему она хотя бы отчасти не видит моей правоты.
Началась осада. Звонки стали регулярными. Сначала звонила Марина Кате. После этих разговоров Катя ходила мрачная и задумчивая. Потом, видимо, поняв, Dто это не работает, Марина переключилась на тяжелую артиллерию – тещу. Светлана Петровна стала звонить мне.
– Павлик, здравствуй. Как дела? Слушай, я тут вот о чем подумала… У Марины с Игорем ведь и правда положение не из легких. А ты парень у нас видный, успешный. Может, и правда подкинешь им немного? Не обязательно же всю ипотеку гасить, ну хоть на первоначальный взнос. Они бы тогда взяли трешку, детям бы по комнате…
– Светлана Петровна, я все понимаю, но эту машину я купил на премию. Это были не лишние деньги, а заработанные тяжелейшим трудом.
– Ну так тем более! – радостно подхватила она, совершенно не улавливая мою мысль. – Раз умеешь зарабатывать, значит, еще заработаешь. А детям сейчас помочь надо. Семья – это главное, Павлик.
Я вежливо сворачивал эти разговоры, но чувствовал себя так, будто отбиваюсь от стаи комаров. Самое ужасное, что это начало влиять на наши с Катей отношения. Она стала какой-то нервной, начала прятать от меня телефон, когда ей звонила Марина.
Однажды я вернулся с работы раньше обычного. Катя разговаривала на кухне по телефону, и я невольно услышал обрывок фразы:
– …да понимаю я, Марин! Понимаю! Но он уперся. Говорит, что сам заработал. Я поговорю с ним еще, попробую…
В тот момент мне стало так горько, что захотелось выть. Моя жена, мой самый близкий человек, за моей спиной обсуждает с золовкой, как бы «дожать» меня на деньги.
Я вошел на кухню. Катя вздрогнула и быстро сбросила вызов.
– Это ты? Рано сегодня.
– Да, – сказал я, глядя ей прямо в глаза. – Решил проверить, как идут переговоры по моей капитуляции.
Катя залилась краской.
– Паша, ты не так все понял…
– Я все так понял, Катя. Я понял, что для твоей семьи я не любящий муж и зять, а ходячий банкомат. И ты, похоже, с ними согласна.
– Это неправда! Я просто хочу, чтобы все жили дружно!
– Дружно – это когда уважают друг друга. А не когда лезут в чужой карман. Знаешь что? Я устал. Я дико от всего этого устал.
Я взял ключи от машины и уехал. Просто катался по ночному городу, слушал музыку и пытался привести мысли в порядок. Я любил Катю. Любил больше всего на свете. Но я не мог позволить ее семье разрушить нашу. Нужно было что-то решать. И я, кажется, придумал.
Следующие несколько недель я был образцовым мужем. Не заводил больше разговоров о деньгах, был ласков с Катей, дарил ей цветы. Она расцвела, решив, что конфликт исчерпан. Давление со стороны ее родственников тоже ослабло – видимо, Катя попросила их взять паузу.
А потом я позвал Игоря и Марину к нам в гости. Официально – просто на ужин, по-семейному. Катя обрадовалась, увидев в этом знак примирения. Они приехали, Марина была на удивление тихой и вежливой. Мы сели за стол, я разлил вино. После недолгих разговоров о погоде и работе я решил, что пора.
– Ребята, – начал я, стараясь, чтобы мой голос звучал максимально дружелюбно. – Я много думал после нашего последнего разговора на даче. И понял, что, наверное, в чем-то вы правы. Семья – это главное.
Марина встрепенулась, в ее глазах зажегся хищный огонек. Игорь с удивлением посмотрел на меня. Катя улыбнулась с облегчением.
– Мы с Катей пока не планируем детей, живем для себя, – продолжал я. – А у вас двое, им действительно нужен простор. Поэтому я принял решение. Я готов помочь вам с ипотекой.
Марина чуть не подпрыгнула на стуле.
– Паша! Я знала! Я знала, что ты у нас хороший! – затараторила она. – Мы уже и квартиру присмотрели! Там три комнаты, рядом школа…
– Подожди, Марин, не торопись, – я поднял руку. – У меня есть одно условие.
Она мгновенно посерьезнела.
– Какое еще условие?
– Видите ли, покупка квартиры – дело серьезное. Я не могу просто так отдать вам крупную сумму денег. Я хочу быть уверен, что они пойдут впрок. Поэтому я предлагаю вам сделку.
Я достал из папки два листа бумаги и положил их на стол.
– Это договор. Не пугайтесь, ничего сложного. Суть проста: я даю вам деньги, три миллиона рублей, на первоначальный взнос.
У Марины перехватило дыхание.
– Три… миллиона?
– Да. Но вы, в свою очередь, обязуетесь в течение пяти лет вернуть мне эту сумму. Без процентов, просто вернуть. Мы можем составить график платежей, по пятьдесят тысяч в месяц. Это ведь подъемная для вас сумма, если вы планируете ипотеку? Вы же рассчитывали свои силы?
На кухне повисла звенящая тишина. Марина смотрела на договор так, будто это была ядовитая змея.
– Вернуть? – прошептала она. – Но… ты же сказал «помочь»! Помощь – это когда безвозмездно! Мы же семья!
– Конечно, семья, – мягко улыбнулся я. – Именно поэтому я не беру с вас проценты, как это сделал бы банк. Я даю вам беспроцентный заем на пять лет. Это и есть моя помощь. Я помогаю вам решить квартирный вопрос прямо сейчас, а не через десять лет, когда вы сами накопите.
– Но… но у нас нет таких денег! Пятьдесят тысяч в месяц! – почти взвизгнула Марина. – Откуда мы их возьмем?
– Ну как же, – я развел руками. – Игорь может найти вторую работу. Ты, Марина, можешь наконец выйти из декрета, который длится уже десять лет. Дети взрослые. Устроишься куда-нибудь, будешь приносить в семью тридцать-сорок тысяч. Игорь поднажмет. Вот и закроете платеж, еще и на жизнь останется. Это же просто, нужно только захотеть.
Игорь сидел красный как рак и молча сверлил взглядом скатерть. А Марина смотрела на меня с такой ненавистью, что если бы взглядом можно было испепелять, от меня осталась бы горстка пепла.
– То есть, ты предлагаешь мне горбатиться за свои же деньги? – прошипела она.
– Я предлагаю вам вернуть долг, – спокойно поправил я. – Деньги ведь не мои. И не Катины. Это деньги нашей с ней будущей семьи. Нашего будущего ребенка, на его образование. На нашу старость. Я не могу просто так разбрасываться ими. А вы, как семья, должны это понимать и не желать обделить своих же будущих племянников.
В этот момент Катя, которая до этого молча сидела и слушала, взяла мою руку и крепко сжала. В ее глазах я больше не видел сомнений. Я видел понимание и гордость. Она все поняла.
– Я так и знала! – вскочила Марина. – Я знала, что это все обман! Ты просто хотел нас унизить! Пойдем, Игорь! Нам здесь нечего делать!
Они ушли, громко хлопнув дверью. Мы с Катей остались одни в тишине. Она смотрела на меня, и по ее щекам текли слезы.
– Прости меня, Паш, – прошептала она. – Прости, что я сомневалась в тебе. Они так на меня давили… я…
– Все хорошо, – я притянул ее к себе и обнял. – Теперь все будет хорошо.
С тех пор прошло несколько месяцев. Марина с Игорем с нами не общаются. Теща звонит редко и разговаривает исключительно на нейтральные темы. Я слышал от дальних родственников, что они все-таки пытались взять ипотеку, но им не одобрили нужную сумму. Говорят, Марина ищет работу, но пока безуспешно – без опыта и с большими запросами ее никуда не берут. Мне их не жаль. Мне жаль только, что из-за их жадности и наглости моя жена чуть не потеряла веру в меня, а я – в нашу семью.
Мы с Катей, кстати, недавно вернулись из потрясающего путешествия по Алтаю. Потратили часть тех самых «ипотечных» денег. И это было лучшее вложение в нашей жизни. Вложение в наши воспоминания, в наши отношения, в нашу маленькую, но очень крепкую семью. А моя черная БМВ все так же стоит во дворе. И каждый раз, садясь в нее, я вспоминаю не о скандалах, а о том, что иногда самая дорогая покупка – это не трата, а инвестиция. Инвестиция в самоуважение и в право жить своей жизнью, а не чужими хотелками.
А вам приходилось сталкиваться с подобной наглостью от родственников? Как вы считаете, где проходит грань между помощью семье и потаканием чужому иждивенчеству? Поделитесь своими мыслями и историями в комментариях, будет очень интересно почитать.