Сумка лежала на кровати как приговор. Старая, потертая, та самая, что покупали вместе в первый год брака. Тогда казалось — вся жизнь впереди, а теперь в неё складывались остатки этой жизни: две кофточки, джинсы, косметичка мамина... Варвара медленно укладывала вещи, словно прощалась с каждой.
— Ну и куда ты собралась? — голос Тимофея ударил по тишине квартиры как плеть. — Да ты и двух дней не протянешь, а обратно не приму!
Он стоял в дверях, широкоплечий, с насмешливой улыбкой. Та самая улыбка, которая когда-то покоряла, а теперь резала по сердцу.
Варя не обернулась. Продолжала складывать вещи, хотя руки дрожали. Двенадцать лет... Двенадцать лет она была его тенью, его прислугой, его... чем угодно, только не женой.
— Тимофей, я серьёзно, — проговорила она тихо. — Больше не могу.
— Не можешь? — рассмеялся он. — А кто тебе поверит? Кто тебя возьмёт? Ты же никто без меня! Домохозяйка без дома, жена без мужа!
Каждое слово било наотмашь. Варя закрыла глаза, пытаясь не слышать. Но голос проникал сквозь всё.
— Помнишь, как ты ко мне пришла? В обносках, без копейки... Я тебя подобрал, одел, накормил. А теперь ты мне неблагодарность показываешь?
Она помнила. Помнила, как он был нежным, как обещал защищать и любить. Когда это закончилось? Когда нежность превратилась в снисходительность, а любовь — в привычку?
— Мама! — крикнул Тимофей в сторону кухни. — Посмотри, на что способна твоя невестка!
Анна Михайловна появилась в дверях, вытирая руки о фартук. Лицо у неё было каменное, глаза — колючие.
— Что ещё за театр? — процедила она сквозь зубы. — Опять истерики?
— Собирается от нас уходить, — хмыкнул Тимофей. — Сумку паковать начала.
Свекровь посмотрела на Варю с таким презрением, что та почувствовала себя букашкой.
— Ишь, размечталась! — фыркнула Анна Михайловна. — Куда ты денешься-то? К своей тётке Нюре, что ли? Та сама еле концы с концами сводит!
Варя сжала губы. Да, к тёте Нюре. Единственной, кто не отвернулся от неё за эти годы. Единственной, кто звонил и спрашивал: "Как дела, деточка?" Единственной, кто видел синяки на её руках и молчал, но понимал.
— Тётя Нюра хороший человек, — тихо сказала Варя. — Не то что...
— Что — не то что? — взъярился Тимофей. — Договаривай!
Варя обернулась. Посмотрела на мужа — этого чужого человека, который спал рядом с ней двенадцать лет. Вчера видела, как он целовался с Анжеликой у подъезда. Думал, она не заметила. А она видела всё. Всё давно видела.
— Не то что вы, — договорила она спокойно.
Тимофей сделал шаг вперёд. Варя знала этот взгляд. Знала, что сейчас будет. Но не отступила.
— Ты что себе позволяешь? — прошипел он. — Я тебя из грязи поднял, а ты мне дерзишь?
— Из какой грязи? — вдруг спросила Варя, и голос её окреп. — Я работала. Я училась. Я была нормальным человеком, пока не встретила тебя.
— Была! — захохотал Тимофей. — Продавщица в ларьке! Вот это карьера!
— Зато честная, — отрезала Варя. — А что ты делаешь со своей Анжеликой? Тоже честно?
Повисла тишина. Анна Михайловна ахнула. Тимофей побледнел.
— Ты что несёшь? — пробормотал он.
— Вчера, около восьми, у пятого подъезда. Не ожидал, что я рано с работы вернусь?
Варя застегнула сумку. Сердце колотилось как бешеное, но она чувствовала странную лёгкость. Впервые за много лет она сказала правду.
— Анжелика... — растерянно повторила свекровь. — Тим, это правда?
— Мама, не слушай её! Она с ума сошла!
— Сошла? — Варя взяла сумку. — Может быть. Только вот беда — слишком поздно. Надо было сходить лет десять назад.
Она прошла мимо Тимофея к двери. Он схватил её за руку.
— Стой! Никуда ты не пойдёшь!
— Отпусти.
— Не отпущу! Ты моя жена!
— Была, — сказала Варя и высвободила руку. — А теперь я просто Варя. И знаешь что? Мне это нравится.
Она вышла из комнаты. Тимофей бросился следом.
— Варька, ты же понимаешь — это несерьёзно! Это так, глупость! Анжелика ничего не значит!
— Для меня тоже, — ответила Варя, надевая куртку. — Но для тебя значит. Иначе зачем бы ты её целовал?
— Варя, не будь дурой! — Тимофей попытался загородить ей дорогу. — Ты же меня любишь!
Варя замерла. Любит ли? Когда-то любила. Сильно, до слёз, до дрожи. А теперь? Теперь только усталость. Бесконечная усталость.
— Люблю, — тихо сказала она. — Но не тебя. Я люблю того, кем ты был. А тебя — нет.
— Я не изменился!
— Да, — кивнула Варя. — Это и страшно. Ты не изменился, а я изменилась. Я больше не могу быть твоей прислугой.
Она открыла дверь. Тимофей схватил её за плечо.
— Варя, не делай глупостей! Ты всё равно вернёшься! Недели не пройдёт!
— Может быть, — согласилась она. — Но если вернусь, то уже не к тебе.
Варя вышла на лестничную площадку. Дверь за спиной хлопнула, но не заперлась — Тимофей держал её открытой.
— Варька! — кричал он. — Ты поймёшь! Поймёшь, что без меня ты никто!
Она остановилась на пролёте. Обернулась.
— Знаешь, Тим, а может, это и хорошо — быть никем. Зато собой.
Варя спустилась вниз. На улице было холодно, но она дышала полной грудью. Впервые за долгие годы.
У остановки стояла тётя Нюра. Маленькая, сгорбленная, в потёртом пальто. Но глаза у неё были добрые, живые.
— Варенька, — позвала она. — Деточка моя...
Варя подошла. Тётя Нюра обняла её, и Варя почувствовала, как что-то тёплое разливается по груди.
— Тётя Нюр, а вдруг он прав? Вдруг я не справлюсь?
— А вдруг справишься? — улыбнулась тётя Нюра. — Знаешь, Варенька, я всю жизнь одна живу. Трудно? Трудно. Но честно. А честность — это дорого стоит.
Они сели в автобус. Варя посмотрела в окно и увидела Тимофея. Он что-то кричал, ругался и размахивал руками.
— Не оборачивайся, — тихо сказала тётя Нюра. — Дорога только вперёд.
Автобус тронулся. Варя даже не обернулась.
Прошло три месяца
Варя жила в маленькой квартирке, которую снимала в старом районе. Работала теперь в регистратуре поликлиники. Зарплата небольшая, но своя.
Телефон зазвонил. Тимофей звонил каждую неделю — то умолял, то угрожал, то обещал измениться.
— Алло, — устало ответила она.
— Варька, это я, — голос был другой. Растерянный. — Варя, мне нужно с тобой поговорить.
— Тим, мы уже всё сказали...
— Нет, не то. Варя, я в больнице.
Она замерла. В голосе мужа не было привычной наглости. Только страх.
— Что случилось?
— Рак. Лёгких. Третья стадия.
Мир накренился. Варя опустилась на стул.
— Врачи говорят — год, может, полтора, — продолжал Тимофей. — Варь, я знаю, что не имею права просить, но... я боюсь.
Она молчала. В трубке слышалось прерывистое дыхание.
— Я всё понимаю, — говорил он тише. — Понимаю, что был сволочью. Что потерял тебя. Но сейчас... сейчас я хочу хотя бы попытаться стать человеком.
— Тим...
— Не возвращайся ко мне, — быстро сказал он. — Я не прошу. Просто... просто навестить иногда можешь? Поговорить? Я столько хочу тебе сказать...
Варя закрыла глаза. Жалость? Или что-то другое?
— Хорошо, — сказала она. — Завтра приеду.
Тимофей лежал в палате один. Худой и истощенный. Он уже не был похож на того злого мужа, который вечно кричал и упрекал.
— Я рад, что ты пришла, спасибо… — сказал он, когда увидел её.
Варя села на стул рядом с кроватью. Молчали.
— Я с Анжеликой расстался, — вдруг сказал он. — Как только узнал диагноз, она исчезла. Говорит, у неё своя жизнь.
— Понятно.
— А знаешь, что самое странное? — он посмотрел в потолок. — Я не злюсь на неё. Понимаю. Кому нужен больной?
— Тим, не надо...
— Надо, Варь. Надо наконец сказать правду. Я относился к тебе как к вещи. Думал, ты никуда не денешься. А ты взяла и ушла. И оказалось, что ты самая смелая из всех нас.
Варя смотрела на него. Этот человек действительно изменился. Болезнь сняла с него маску.
— Варь, я не прошу прощения, — продолжал он. — Знаю, что не заслужил. Просто хочу, чтобы ты знала — я наконец понял, какую женщину потерял.
Она взяла его руку. Тонкую, холодную.
— Я не потеряна, Тим. Я рядом. Как друг.
Он кивнул, не в силах говорить.
Варя приходила к нему каждые выходные. Они очень много говорили, вспоминали прошлое.
— Варь, а ты меня простила? — спросил он однажды.
— Прощать нечего, — ответила она. — Тот Тимофей, который меня обижал — это был не ты. Это был твой страх, твоя злость, твоя гордость. А ты — вот он, настоящий.
Он улыбнулся. Первая настоящая улыбка за много лет.
— Ты знаешь, что я больше всего жалею? — сказал он. — Что мы не были друзьями. У нас были страсть, привычка, борьба за власть... Но никогда не было дружбы.
— Зато теперь есть, — сказала Варя.
Тимофей прожил ещё полтора года. Последние месяцы он писал — рассказы, стихи, письма. Варя помогала ему печатать тексты на компьютере.
— Это тебе, — сказал он за неделю до смерти, протягивая толстую тетрадь. — Моя исповедь. И благодарность.
Варя прочитала дома. На первой странице было написано: "Варваре — женщине, которая научила меня быть человеком."
На похороны пришло много людей. Анна Михайловна подошла к Варе.
— Спасибо, — сказала она тихо. — Что была с ним. Что не бросила.
— Он стал хорошим человеком, — ответила Варя. — Просто раньше боялся это показать.
Через месяц после похорон к Варе пришёл нотариус. Оказалось, Тимофей оставил ей завещание. Не квартиру — ту он отписал матери. Но кое-что неожиданное.
— Ваш бывший муж оставил вам права на свои литературные произведения, — сказал нотариус. — И ещё... рекомендательное письмо в издательство "Новая проза". Видимо, он договорился с главным редактором о публикации.
Варя взглянула на документы. В письме было написано: "Варвара Петровна — талантливый редактор и чуткий человек. Буду рад, если вы предложите ей работу."
— Он никогда не считал меня талантливой, — прошептала она.
— Возможно, не хотел показывать виду, — предположил нотариус.
Год спустя Варя работала редактором в издательстве. Выпустила сборник рассказов Тимофея под названием "Поздние письма". Книга имела успех.
На презентации к ней подошёл мужчина лет сорока пяти — высокий, с добрыми глазами.
— Вы Варвара Петровна? Меня зовут Алексей. Я автор, работаю с вашим издательством.
— Очень приятно, — улыбнулась Варя.
— Хотел поблагодарить за редактуру моей книги. Вы очень тонко чувствуете текст.
Они разговорились. Алексей оказался писателем. Разведен, имеет десятилетнего сына.
— Варя, а вы замужем? — спросил он.
— Вдова, — ответила Варя. — Недавно.
— Понятно. Извините, если бестактно спросил.
— Всё в порядке, — улыбнулась она. — Знаете, смерть мужа научила меня одной вещи — жизнь коротка, чтобы бояться её проживать.
Алексей кивнул.
— Тогда не побоитесь сходить со мной в театр на выходных?
Варя засмеялась — легко, радостно.
— Не побоюсь.
Вечером она стояла у того же окна, что и год назад. В комнате стояли ромашки, на столе лежали сборники книг, а в воздухе витало счастье.
Телефон зазвонил. Звонила тётя Нюра.
— Варенька, как дела?
— Хорошо, тётя. Очень хорошо.
— А как там твой новый кавалер?
— Алексей? Он... правильный. Добрый. Не пытается меня переделать.
— Это хорошо, деточка. Главное — чтобы с ним ты оставалась собой.
— Остаюсь, — сказала Варя. — И знаете что, тётя Нюр? Я благодарна Тимофею. За то, что он дал мне возможность найти себя.
— Мудрая ты, Варенька. Мудрая.
Варя положила трубку и посмотрела на свою фотографию на рабочем столе. Она улыбалась в камеру — открыто, без страха, без притворства.
— Здравствуй, Варя, — сказала она отражению в тёмном стекле. — Как хорошо, что мы знакомы.