— Ну что, Никитка, познакомлю тебя с Олесей из соседнего подъезда! Хорошая девочка, молодая еще, детишек нарожает — сколько душе угодно! — голос Галины Максимовны звенел фальшивыми нотками, словно треснувший колокол на старой церкви.
Инга замерла у двери кухни, держа в руках пакет с продуктами. Ее пальцы сжались так крепко, что хрустнул целлофан.
— Мама, хватит уже! — Никита даже не поднял глаз от телефона. — Инга моя жена.
— Жена! — свекровь фыркнула, как рассерженная кошка. — Какая же она жена, если три года замужем, а живот плоский, как доска? Женщина должна детей рожать, а не по салонам красоты бегать!
"Интересно, а если бы она знала про все те больницы, через которые я прошла?" — подумала Инга, переступая порог кухни.
Галина Максимовна сидела за столом, раскладывая пасьянс. Карты ложились на клеенку с тихим шелестом — единственным звуком в наступившей тишине.
— Добрый вечер, Галина Максимовна, — произнесла Инга тише обычного.
Свекровь не ответила. Только яростно шлепнула валетом по королеве.
— Олеся учительница, между прочим! И дом ведет хорошо, и готовит... А главное — здоровая! У ее сестры трое детишек — погодки почти. Вот это женщина!
Никита поднял голову. Его темные глаза метнулись от матери к жене. Инга видела, как что-то промелькнуло в них — раздражение? усталость? — но он промолчал.
"Он устал от этих разговоров так же, как и я", — подумала она, доставая из пакета молоко и хлеб.
— Никит, может, сходишь к ней в гости? Я уже договорилась... — начала было Галина Максимовна, но сын резко встал.
— Все, мам! Хватит! — голос у него сорвался на высокой ноте. — Не твое дело!
Он выхватил ключи со стола и направился к выходу.
— А куда ты? — крикнула мать ему вслед.
— К друзьям! Надоело слушать эту ерунду!
Дверь хлопнула с такой силой, что задрожали стекла в серванте.
Женщины остались одни. Галина Максимовна собрала карты в стопку и пристально посмотрела на невестку.
— Скажи честно, Инга... Ты же понимаешь, что портишь ему жизнь?
Инга поставила молоко в холодильник, стараясь не показать, как дрожат руки.
— Я люблю его, — тихо ответила она.
— Любишь! — свекровь скривилась, будто попробовала что-то кислое. — Любовь — это когда детей рожаешь! А то, что у вас... это эгоизм. Держишь мужика при себе, а дать ему ничего не можешь.
"Если бы ты знала, сколько я дала... Сколько мы вместе прошли..."
Инга повернулась к свекрови. В груди все сжалось от обиды, но она заставила себя говорить спокойно:
— А вы спросили у Никиты, хочет ли он детей от другой женщины?
— Да он просто жалеет тебя! — Галина Максимовна встала и подошла ближе. — Мужчины такие... Добрые слишком. А потом жалеют всю жизнь. У моей подружки Зинаиды точно так же было — сын с бесплодной мучился пять лет. А потом женился на нормальной — так теперь двое внуков у нее!
— Галина Максимовна, это наше с Никитой дело...
— Ваше? — голос свекрови стал пронзительным. — А я кто? Я ему мать! Я его родила, воспитала! И имею право хотеть внуков!
Она подошла вплотную к Инге. От нее пахло резким одеколоном и чем-то кислым.
— Если ты его действительно любишь — отпусти. Дай ему шанс на нормальную семью.
В этот момент зазвонил телефон Инги. На экране светилось имя подруги.
— Лера? — Инга взяла трубку дрожащими пальцами.
— Ингуш, срочно выходи! Встретимся у кафе на Пушкинской. Есть новости! — голос подруги был взволнованным.
— Но там свекровь...
— Плевать на свекровь! Это важно! Очень важно!
Инга посмотрела на Галину Максимовну, которая демонстративно отвернулась к окну.
— Хорошо, еду.
Лера ждала у входа в кафе, нервно курила и топталась на месте. Увидев подругу, она тут же затушила сигарету.
— Ты не поверишь! — она схватила Ингу за руку. — Помнишь, я говорила про свою знакомую Светку? Медсестру из частной клиники?
— Ну...
— Так вот! — Лера понизила голос. — Она мне сегодня рассказала такое! Твоя золотая свекровушка...
— Что с ней?
— Она к ним в клинику ходила! Месяца три назад! К гинекологу! И знаешь зачем?
Инга покачала головой.
— Справку заказывала! Справку о том, что ты бесплодна! — Лера говорила быстро, захлебываясь словами. — За деньги! Светка сначала не поняла, зачем ей чужая справка. А потом до нее дошло — она хотела Никите подсунуть, чтобы он поверил, что ты никогда детей иметь не сможешь!
Мир вокруг Инги словно остановился. Шум машин, голоса прохожих — все стихло.
— Ты... ты уверена?
— Светка фамилию запомнила! Галина Максимовна Воронцова! Твоя свекровь же?
— Она...
— Только врач отказался такую справку делать. Сказал, что это мошенничество. А твоя свекровушка устроила скандал на всю клинику! Кричала, что сын загубил жизнь из-за больной жены!
Инга опустилась на лавочку рядом с кафе. Ноги подкосились.
"Значит, все это время... Все ее разговоры про мое бесплодие... Она хотела убедить Никиту, что я больна? Что у нас никогда не будет детей?"
— Ингуш, ты как? — Лера села рядом. — Бледная такая...
— Я... мне нужно подумать.
— Да о чем думать? Рассказывай мужу! Пусть знает, какая у него мамочка!
Но Инга молчала. В голове роились мысли.
"А что, если она права? Что, если я действительно не смогу? Врачи ведь говорят — иногда беременность наступает после нескольких лет попыток. Но что, если не наступит никогда?"
— Послушай, — Лера взяла ее за плечи. — Твоя свекровь — это змея. Она готова была подделать медицинские документы, чтобы разрушить твой брак! Понимаешь?
— Понимаю...
— И ты все еще сомневаешься?
Инга встала. Внутри что-то изменилось. Словно туман рассеялся.
— Нет. Больше не сомневаюсь.
Дома Никита все еще не вернулся. Галина Максимовна сидела в гостиной, смотрела сериал. При виде невестки даже не повернула голову.
— А, явилась. Никиты нет.
— Я знаю. — Инга прошла в комнату, села напротив свекрови. — Галина Максимовна, нам нужно поговорить.
— О чем тут говорить? — та не отрывалась от экрана. — Все и так ясно.
— Да, все ясно. — Инга говорила медленно, четко проговаривая каждое слово. — Мне известно про вашу попытку заказать справку о моем бесплодии.
Пульт упал из рук Галины Максимовны на пол.
— Что... какую справку? — но голос выдавал ее.
— В частной клинике на Садовой. Три месяца назад. Помните?
Свекровь наконец повернулась. Лицо ее стало пунцовым.
— Кто тебе... Ты следишь за мной?
— Не я за вами слежу. Это вы следите за мной. И не просто следите — пытаетесь обмануть собственного сына.
Галина Максимовна поднялась с дивана. Руки ее тряслись.
— Да как ты смеешь! Как ты смеешь мне такое говорить!
— А как вы смели заказывать поддельную справку? — голос Инги стал тверже. — Как смели врать Никите?
— Я... я хотела как лучше! — свекровь заметалась по комнате. — Ты же видишь, что происходит! Три года! Где дети?
— А если они у нас еще будут? Если врачи ошибаются? Вы готовы были украсть у сына возможность стать отцом?
— Глупости! — но Галина Максимовна отвела взгляд.
— Нет, не глупости. — Инга встала. — Вы готовы были разрушить нашу семью ради своих амбиций.
— Ты ничего не понимаешь, я очень хочу внуков! — свекровь всхлипнула.
— И поэтому решили обмануть сына? Подсунуть ему фальшивые документы?
В дверях показался Никита.
— А что вообще здесь происходит? — спросил он.
Инга и Галина Максимовна посмотрели на него, потом друг на друга.
— Никит... — начала мать.
— А ты знаешь, что твоя мать хотела достать поддельную справку о том, что я не могу иметь детей, — перебила ее Инга.
Глаза Никиты расширились.
— Мам... это правда?
Галина Максимовна открыла рот, но не издала ни звука. Потом упала в кресло и заплакала.
— Я... я хотела как лучше! — всхлипывала она.
Никита подошел к жене и нежно её обнял.
— Инг, прости. Я не знал...
— Ты не виноват.
— Но она моя мать... Я должен был догадаться...
Галина Максимовна подняла заплаканное лицо.
— Никитка, я же для тебя старалась! Ты мой единственный сын!
— Мама... — голос у него был усталым. — Ты хотела сделать из меня подлеца. Человека, который бросит жену из-за справки.
— Но ведь детей нет! — всхлипнула она. — А время идет!
— А если бы были? — тихо спросила Инга. — Если бы через год я забеременела? Что бы вы тогда делали со своей справкой?
Свекровь замолчала.
— Мам, я думаю, тебе лучше пожить у тети Люси некоторое время, — сказал Никита. — Пока мы все не обдумаем.
— Ты... ты выгоняешь меня? — прошептала Галина Максимовна.
— Я даю нам всем время. Подумать. Понять, что произошло.
Поздним вечером, когда свекровь уехала к сестре, а в квартире наконец воцарилась тишина, Инга и Никита сидели на кухне. Заваривали чай.
— Прости меня, — сказал он. — За маму. За то, что не остановил ее раньше.
— Никит... — Инга взяла его руку. — А что, если она права? Что, если у нас действительно не будет детей?
Он посмотрел на нее долгим взглядом.
— Знаешь, что я понял сегодня? Когда узнал про эту справку... Я понял, что дети — это не главное в браке.
— Как это?
— Главное — это то, каким человеком ты становишься рядом с другим. Мама готова была заставить меня стать подлецом. А ты... — он сжал ее пальцы. — Ты делаешь меня лучше. Честнее. Сильнее.
Инга молчала.
— И если дети будут — прекрасно. А если нет... Мы можем усыновить. Или просто жить друг для друга. Но я не хочу жить с тем, кто заставляет меня врать и предавать.
— А вдруг мама права насчет того, что ты пожалеешь?
Никита улыбнулся. Первый раз за весь этот тяжелый день.
— Единственное, о чем я могу пожалеть — это о том, что не поставил маму на место раньше. Не защитил тебя от ее выходок.
Он поднес ее руку к губам, поцеловал.
— Мы справимся, Инг. Что бы ни случилось — мы справимся.
В окно заглядывала осенняя ночь. Где-то далеко играла музыка, смеялись люди. Жизнь продолжалась.
А в маленькой кухне двое людей пили чай и строили планы. Планы на завтра, на следующий месяц, на всю жизнь. Планы, в которых не было места лжи и предательству.
Только любовь. И надежда.
***
Прошло две недели с того вечера. Галина Максимовна звонила каждый день, но Никита отвечал сухо: "Мама, нам нужно время". Инга не брала трубку вовсе.
В субботу утром Никита собирал вещи в спортивную сумку.
— Еду к тете Люсе, — сказал он жене. — Поговорю с мамой. Окончательно.
— А что ты ей скажешь?
— То, что давно должен был сказать.
Инга кивнула. Последние две недели между ними не было недомолвок. Словно воздух очистился от лжи.
Галина Максимовна встретила сына в прихожей тети Люси. Похудела, осунулась. Глаза красные от слез.
— Никитка! — она кинулась к нему, но он остановил ее жестом.
— Мам, сядь. Нам нужно серьезно поговорить.
Они прошли в гостиную. Тетя Люся тактично исчезла на кухне.
— Ты простишь меня? — прошептала мать. — Я же не со зла... Я боялась за тебя...
— Мама, — Никита говорил тихо, но твердо. — Ты пыталась разрушить мою семью. Заставить меня поверить в ложь. Это не материнская забота. Это контроль.
— Но я хотела, чтобы у тебя были дети!
— А я? Ты спросила, чего хочу я? — он наклонился вперед. — Мама, я люблю Ингу. Не за то, что она может мне дать, а за то, какая она есть. И если у нас не будет детей — это будет наша общая печаль, а не повод для развода.
Галина Максимовна заплакала.
— Я... я так боялась остаться одна... Без внуков... Все подруги хвастают, а у меня...
— У тебя есть сын, который тебя любит. Но любовь не означает слепое подчинение.
— Что ты хочешь от меня? — всхлипнула она.
— Извинений. Настоящих. Перед Ингой. И обещания больше никогда не вмешиваться в наш брак.
Мать молчала долго. Потом кивнула.
— Я... я попрошу прощения. Только боюсь, она меня не простит.
— Посмотрим, — сказал Никита.
Инга стояла у окна, когда они вошли в квартиру. Галина Максимовна держалась за сына, словно за спасательный круг.
— Инга... — голос свекрови дрожал. — Прости меня. Пожалуйста.
Инга обернулась. Увидела старую, испуганную женщину и поняла — гнева больше нет. Осталось только сочувствие.
— Галина Максимовна, садитесь.
Они сели за кухонный стол. Тот самый, где две недели назад все началось.
— Я не знаю, как объяснить... — начала свекровь. — Я просто так мечтала о внуках. Мне казалось, что время уходит...
— А мне казалось, что я неполноценная, — тихо сказала Инга. — Каждый ваш намек был как удар.
— Я не хотела тебя ранить...
— Хотели. — Инга посмотрела ей в глаза. — Хотели, чтобы я почувствовала себя лишней. Чтобы сама ушла.
Галина Максимовна опустила голову.
— Да... Да, хотела. И теперь понимаю, какой я была дурой.
— Почему? — спросила Инга. — Почему вы так меня невзлюбили?
Свекровь помолчала, подбирая слова.
— Потому что ты изменила моего сына. Раньше он всегда советовался со мной, прислушивался... А с тобой стал самостоятельным. И я почувствовала себя ненужной.
— Но ведь это нормально, — мягко сказала Инга. — Дети взрослеют, создают свои семьи...
— Умом понимаю. А сердцем... — Галина Максимовна всхлипнула. — Сердцем боялась, что совсем потеряю сына.
Никита взял мать за руку.
— Мам, ты меня не потеряешь. Но я не могу жить твоей жизнью. У меня есть своя.
— Знаю... Теперь знаю.
Инга встала, подошла к плите.
— Будете чай? — спросила она.
— Ты... ты меня прощаешь? — недоверчиво спросила Галина Максимовна.
— Прощаю. — Инга поставила чайник. — Но с условием.
— Каким?
— Больше никаких советов по поводу нашей семейной жизни. Никаких намеков на детей. Никакого вмешательства.
— Обещаю, — прошептала свекровь. — Честное слово, обещаю.
Вечером, когда Галина Максимовна уехала домой, Инга и Никита сидели на диване. Он читал книгу, она вязала шарф.
— Ты действительно ее простила? — спросил он.
— Да. Знаешь почему?
— Нет.
— Потому что поняла — она несчастна. Всю жизнь жила только ради тебя, а теперь не знает, зачем жить дальше.
Никита отложил книгу.
— Ты очень мудрая.
— Не мудрая. Просто усталая от злости. — Инга улыбнулась. — Хочется жить спокойно.
— А что, если она опять начнет?
— Тогда мы поставим четкие границы. Но я думаю, испугалась она серьезно. Поняла, что может потерять тебя совсем.
Они помолчали. За окном моросил дождь.
— Инг, а ты не боишься? — вдруг спросил Никита.
— Чего?
— Что детей может и не быть...
Инга положила вязание, повернулась к мужу.
— Боюсь. Каждый месяц боюсь. Но знаешь, что поняла за эти две недели?
— Что?
— Что счастье — это не только дети. Это когда рядом человек, который не предаст. Который выберет тебя, даже когда весь мир против.
Никита обнял ее.
— Я всегда выберу тебя.
— Знаю. Поэтому мне не страшно.
Зима прошла спокойно. Галина Максимовна держала слово — не вмешивалась, не давала советов. Даже записалась на курсы компьютерной грамотности, завела новые знакомства.
В марте случилось то, чего так долго ждали.
Инга стояла в ванной, держа в руках тест. Две полоски. Четкие, яркие.
"Господи... Неужели?"
Руки тряслись так сильно, что она едва не уронила тест. Сердце колотилось, как бешеное.
— Никит! — позвала она дрожащим голосом. — Никит, иди сюда!
Он вбежал, испуганный ее тоном.
— Что случилось? Ты...
Она протянула ему тест. Он посмотрел, моргнул, посмотрел еще раз.
— Это... это правда?
— Две полоски, — прошептала Инга. — Никит, у нас будет ребенок!
Он обнял ее, потом взял на руки и начал кружить.
— Надо маме сказать, — пробормотал он сквозь слезы.
— Да... Но сначала к врачу. Убедиться.
— Конечно, конечно...
Они не могли поверить. После стольких лет ожидания, после всех испытаний — наконец.
Галина Максимовна плакала в телефонную трубку.
— Внук... Или внучка... — всхлипывала она. — Никитка, я так счастлива!
— Мам, только никому пока не говори. Срок еще маленький.
— Конечно, конечно! А Инга как? Тошнит?
— Пока нет. Чувствует себя хорошо.
— Передай ей... Передай, что я молюсь за нее каждый день. За вас обоих. За малыша.
— Передам, мам.
После разговора Никита нашел жену на кухне. Она сидела за столом, положив руки на еще плоский живот.
— О чем думаешь? — спросил он.
— О том, что все получилось. Мы выдержали все испытания, и теперь... — она улыбнулась. — Теперь нас будет трое.
— Четверо, — поправил Никита. — Мама тоже наша семья. Какая ни есть.
— Да, — согласилась Инга. — Семья. Настоящая семья.
Вечерело. За окном зажигались огни в соседних домах. Где-то готовили ужин, где-то дети делали уроки, где-то старики смотрели телевизор.
Обычная жизнь. Простая человеческая жизнь, полная мелких радостей и печалей.
А в одной квартире муж и жена строили планы на будущее. Выбирали имена, мечтали о детской комнате, спорили, на кого будет похож малыш.
И были счастливы. Тем простым, тихим счастьем, которое дается не всем. Счастьем семьи, которая прошла через испытания и стала сильнее.
Сын родился в октябре. Назвали Максимом — в честь деда, отца Галины Максимовны. Старая женщина, держа внука на руках, плакала и просила прощения у мертвого мужа за то, что чуть не погубила семью сына.
— Прости меня, Максимыч, — шептала она младенцу. — Дурная я была. Но теперь все будет хорошо. Теперь я буду хорошей бабушкой.
Инга лежала в кровати, усталая, но счастливая. Никита сидел рядом, не сводил глаз с сына.
— Знаешь, о чем я думаю? — сказала она мужу.
— О чем?
— О том, что мы прошли путь. Долгий, трудный путь. И пришли туда, где должны были быть.
— Ты про ребенка?
— Не только. Про нас. Про то, какими мы стали. — Она взяла его руку. — Мы научились доверять друг другу. Защищать свою семью. Прощать.
Никита кивнул.
— И любить по-настоящему. Не за что-то, а вопреки всему.
Максим зевнул и закрыл глаза. Галина Максимовна осторожно переложила его в кроватку.
— Спите, молодые, — прошептала она. — А я посижу рядом. Покараулю.
И они заснули — трое поколений одной семьи. Семьи, которая чуть не распалась, но выстояла. Которая прошла через ложь и обман, но выбрала правду. Которая научилась любить не только кровных родственников, но и тех, кого принимаешь сердцем.
За окном шумел осенний дождь, а в квартире было тепло и тихо. Тихо дышал новорожденный, тихо переступала по коридору бабушка, тихо разговаривали родители.
Простое человеческое счастье. Самое дорогое, что есть на земле.