Глава 10
Начало здесь:
Дом у Поли обыскали, перевернув всё вверх дном, но кроме злополучной фотографии так ничего и не нашли. Её забрали и увезли на допрос в отдел по особоважным. Сначала был первый допрос, потом второй, потом третий, а потом Поля со счёта сбилась. У неё всё на разные лады спрашивали, кто такой Пьер, что за адрес написан, о чем она с ним договорилась.
Поля рассказывала как на духу, что это солдат дружественной армии, что он спас ее, ведь она чуть не погибла от рук фашистов. Как именно спас... Как приходил проведать и поддержать в госпиталь... Как полюбили друг друга... Как пришлось расстаться, потому что тут Родина и мама, которая болела и ее не дождалась...
—А это адрес его дома. Он сказал, что будет ждать меня всегда. — сначала Поля даже плакала, рассказывая, потом перестала. Только устало повторяла раз за разом одно и тоже, хоть её как только не пытались сбить с толку и запутать разными каверзными вопросами. Потому что она говорила чистую правду, ничего не скрывая и не придумывая. Потому что не запутается человек в правде никогда.
Единственное о чём она не рассказала - это про Валю, Веру и Раю. Смолчала Поля. Зачем о них упоминать? Потом поняла, что правильно сделала. Иначе их квалифицировали бы как шпионскую сеть. А вдруг кто-то из подружек вернется? Мало ли? Зачем портить судьбы людей неосторожными словами?
И как доказать то, что ты ни в чем не виновна? Какая разведка? Какой шпионаж и шпионы?
У Поли в голове не укладывалось. Она простая девушка, колхозница которая в этом даже ничего не смыслит. Она толком-то и грамоте не была обучена.
—Все так говорят! — перебивал ее следователь. — Ни один еще не сказал иначе, пока к стенке не прижмешь...
—Прижимайте! — устало отвечала Поля. — Я другого вам ничего не скажу, потому что ничего больше не знаю...
—Вернулись из-за матери, говорите... — постучал пальцами по столу следователь. — А матери-то больше нет. Значит и терять вам больше нечего, верно?
—Есть! — ответила Поля. — У меня еще есть совесть и любовь к Родине!
—Это все громкие слова и эфемерные понятия! Это не измерить и не пощупать! А вот фотография иностранного гражданина с подписью на нерусском языке вполне осязаема, понимаете? — строго спросил следователь. — Вот если б вы, например, знали, что матери больше нет в живых, вы бы вернулись на такую любимую, с ваших слов, Родину? Что бы вам в этом случае сказала ваша совесть?
А Поля не знала, что на этот вопрос ответить. Честно не знала... Возможно бы и с Пьером осталась, а может быть испугалась и всё-таки уехала домой? Сейчас уже что об этом говорить? Уже она приехала и здесь, у себя на Родине. И никакой вины за собой не чувствует! Она не виновата, что всё так в её жизни сложилось! Тем более, что ничего плохого она не делала и даже не думала делать!
— Ну если вы так говорите, то проверьте Пьера. Вы поймёте, что это обычный, простой парень, рядовой солдат, который ждёт не дождётся мирной жизни! — сказала Поля. — Никакой он не шпион и не разведчик! Он добрый, хороший человек с открытым сердцем!
—Вы соображаете, что говорите? — с усмешкой спросил следователь. — Как мы будем проверять гражданина Франции? Вы хотите, чтобы разгорелся международный скандал? Нам проще вас изолировать от общества на максимальный срок, чтобы наверняка обезопасить потенциальную угрозу. В изоляции и под пристальным присмотром, вы точно никак ни с кем не сможете взаимодействовать и навредить стране и народу. Даже пользу принесёте...
Что такое «потенциальная угроза» Поля так и не поняла. Зато поняла, что такое «изолировать» и «максимальный срок»
Ее отправили через всю страну на Север страны, в тайгу, в лагерь. Да не просто лагерь, а на лесоповал. Где она работала долгих десять лет.
Снова бараки, скудная кормежка, тяжелая многочасовая работа без выходных, недосып… Добавились еще сибирские морозы, стужа такая, что люди порой промерзали до костей, не чувствуя рук и ног.
— Вот так идешь по заснеженному лесу, ноги в сугробах утопают, не вытащить! А иной раз и по пояс проваливались. Друг дружку вытаскивали. Даже иной раз смешно было. Сами смеёмся, а сами мёрзнем, как цуцики! С той поры у меня тяжелый артрит суставов. Видишь? — Полина Евстигнеевна протянула скорченные пальцы. — И колени вот вывернуло, совсем не хотят работать, отказываются. А на погоду и вовсе, хоть на стенку лезь... Кашляла ещё долго по возвращению домой. Еле-еле вычухалась...
Но Полю окружали хорошие люди. Она говорила, что ей очень повезло. Да и она ко всем относилась с добром. Помогали друг другу, чем могли. Поддерживали и словом и если заболевали, то ухаживали за больным как могли, как получалось.
—Конечно, если заболеешь, ослабнешь, то наши не то, что фашисты, не расст реливали за пропуск работы, давали возможность отлежаться, маленько выздороветь и окрепнуть. Но все равно охраняли нас строго. Ну а что ты хочешь? — вздохнула Полина Евстигнеевна. — Тюрьма есть тюрьма. На другое я и не рассчитывала, когда меня через всю страну в лагерь везли.
Продолжение здесь:
Так же на моём канале можно почитать: