Глава 9
Начало здесь:
Окрепшую Полю отправили домой на Родину. Ехала долго, на перекладных. Наконец-то добралась до райцентра. Там и до деревни рукой подать.
Конечно, Поля полюбила Пьера, но оказавшись в родных местах и вдохнув воздух полной грудью поняла, правильно сделала. Не смогла бы она иначе. Нет, не смогла. Не было бы ей жизни на чужбине, тут ее место.
Хотя сердечко и ныло за любимым.
Достала фотокарточку, поглядела и обратно в кармашек засунула. Поглубже.
Еще раз вздохнула и пошла пешочком до родной деревни.
Недолго шла, чуть больше двух часов. Вот и крыши домов с крайней улицы завиднелись. Заныло сердце. Так тосковала Поля по родным местам…Столько раз они ей снились. Порой и не чаяла, что снова увидит…
Но вот и деревня. Односельчане. Кто как встречает: кто искренне рад, а кто настороженно смотрел, кивает сдержано. Все ведь знали, что Поля в плену была. Но кроме всего прочего в глазах у людей Поля заметила сочувствие.
Разговаривать ни с кем не стала, а поторопилась поскорее домой. Ведь там мама! А она так соскучилась и переживала за нее все это время.
Подошла к дому, открыла калитку… а двор бурьяном порос, собачки нету, будка пустая, только цепь на земле валяется, окошки пыльные. Подошла к двери, а она снаружи метелкой подперта.
«Ушла что ли куда?…» — подумала Поля и открыла дверь.
Из дома пахнуло затхлым, сырым воздухом, будто его всю зиму не топили.
Тоской сжало сердце тяжелое предчувствие: пустой дом, нет в нем никого…
Зашла потихоньку, не успела оглядеться, услышала шаги во дворе и сердце радостно екнуло: «Ошиблась!»
Но нет. В дом заглянула тетя Надя, соседка.
—Полюшка! Ты?! — обрадованно спросила она. — Живая! Вот уж радость какая!
—Здравствуйте, тетя Надя, а где мама? — спросила Поля.
Надежда прикрыла рот рукой и закачала головой:
—А ты ведь и не знаешь, миленькая! Нету мамы твоей. Схоронили мы ее. Не выдержало сердце. Тут тебя фашисты забрали, Верочка совсем слегла. А тут, как только немцев выбили, вскоре похоронку еще одну принёс почтальон. И все! Отошла сердешная в мир иной.
Поля так и села на пыльную табуретку. Покатились слезы по щекам…
—Мама! Мамочка моя! Как же так? — зашептала тихо. —Осталась я совсем одна!
Но плачь, не плачь, слезами никого обратно не вернёшь. Погоревала Поля, на могилку к маме сходила.
И в совхоз пошла работать. Жить-то как-то надо дальше.
Надежда как могла поддерживала Полю первое время, продуктами помогала, по вечерам приходила, чтоб та одна не сидела, в тоску не впадала. Трудно это вынести человеку, когда горе такое и еще один на один остается.
Свыклась Поля потихоньку с одиночеством. Только все чаще фотографию доставала из кармана и на Пьера смотрела. Если б только она знала, что никого родных в живых не осталось. Эх, если б знала!
На работе к ней люди тоже по разному относились, в основном как-то насторожено, вроде как она виновата в том, что тогда ее фашисты забрали.
—Кому что-то докажешь или объяснишь? — вздохнула устало Полина Евстигнеевна. — Начнёшь объяснять, подумают, что оправдываюсь. А оправдываться мне было не в чем.
Держалась на работе Поля обособленно. Сядет в сторонке во время обеда, поест и задумается о чем-нибудь своем. В разговоры женские не вмешивалась, даже и не слушала, о чем болтают, как-то не очень ей интересно было, не до пустых пересудов.
А один раз, задумавшись, по неосторожности фотографию Пьера достала. Вспоминала его веселые глаза и решила посмотреть украдкой. Взглянула коротко, улыбнулась еле заметно и обратно в карман фотокарточку положила.
—Что это там у тебя? — тут же заинтересовались женщины.
—Ничего. — ответила Поля, встала и отошла в сторонку, чтоб расспросами не донимали.
А вечером к ней с обыском пришли и фотографию, которую Поля и не прятала, тут же нашли, на обратной стороне которой на французском языке подпись, да еще и адрес указан…
Продолжение здесь:
Так же на моём канале можно почитать: