— А зачем тебе на телефоне пароль, Жанночка? У вас с Женечкой ведь нет секретов друг от друга?
Вопрос Антонины Евгеньевны, брошенный с легкой, почти воздушной улыбкой, повис в тишине кухни. Жанна, которой тогда было двадцать четыре, замерла с телефоном в руке. Она просто хотела показать свекрови фотографии с недавней поездки на дачу.
— Да это не секреты, Антонина Евгеньевна, — нашлась она. — Просто привычка. Безопасность.
— Безопасность? — свекровь, бывшая учительница русского языка и литературы, изящно приподняла бровь. — Милая моя, главная безопасность в семье — это доверие. Полное и безоговорочное. Когда люди становятся одним целым, какие могут быть пароли?
Евгений, ее тридцатилетний сын и муж Жанны, сидевший рядом, неловко кашлянул.
— Мам, сейчас у всех пароли. Это нормально.
— Для чужих — нормально, — не сдавалась Антонина Евгеньевна, глядя на Жанну с мягким, всепрощающим укором. — А мы же не чужие. Мы — семья.
Тот разговор был первым камешком. Маленьким, гладким, почти незаметным. Жанна тогда отшутилась и не придала ему значения. Она и подумать не могла, что этот камешек станет началом лавины, которая через несколько лет грозила похоронить под собой их брак.
***
Первый год они жили душа в душу. Жанна, молодая и энергичная маркетолог, и Женя, спокойный, основательный программист, казались идеальной парой. Антонина Евгеньевна, жившая в соседнем районе, была частым гостем в их доме. Она приходила с пирогами, советами и своей всеобъемлющей, удушающей заботой.
Ее любовь к сыну была похожа на произведение искусства: монументальное, безупречное и не терпящее чужого вмешательства. Жанна в этой картине была лишь деталью пейзажа. Важной, но не ключевой.
— Женечка, ты опять в этой рубашке? — говорила свекровь, деликатно касаясь его воротника. — Жанночка, ты же видишь, она ему уже тесновата в плечах. Мужчина должен выглядеть солидно.
— Мам, все нормально, — отмахивался Евгений. — Удобная рубашка.
— Удобство — для дома. А на людях — статус, — чеканила Антонина Евгеньевна. И обратилась к Жанне. — Ты же жена, ты должна за этим следить. Это твоя прямая обязанность.
Жанна улыбалась и кивала. Она хотела мира. Она любила Женю и была готова принять его мать со всеми ее особенностями. Она списывала все на возраст, на одиночество после ухода мужа, на безграничную материнскую любовь.
Потом Антонина Евгеньевна решила освоить современные технологии.
— Женечка, купи мне планшет, — сказала она однажды. — Буду с подругами по видеосвязи общаться, рецепты смотреть. Не хочу от жизни отставать.
Евгений с радостью выполнил просьбу. Он сам настроил матери новенький гаджет. Создал ей аккаунты, установил все нужные приложения. Чтобы упростить процесс, он, недолго думая, привязал все к своей собственной учетной записи Apple ID. «Так проще, если что-то помочь нужно будет», — объяснил он Жанне.
Это было роковой ошибкой. Ошибкой, о последствиях которой они тогда даже не догадывались.
***
Первые странности начались через полгода.
— Жанночка, а что, Катя твоя рассталась со своим молодым человеком? — как-то между делом спросила Антонина Евгеньевна, помешивая чай. — Жалко, такая пара была.
Жанна поперхнулась. Об этом она говорила с подругой Катей только вчера. В личной переписке в мессенджере.
— Откуда вы знаете? — вырвалось у нее.
Свекровь невозмутимо улыбнулась.
— Мир тесен, милая. Да и что тут знать? Видно было, что у них не ладится. Я женщина опытная, людей насквозь вижу.
Жанна почувствовала холодок. Но отогнала дурные мысли. Совпадение. Просто совпадение.
Но совпадения продолжались.
— Вы с Женей в тот ресторан на набережной собираетесь? — спросила она через пару недель. — Я отзывы читала, говорят, там паста невкусная. Вы бы в «Провинцию» сходили. Проверенное место.
Жанна молчала. Они с Женей обсуждали этот ресторан буквально позавчера вечером, тоже в переписке. Решали, куда пойти на годовщину.
Она поделилась своими подозрениями с мужем.
— Жень, мне кажется, твоя мама читает мои сообщения.
Евгений рассмеялся.
— Жан, ты чего? Как она их прочитает? У нее же свой планшет. Ты себя накручиваешь. Мама просто очень наблюдательная. И интуиция у нее.
— Это не интуиция, Женя! Это факты! Она знает то, чего не может знать!
— Ну, может, ты ей сама говорила и забыла? Или я проболтался? Перестань, пожалуйста. Не надо делать из мамы монстра.
Он был убедителен. Жанна почти поверила. Она начала сомневаться в себе, в своей памяти. Ей стало казаться, что у нее развивается паранойя.
Тихая борьба продолжалась. Антонина Евгеньевна никогда не обвиняла. Она советовала. Она направляла. Она действовала, как опытный кукловод, всегда оставаясь в тени.
— Жанночка, я видела, ты смотрела билеты в Питер на выходные. Хорошая мысль. Только вот погоду обещают дождливую. И у Жени как раз спину прихватило. Может, лучше дома побыть? Я бы вам пирогов испекла.
Жанна смотрела на свекровь и не знала, что сказать. Билеты она смотрела на своем телефоне час назад. Одна.
Она начала прятать телефон. Ставила сложные пароли. Выходила из всех учетных записей. Но это не помогало. Невидимое око продолжало следить за ней. Она чувствовала себя голой. Беззащитной. Вся ее жизнь, ее мысли, ее маленькие секреты с подругами, ее планы — все было на ладони у этой тихой, улыбчивой женщины.
Напряжение росло. Они с Женей стали чаще ссориться.
— Ты снова недовольна, что мама пришла? — говорил он.
— Я недовольна, что в нашем доме нет места, где я могу быть собой! Где можно укрыться, — кричала она в ответ. — Мне кажется, что она даже в мыслях моих копается!
— Прекрати этот бред! — срывался он. — Это моя мать! Она нам только добра желает!
Он не замечал. Или не хотел замечать. Для него мать была святой. А Жанна — нервной, подозрительной, неблагодарной невесткой.
***
Развязка наступила на третий год их брака. Жанне было двадцать семь. Она сидела с той самой подругой Катей в кафе.
— Я больше не могу, Кать, — призналась она. — Я схожу с ума. Она знает все. Абсолютно все.
— Так проверь, — практично сказала Катя. — Устрой ей ловушку.
— Как?
— Напиши мне что-нибудь. Что-то совершенно выдуманное, чего точно не может произойти. И посмотрим на ее реакцию.
В тот же вечер, сидя дома, Жанна написала Кате сообщение:
«Представляешь, мне предложили стажировку в Париже на три месяца! В головном офисе нашей компании. Я в шоке. Еще не знаю, что делать. Жене не говорила».
Сердце колотилось. Это была чистая ложь. Глупая, но правдоподобная.
Она ждала. День. Два.
В воскресенье, как по часам, пришла Антонина Евгеньевна. Она была тиха и задумчива. За чаем она долго молчала, а потом, глядя куда-то в сторону, сказала:
— Париж, конечно, город красивый. Город-мечта. Но три месяца... Это так долго. Семью на три месяца не бросают, Жанночка. Семья — это не работа. Ее на паузу не поставишь.
Жанна почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Она медленно подняла глаза на свекровь. Та смотрела на нее. Прямо, не отводя взгляда. В ее глазах не было злости. Только печальная, всезнающая мудрость.
В этот момент Жанна все поняла. И про Apple ID, и про синхронизацию, и про то, как легко и просто ее муж, желая помочь матери, открыл ей дверь не просто в их дом, а в самый эпицентр их семьи.
Вечером состоялся разговор. Самый напряженный разговор в их жизни.
Она спокойно, без крика, рассказала Жене про эксперимент. Он сначала отнекивался, бледнел, а потом схватился за голову.
— Боже... Планшет... Я же ее на свой ID зарегистрировал... iMessage... Они же синхронизируются... Господи, какой я идиот!
Он был раздавлен. Но Жанне было уже все равно.
— Она читала все. Три года, Женя. Три года она копалась в моей жизни, в моих разговорах с подругами, в наших с тобой планах. А ты... ты называл меня параноиком.
— Жанночка, прости... я не знал... я не думал...
— В этом-то и проблема! Ты не думал! Ты не думал, что у меня может быть личное пространство! Что твоя мама не имеет права знать все! Ты отдал ей ключи от моей частной жизни и даже не заметил этого!
Она встала и подошла к нему вплотную.
— А теперь самое главное, Женя. Она знала. Она поняла, что видит чужую переписку. И она не остановилась. Она продолжала читать. Сознательно. Каждый день.
Она замолчала, давая ему осознать весь масштаб произошедшего.
— Свекровь читает мою переписку! — она произнесла эту фразу громко, отчетливо, словно пытаясь докричаться до него сквозь пелену его сыновней любви. — Что ты собираешься с этим делать?
Он поднял на нее потерянные глаза.
— Я... я поговорю с ней.
— Нет, Женя. Ты не просто поговоришь. Ты заберешь у нее этот планшет. Ты сменишь все пароли. И ты скажешь ей, что если она еще хоть раз попытается влезть в нашу жизнь, она больше никогда не переступит порог этого дома. Ты сможешь?
Он смотрел на нее, и в его взгляде боролись любовь к жене и пожизненный, въевшийся в подкорку страх обидеть мать.
— Она же... она же не со зла, — пролепетал он. — Она просто беспокоится...
Жанна горько рассмеялась.
— Беспокоится? Это не беспокойство, Женя. Это извращенное любопытство. Это власть. Ей нравится знать, что она дергает за ниточки.
Она отошла к окну. По ту сторону стекла раскинулся темный, безразличный город.
— Завтра ты едешь к ней. И решаешь этот вопрос. Раз и навсегда. А я пока... я побуду у Кати. Мне нужно подумать. Обо всем.
Она ушла, оставив его одного посреди их уютной квартиры, которая внезапно превратилась в стеклянный дом, где негде было укрыться.
На следующий день Жанна сидела у подруги и смотрела на свой телефон. Она сменила пароль. Отключила все синхронизации. Впервые за долгое время ее телефон снова стал ее личной территорией. Но это была лишь техническая победа.
Главная битва происходила сейчас. Там, в квартире свекрови. И от исхода этой битвы зависело все. Вернется ли муж с победой, отстояв их общую крепость? Или вернется с привычным «Мама не со зла, давай не будем ссориться»?
В ее голове снова прозвучал вопрос, заданный три года назад: «А зачем тебе на телефоне пароль, Жанночка?».
И теперь она знала ответ. Пароль был нужен не от чужих. Он был нужен от самых близких. Тех, чья любовь иногда бывает страшнее любой ненависти. Вопрос был лишь в том, понял ли это, наконец, ее муж.
🎀Подписывайтесь на канал. Смело (но вежливо) делитесь своим мнением в комментариях😊. Ставьте лайки 💕