— Где мои деньги, Андрюша?! — голос Маргариты Николаевны разрезал утреннюю тишину квартиры, словно ржавый нож по шелку. — Обещал же на прошлой неделе!
Жанна замерла у кофеварки, чашка выскользнула из пальцев и разбилась о кафельный пол. Осколки разлетелись веером, как её последние надежды на спокойное утро.
— Мама, тише... — Андрей попытался успокоить свекровь, но она уже вошла в раж.
— Тише?! А кто мне объяснит, почему я должна экономить на всем, пока эта... — Маргарита Николаевна обвела взглядом Жанну, — живет как принцесса?
Принцесса... Жанна горько усмехнулась про себя. Если бы она знала, сколько ночей я не сплю, считая каждую копейку...
— Маргарита Николаевна, — Жанна наклонилась, собирая осколки, стараясь сохранить спокойствие, — может, обсудим это позже?
— Не смей мне указывать! — свекровь топнула ногой, её лицо покраснело от возмущения. — Это мой сын! Мой дом был когда-то!
Андрей сидел за столом, уткнувшись в телефон. Его плечи поникли, а пальцы нервно постукивали по экрану. Опять прячется, — подумала Жанна. Как всегда, когда мать устраивает цирк.
— Слушай меня внимательно, — Маргарита Николаевна подошла к сыну вплотную, положила руку на его плечо. — Людмила Васильевна приглашает в Сочи. Путевка — семьдесят тысяч. Мне нужны деньги сегодня.
— Семьдесят тысяч?! — Жанна не удержалась. — Это же половина нашей зарплаты!
— А тебя никто не спрашивал! — огрызнулась свекровь. — Что, завидуешь? Молодая, красивая, а злости больше, чем ума!
Завидую? Жанна почувствовала, как внутри поднимается знакомая волна гнева. Да я последний раз на море была пять лет назад! А она каждые три месяца куда-то едет!
— Мам, — Андрей наконец поднял голову, — может, найдем путевку подешевле?
— Подешевле?! — Маргарита Николаевна всплеснула руками. — Я что, нищенка какая-то? Всю жизнь работала, детей поднимала! Имею право на отдых!
Жанна вспомнила, как полгода назад свекровь "отдыхала" в Турции. Потом — театральный абонемент за двадцать тысяч. А перед Новым годом — ресторан с подругами за пятнадцать...
— Маргарита Николаевна, — Жанна встала, вытерла руки о полотенце, — а помните, как месяц назад вы просили на "срочное лечение зубов"? Оказалось — спа-процедуры...
— Ты что, следишь за мной?! — глаза свекрови сузились. — Андрей! Ты слышишь, что твоя жена себе позволяет?
Моя вина, что я помню каждую ложь? — подумала Жанна. Что записываю все ваши "экстренные нужды"?
Андрей поднялся, подошел к окну. За стеклом моросил октябрьский дождь, и серые капли медленно стекали вниз, как слезы.
— Мам, — его голос прозвучал устало, — у нас сейчас действительно трудный период...
— Трудный?! — Маргарита Николаевна рассмеялась истерично. — А кто покупает твоей жене эти дорогие кремы? Кто оплачивает спортзал?
Жанна сжала кулаки. Спортзал за две тысячи в месяц — это роскошь? А ваши рестораны по десять тысяч за вечер — это необходимость?
— Хватит, — тихо сказала Жанна. — Хватит врать.
Наступила тишина. Даже дождь за окном словно замер.
— Что ты сказала? — Маргарита Николаевна медленно повернулась к невестке.
— Я сказала — хватит врать, — Жанна подняла подбородок. — Вы не нуждаетесь. Вы просто привыкли, что Андрей дает деньги на любой ваш каприз.
— Каприз?! — свекровь задохнулась от возмущения. — Я — мать! Я дала ему жизнь!
И теперь высасываете её из него по капле, — хотелось крикнуть Жанне, но она промолчала.
Андрей повернулся от окна. Его лицо было серым, измученным.
— Мам, — он заговорил медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом, — в прошлом месяце ты просила сорок тысяч на "лекарства". Позавчера — двадцать на "коммунальные". Сегодня — семьдесят на море...
— И что? — Маргарита Николаевна выпрямилась. — Разве я не имею права?
— Имеешь, — тихо ответил сын. — Но у нас есть кредит за квартиру. Жанна беременна...
Что? Жанна резко обернулась к мужу. Откуда он знает? Я же еще не говорила...
— Беременна?! — свекровь побледнела. — И сколько же вы от меня скрывали?
— Две недели, — прошептала Жанна. — Я... я еще не была уверена...
Маргарита Николаевна опустилась на стул. Её лицо стало каменным.
— Понятно, — произнесла она холодно. — Значит, теперь на меня денег не будет. Внук важнее матери.
— Мам...
— Молчи! — она вскочила. — Я все поняла! Вы меня списываете! Как старую вещь!
Вот оно, — подумала Жанна. Сейчас начнется главный спектакль.
— Всю жизнь я тебя растила! — Маргарита Николаевна начала ходить по кухне, размахивая руками. — Отказывала себе во всем! А теперь что? Теперь эта... — она ткнула пальцем в Жанну, — решает, кому давать деньги!
— Никто ничего не решает, — устало сказал Андрей. — Просто у нас нет лишних денег.
— Лишних?! — свекровь захохотала. — А её шмотки? А ваши походы в кино? А...
— Мы не ходили в кино полгода! — не выдержала Жанна. — Мы не покупали никаких шмоток! Мы едим макароны, чтобы откладывать на ваши "экстренные нужды"!
Маргарита Николаевна замерла. Её глаза сузились до щелочек.
— Ах, вот как? — она говорила тихо, но в её голосе слышался яд. — Значит, я для вас обуза? Старая надоедливая женщина?
— Мам, не говори глупости...
— Глупости?! — свекровь рассмеялась истерично. — Сын называет свою мать глупой! Из-за этой... особы!
Жанна почувствовала, как внутри что-то окончательно надламывается. Не ломается — именно надламывается, как сухая ветка.
— Знаете что, Маргарита Николаевна? — она говорила спокойно, почти ласково. — Хватит играть роль жертвы. Вы прекрасно знаете, что мы вам не враги.
— Не враги? — свекровь фыркнула. — Тогда где мои деньги?
— А где наши? — Жанна достала блокнот из ящика стола. — Хотите цифры? За полгода вы взяли у нас триста двадцать тысяч рублей. Официально — на лечение, лекарства и продукты. По факту — четыре поездки на море, абонемент в театр, десять походов в рестораны...
Андрей удивленно посмотрел на жену. Она действительно все записывала...
— Ты... ты следила за мной! — Маргарита Николаевна задрожала от ярости.
— Я берегла наш семейный бюджет, — спокойно ответила Жанна. — И знаете что? Хватит. Больше не будет.
— Андрей! — свекровь повернулась к сыну. — Ты слышишь? Она мне запрещает!
Андрей стоял молча. Его взгляд метался между матерью и женой.
Выбирай, — подумала Жанна. Наконец-то выбирай.
— Мам, — Андрей глубоко вздохнул, — Жанна права. Нам действительно нужно экономить. Особенно сейчас.
Маргарита Николаевна вздрогнула, словно её ударили.
— Значит, так? — она говорила тихо, но каждое слово звучало как выстрел. — Тридцать лет я жила для тебя. А теперь ты выбираешь её.
— Я не выбираю, мам. Я просто...
— Предатель, — прошептала свекровь. — Мой собственный сын — предатель.
Она развернулась и пошла к выходу. У двери остановилась.
— Только помни, Андрей, — её голос дрожал от злости, — матери не прощают. Никогда.
Дверь хлопнула. В квартире повисла тяжелая тишина.
Жанна опустилась на стул, положила руку на живот. Малыш, — подумала она. Ты еще не родился, а уже стал причиной семейной войны.
— Жанна, — Андрей подошел к ней. — Когда ты узнала про беременность?
Она подняла на него глаза.
— Я делала тест вчера. Собиралась сегодня сказать... — она горько улыбнулась. — А ты оказывается уже знаешь…
Андрей присел рядом, взял её за руку.
— Прости, — прошептал он. — За всё это... цирк.
Цирк? Жанна посмотрела на мужа. Это не цирк, Андрей. Это наша жизнь. И пора решать, какой она будет дальше.
— Что мы будем делать? — спросила она.
Андрей молчал долго. За окном продолжал моросить дождь.
— Не знаю, — честно ответил он. — Но ты права. Так больше продолжаться не может.
Наконец-то, — подумала Жанна. Наконец-то ты это понял.
Через неделю Маргарита Николаевна все-таки поехала в Сочи. Нашла деньги у своей подруги Людмилы Васильевны — заняла под проценты.
Вернулась она через десять дней. Злая, растрепанная, без денег и без багажа.
— Что случилось? — испугался Андрей, увидев мать на пороге.
— Случилось? — Маргарита Николаевна зашла в квартиру, села на диван. — А то, что твоя мудрая жена была права.
Жанна подняла бровь.
— Познакомилась там с одним... джентльменом, — свекровь говорила тихо, не поднимая глаз. — Валерий Иванович. Интеллигентный такой, галантный... Предложил показать "настоящий Сочи". Ресторан, экскурсии...
— И? — Андрей сел напротив матери.
— А потом исчез. Вместе с моей сумочкой, в которой были все деньги, документы... — голос Маргариты Николаевны дрожал. — Хорошо, паспорт в номере оставила.
Жанна не знала, что сказать. Злорадствовать? Пожалеть? И то, и другое казалось неправильным.
— Полицию вызывали? — спросила она.
— Вызывала, — кивнула свекровь. — Сказали — таких "джентльменов" десятки. Специально охотятся на одиноких женщин в возрасте.
Андрей потер лицо руками.
— Сколько взял?
— Сорок тысяч. Всё, что у меня было.
Ровно столько, сколько она в прошлом месяце просила у нас на "лекарства", — подумала Жанна.
— Людмиле Васильевне теперь возвращать нечем, — продолжала Маргарита Николаевна. — Она требует деньги. Угрожает судом.
В комнате повисла тишина.
— Мам, — Андрей наклонился вперед, — а может, стоит найти работу? Хотя бы на полставки?
Свекровь вскинула голову.
— Работу? В мои-то годы? Да кто меня возьмет?
— Многие берут, — мягко сказала Жанна. — Нянечкой в детский сад, уборщицей в офис, сиделкой...
— Сиделкой?! — Маргарита Николаевна возмутилась.
— А что в этом плохого? — Жанна пожала плечами. — Честный труд. Неплохие деньги.
И никто не будет обязан содержать ваши капризы, — добавила она про себя.
Свекровь долго смотрела на невестку. Потом перевела взгляд на сына.
— Значит, помочь не поможете?
— Мам, — Андрей вздохнул, — у нас кредит, ребенок скоро родится...
— Понятно, — Маргарита Николаевна встала. — Совсем понятно.
Она пошла к двери, но у порога остановилась.
— Жанна, — позвала она.
— Да?
— Ты... — свекровь помолчала. — Ты была права. Насчет денег. Насчет всего.
Жанна удивленно посмотрела на неё.
— Я вела себя... неправильно, — продолжала Маргарита Николаевна. — Думала, что сыну должна. Что имею право требовать. А в итоге... — она махнула рукой. — В итоге сама себя поставила в дурацкое положение.
— Маргарита Николаевна...
— Нет, дай скажу, — свекровь подняла руку. — Я завидовала тебе. Завидовала, что ты молодая, красивая, что у сына есть кто-то, кроме меня. И поэтому... поэтому вела себя как старая эгоистка.
Жанна почувствовала, как что-то сжимается в груди. Не жалость. Что-то другое.
— Я найду работу, — решительно сказала Маргарита Николаевна. — И долг Людмиле Васильевне отдам сама. Без вашей помощи.
— Мам, — Андрей встал, — не обязательно...
— Обязательно, — перебила его мать. — Я уже слишком долго жила чужим трудом.
***
Через месяц свекровь устроилась на работу няней в частный детский сад.
Людмиле Васильевне долг отдавала частями. Больше денег у сына не просила.
А ещё через два месяца, когда Жанна лежала в роддоме, именно свекровь приехала первой. Привезла цветы, купленные на собственные деньги, и тихо сказала:
— Прости меня, дочка. За всё.
— Давно уже простила, — ответила она.
А когда Андрей принес сына на руках, Маргарита Николаевна заплакала.
— Внучек, — шептала она. — Мой внучек...
За окном роддома светило весеннее солнце. И наконец-то за долгое время Жанна подумала, что всё будет хорошо.
Но спокойствие длилось недолго.
Через два месяца после рождения внука Маргарита Николаевна снова начала скандалить.
— Ты неправильно с малышом обращаешься! Не так его держишь и кормишь! — ворчала свекровь, отбирая малыша из рук невестки.
Жанна сжимала зубы и молчала. Устала она. Работа тяжелая. Пройдет, — убеждала себя.
Но не прошло. Маргарита Николаевна словно решила взять реванш за все унижения. Теперь у неё была новая роль — незаменимая бабушка, которая лучше всех знает, как растить детей.
— Андрей, — говорила она сыну, когда Жанна кормила малыша в соседней комнате, — ты посмотри, какая она вялая стала. Совсем за собой не следит. Волосы немытые, халат застиранный...
Немытые волосы? — Жанна прислушивалась к разговору из детской. У меня грудной ребенок, который просыпается каждые два часа! Когда мне мыть волосы?
— Мам, не начинай, — устало отвечал Андрей.
— А что я? Я правду говорю! Вот у Светланы Петровны невестка — та умница. И дом в порядке, и сама всегда при параде. А эта твоя...
— Эта моя — мать моего сына, — жестко прервал Андрей.
Но Маргарита Николаевна не унималась. С каждым днем её придирки становились все злее и изощреннее.
Однажды Жанна проснулась среди ночи от детского плача. Малыш требовал кормления. Она встала, взяла сына на руки — и обнаружила, что в детской сидит свекровь.
— Что вы делаете? — удивилась Жанна.
— Внука успокаиваю, — холодно ответила Маргарита Николаевна. — В отличие от некоторых, я слышу, когда ребенок плачет.
— Но я же проснулась...
— Через полчаса! — свекровь встала, прижала малыша к себе. — Полчаса мой внучек надрывался, а мамаша спала!
Полчаса? Жанна растерянно посмотрела на часы. Я проснулась, как только он заплакал...
— Отдайте мне сына, — попросила она. — Ему нужно покушать.
— Не нужно ему ничего! — отрезала Маргарита Николаевна. — Он просто хотел внимания. Женского внимания. Нормального.
В голосе свекрови слышался откровенный яд. Жанна почувствовала, как внутри закипает знакомая злость.
— Маргарита Николаевна, — она говорила тихо, стараясь не разбудить Андрея, — отдайте мне ребенка. Сейчас же.
— А то что? — свекровь усмехнулась. — Пожалуешься сыну? Скажешь, что я плохая бабушка?
— Я скажу, что вы мешаете мне быть матерью.
— Матерью? — Маргарита Николаевна рассмеялась. — Ты? Да ты даже пеленки нормально сменить не можешь!
Жанна сделала шаг вперед, протянула руки к сыну. Малыш потянулся к ней, захныкал.
— Видишь? — свекровь крепче прижала внука. — Он чувствует, что я его больше люблю.
Всё. Хватит. Жанна резко выхватила сына из рук Маргариты Николаевны.
— Больше никогда не смейте брать моего ребенка без разрешения, — прошипела она. — Никогда.
— Твоего? — свекровь побледнела от ярости. — А кто его на ноги поставит? Кто учить будет? Ты, которая сама как дитя малое?
— Андрей! — Жанна не выдержала и крикнула.
Муж прибежал в детскую заспанный, взъерошенный.
— Что случилось?
— Случилось то, — Маргарита Николаевна выпрямилась во весь рост, — что твоя жена не дает мне видеться с внуком!
— Что? — Андрей непонимающе посмотрел на Жанну.
— Она врет! — не выдержала Жанна. — Она среди ночи забрала ребенка из кроватки! Сидела тут полчаса, а потом заявила, что я плохая мать!
— Я хотела помочь, — всхлипнула свекровь. — А она на меня накинулась! Как зверь!
Как зверь? Жанна почувствовала, как у неё дрожат руки. Я на неё накинулась?
— Мам, — Андрей потер лоб, — может, не стоило среди ночи...
— Ах, так! — Маргарита Николаевна всплеснула руками. — Теперь и ты против меня! Я же хотела как лучше!
— Хотели как лучше? — Жанна не сдержалась. — Вы хотели показать, что я никчемная мать! Что без вас мы не справимся!
— А разве не так? — холодно спросила свекровь. — Посмотри на себя! Когда ты последний раз нормально убиралась? Когда готовила что-то, кроме яичницы?
Готовила? — Жанна едва не задохнулась от возмущения. У меня новорожденный ребенок! Я сплю по три часа в сутки!
— Мам, хватит, — строго сказал Андрей. — Жанна делает всё, что может.
— Всё, что может? — Маргарита Николаевна усмехнулась. — Интересно... А почему тогда внук постоянно плачет? Почему у него опрелости? Почему...
— Потому что он — ребенок! — взорвалась Жанна. — Дети плачут! У детей бывают опрелости! Это нормально!
— Нормально? — свекровь покачала головой. — У моих детей такого не было.
— У ваших детей было тридцать лет назад! — Жанна прижала сына к груди. — И вы уже забыли, каково это!
— Забыла? — глаза Маргариты Николаевны сверкнули. — Я лучше тебя помню! И точно знаю — хорошая мать не орет на бабушку среди ночи!
Андрей встал между женщинами.
— Всё, прекращаем, — сказал он устало. — Мам, иди спать. Жанна, ты тоже успокойся.
— Успокойся? — Жанна посмотрела на мужа. — Ты серьезно? Твоя мать сидит ночью в детской, забирает нашего сына, а потом обвиняет меня в плохом материнстве! И я должна успокоиться?
— Жанна...
— Нет! — она отступила к выходу. — Нет, Андрей! Я устала! Устала от постоянных придирок, от критики, от того, что в собственном доме я чувствую себя лишней!
Маргарита Николаевна торжествующе улыбнулась.
— Наконец-то правда вылезла, — пробормотала она. — Я для неё лишняя.
— Вы лишняя, — тихо сказала Жанна. — Именно лишняя. Потому что не помогаете, а мешаете. Не поддерживаете, а подрываете. Не любите, а завидуете.
Повисла мертвая тишина. Даже малыш перестал хныкать.
— Завидую? — прошептала свекровь. — Я... завидую?
— Завидуете, — кивнула Жанна. — Тому, что у вашего сына есть своя семья. Что он любит не только вас. Что теперь я — самая важная женщина в его жизни.
Маргарита Николаевна шатнулась, словно от удара.
— Андрей, — обратилась она к сыну, — ты слышишь, что она говорит?
Андрей молчал. Долго молчал. А потом тихо сказал:
— Мам, может, тебе действительно стоит... подумать о переезде?
Что? Жанна удивленно посмотрела на мужа. Он на моей стороне?
— О переезде? — переспросила свекровь. — Ты хочешь, чтобы я уехала?
— Я хочу, чтобы моя семья жила спокойно, — ответил Андрей. — А спокойно мы не живем уже полгода.
Маргарита Николаевна медленно опустилась на стул.
— Значит, так, — прошептала она. — Родила она тебе сына — и всё. Мать больше не нужна.
— Мам...
— Не надо, — свекровь встала. — Я всё поняла. Совсем всё.
Она вышла из детской, а через минуту хлопнула дверь её комнаты.
На следующее утро Маргарита Николаевна собрала чемодан.
— Еду к сестре, в Воронеж, — сухо сообщила она за завтраком. — Надолго.
— Мам, не стоит так резко... — начал Андрей.
— Стоит, — перебила его мать. — Очень стоит. Я поняла, что здесь лишняя.
Жанна молчала, кормя сына. Наконец-то, — думала она. Наконец-то мы будем жить своей жизнью.
— А внук? — спросил Андрей. — Ты же его любишь...
— Люблю, — кивнула Маргарита Николаевна. — Именно поэтому и уезжаю. Чтобы не мешать ему расти в нормальной семье.
Нормальной семье? Жанна подняла глаза на свекровь. В её голосе не было привычной злости — только усталость и горечь.
— Маргарита Николаевна, — осторожно сказала она, — может, не стоит так кардинально...
— Стоит, — отрезала свекровь. — Ты была права. Я завидовала. Завидовала тому, что у Андрея есть ты. Что он счастлив. А я... — она махнула рукой. — А я осталась одна. И вместо того чтобы радоваться за сына, я пыталась всё испортить.
Андрей встал, подошел к матери.
— Мам, мы можем всё наладить...
— Нет, — Маргарита Николаевна покачала головой. — Не можем. Я причинила вам слишком много боли. Лучше я уеду.
Она взяла чемодан, направилась к выходу. У двери остановилась.
— Жанна, — позвала она.
— Да?
— Береги их, — тихо сказала свекровь. — Береги моих мальчиков.
Моих мальчиков? Жанна почувствовала, как к горлу подступает комок. Она включила в эту фразу и сына...
— Буду беречь, — пообещала она.
Маргарита Николаевна кивнула и вышла.
Андрей проводил мать до такси, а когда вернулся, Жанна увидела слезы в его глазах.
— Не переживай, — сказала она, обнимая мужа. — Может, ей действительно нужно побыть одной. Подумать.
— А вдруг она больше не вернется? — прошептал он.
— Вернется, — уверенно ответила Жанна. — Когда поймет, что мы не враги. Что любовь к внуку не отнимает, а добавляет.
Маргарита Николаевна не звонила три месяца. А потом, в день первого дня рождения внука, прислала посылку с подарками и короткую записку:
"С днем рождения, мой дорогой! Бабушка тебя очень любит. Папе и маме привет. Живу нормально, работаю в местном детском саду. Думаю о вас. Маргарита."
Жанна перечитала записку несколько раз. Папе и маме привет, — подумала она. Не "Андрею и этой особе". Папе и маме.
— Может, позвонить ей? — предложил Андрей.
— Позвони, — кивнула Жанна. — Пусть знает, что мы скучаем.
Скучаем? — удивилась она сама себе. Я правда скучаю по её скандалам?
Нет. Не по скандалам. По тому, чтобы сын знал свою бабушку. По тому, чтобы семья была полной.
Но только если она изменится, — твердо решила Жанна. Только если научится любить, а не владеть.
Маргарита Николаевна ответила на звонок сына сдержанно, но тепло. Спросила о внуке, о здоровье, о работе. Не критиковала, не требовала, не устраивала сцен.
— Может, приедешь на Новый год? — осторожно предложил Андрей.
— Посмотрим, — ответила мать. — Если позволят обстоятельства.
Она приехала. На два дня. Привезла подарки внуку, цветы Жанне и бутылку хорошего коньяка сыну.
— Как дела на работе? — спросила Жанна за праздничным столом.
— Хорошо, — улыбнулась Маргарита Николаевна. — Дети меня любят. А я их. Оказывается, материнский инстинкт можно направить не только на собственных детей.
Она изменилась, — подумала Жанна. Действительно изменилась.
— А мужчины? — лукаво спросил Андрей. — Не заскучала?
Мать рассмеялась.
— А кто сказал, что заскучала? Есть один интересный человек... Виктор Семенович. Врач на пенсии. Тоже работает с детьми.
— Серьезно? — Жанна улыбнулась.
— Серьезно. Мы... дружим. Помогаем друг другу. Без драм и требований денег на рестораны.
Вечером, когда малыш спал, Маргарита Николаевна подошла к Жанне.
— Спасибо, — тихо сказала она.
— За что?
— За то, что не озлобилась. За то, что дала мне шанс начать заново.
Жанна обняла свекровь.
— Мы все заслуживаем второго шанса, — прошептала она.
А утром, провожая Маргариту Николаевну, Андрей сказал:
— Может, всё-таки вернешься? Здесь твоя семья.
Мать посмотрела на сына, на невестку, на внука на её руках.
— Моя семья — это вы. Где бы я ни жила, — ответила она. — А дом... Дом там, где тебя ждут, а не там, где ты мешаешь.
Такси увезло её обратно в Воронеж. Но теперь она звонила каждую неделю, присылала фотографии с работы, рассказывала о Викторе Семеновиче.
И Жанна поняла: иногда любовь означает отпустить. Чтобы потом встретиться на новом уровне.
Как взрослые люди. Как равные. Как семья.