— Ты сегодня с работы пораньше придёшь? — Марина держала в одной руке миску с супом, в другой — термометр.
— Нет. Устал я. Да и чего мне туда опять? — голос Дмитрия звучал раздражённо. — Ты дома, ты и занимайся. Мне этой мороки хватает.
Он отключился. Марина выдохнула, поправила одеяло на свекрови и посмотрела на часы. Почти восемь вечера. За день она успела сменить постель, сварить бульон, вымыть ванную и уговорить Зинаиду Павловну принять таблетки. Всё это — между созвонами с клиентами, ведь она работала удалённо, бухгалтером.
«Если б я ещё получала зарплату за то, как выношу утку…» — мрачно подумала Марина.
Муж, как обычно, пропал. Он не бил, не кричал, просто исчезал. На работу — на важные встречи — на "с пацанами пиво попить". С каждым месяцем Марина чувствовала себя всё менее женой. Всё больше — прислугой с дипломом.
На кухню заглянула Лиза — племянница Марины. Девчонка жила в соседнем районе, училась на четвертом курсе меда, иногда приходила помочь.
— Тёть Марин, я всё-таки завтра подежурю у бабушки, ладно? У меня «окно» между парами, приду с утра, пообедаю у вас и посижу.
— Лиз, ты же учёбу завалишь…
— Не завалю. У меня, кстати, есть практика в хосписе, так что опыт пригодится. — она подмигнула и улыбнулась. — Плюс, я же почти родная. Почти — сиделка. Только бесплатно.
Марина усмехнулась. Хотелось обнять Лизу — хоть кто-то рядом не использует её. Она устала. В свои тридцать пять чувствовала себя так, словно прожила две жизни.
В тот вечер она позвонила подруге — Вере. Та жила на юге, работала в санатории. Услышав голос Марины, не стала молчать:
— Ты себя в зеркало давно видела? Усталая, серая, без света в глазах. Я тебе путёвку выбила — только прилетай. За мой счёт, Мариш, я серьёзно.
— Ты с ума сошла? У меня тут свекровь, муж, работа…
— Вот именно. Ты сама с ума не сходи. Две недели тишины, процедур, массажа — и ты снова станешь человеком, а не тряпкой.
— Но кто будет за ней ухаживать?..
И тут в разговор вклинилась Лиза, услышав последний вопрос:
— Я. Разреши мне проявить себя. Мне нужна практика и… я правда хочу помочь тебе, тёть Марин.
Марина колебалась. У неё внутри всё протестовало: как можно уехать? А если что-то случится? Но потом она встала перед зеркалом. Под глазами — синие тени. Волосы собраны в комок. Кожа землистая. Даже ресницы как будто опустились в бессилии.
«Я не тётка. Я женщина. Я ещё могу жить, а не выживать.»
— Хорошо, Лиз. Только на пару недель. И ты будь аккуратна. Она сложная.
Лиза серьёзно кивнула:
— Я справлюсь. Только ты — пообещай, что поедешь. Не для них. Для себя.
***
Санаторий оказался раем. Утро начиналось не с запаха мочи и запаха мази, а с тишины, солнца и сосен. Первые два дня Марина просто спала. Без тревоги, без будильника, без мыслей «а вдруг Зинаиду Павловну надо перевернуть?» — она вырубалась, как после наркоза.
На третий день начала дышать — не только грудью, но и душой. Её лицо, как казалось, перестало быть серой маской. В зеркале снова появилась женщина, а не уставшая сиделка.
Звонила Лиза.
— У нас всё отлично. Бабушка спокойна, таблетки принимает. Саша приходил, оставил деньги на продукты. Всё по плану, отдыхай.
— Он как-то странно писал мне... коротко. Даже не спросил, как я себя чувствую.
— Может, занят. Или ревнует? — хихикнула племянница.
Марина слабо улыбнулась. Давненько ей не казалось, что муж её ревнует. Он больше ныл о своих правах, чем интересовался её жизнью.
На шестой день ей пришло сообщение от соседки снизу:
«Марин, у тебя всё в порядке? Тут поздно вечером приходили какие-то молодые — с коробками. Я думала, вы переезжаете…»
Марина насторожилась. Позвонила Лизе — та не взяла. Написала — тишина. Через два часа Лиза перезвонила:
— Извини! Я была в аптеке, потом бабушку мыла — не слышала. Ничего не случилось. Просто продукты заказала — Дима привёз. А коробки, может, от доставки.
Сказано было спокойно, но что-то в голосе Лизы насторожило Марину. Слишком быстро, слишком по сценарию.
На следующий день она снова получила странное сообщение от той же соседки:
«А кто та девушка, которая теперь в вашей квартире? Не Лиза. Совсем молоденькая. Я слышала, как она кому-то говорила, что ей "практику отрабатывать осталось всего пять дней". Ты ведь говорила, у вас Лиза?»
Марина похолодела. Она позвонила мужу.
Тот взял трубку только с третьей попытки:
— Чего надо?
— Где Лиза? Кто в квартире? Мне соседка написала, что там другая девушка.
— А ты чего, контроль включила? Я на работе. Лиза уехала, поставила какую-то практикантку. Всё по делу. Всё под контролем.
— Почему мне никто не сказал?
— А ты отдыхай. Я ж не лезу в твои дела, вот и ты не лезь. Хочешь помочь — отдыхай, чтобы потом с новыми силами вернуться.
Он отключился.
Марина сидела с телефоном в руке, глядя в одну точку. Её грудь сдавило. Кто эта девочка? Почему муж скрывает? И куда исчезла Лиза?
Она набрала племянницу — и снова тишина. Ни звонка, ни сообщения. Исчезла, как будто выключили свет.
Наутро Марина решила: она возвращается. Немедленно. Её больше не пугал диагноз свекрови, запах лекарств, уколы. Пугало другое — чужие люди в её доме. Без её ведома.
Собрав чемодан, она вызвала такси и уехала на сутки раньше, не предупредив никого.
«Увижу всё своими глазами. Если зря волнуюсь — извинюсь. Но если нет…»
У подъезда её встретил странный запах — незнакомый, резкий. А когда она открыла дверь ключом, то сразу поняла — в квартире что-то изменилось.
На вешалке висело женское пальто. На полке — розовые кроссовки. И... чужие духи витали в воздухе. Цветочные, сладкие. Не Лизины.
— Анна, вы? — послышался голос свекрови из комнаты.
Анна?..
На кухню вышла молоденькая девушка в белом халате. Смущённая, испуганная.
— Здрасьте... Вы, наверное, Марина? Я Аня. Меня Лиза поставила на смену, у неё... ну, обстоятельства.
Марина замерла. Всё внутри похолодело.
— А муж мой дома?
— Нет. Он приезжал один раз — передал деньги и уехал. Чемодан у него с собой был. Я думала, вы с ним вместе в санаторий уехали…
***
Марина стояла в прихожей, как будто кто-то ударил её по голове. Сумка с одеждой соскользнула с плеча и мягко упала на пол. Девочка — Аня — выглядела напуганной.
— Вы не сердитесь, пожалуйста... Мне сказали, что вы знаете. Что вы всё одобрили. Что вас не будет две недели...
— Аня. Сколько ты здесь уже живёшь?
— Неделю…
Марина села на табурет у стены. В голове звенело.
— Лиза не предупредила. Не попрощалась. И не выходит на связь.
— Она уехала с вашим мужем... вроде бы. Я точно не знаю. Я пришла, он был. Потом — исчез. Сказал, что уезжает, и всё. И Лиза в тот же день уехала.
Марина поднялась. Взяла телефон, набрала мужа. Он скинул звонок. Ещё раз — голосовая почта. В третий раз он ответил, хрипло:
— Да, Марина. Ты чего вернулась раньше?
— Ты серьёзно? Я приехала домой — а здесь посторонняя девушка, мои вещи в мешках, ты исчез. Что, я уже не прописана в своей жизни?
— Не кричи. Я думал, ты будешь позже. Хотел всё обсудить спокойно.
— Что обсудить? Что ты теперь живёшь с Лизой? Моей племянницей?!
— (пауза) Ты же взрослая. Догадывалась. Просто не хотела видеть. Да, с Лизой. Она мне ближе. С ней — легко. А ты... ты всё время была уставшая, раздражённая. Всё время "надо", "должна", "не сейчас".
— Я ухаживала за твоей матерью. Я пахала, пока ты отдыхал на работе. А теперь ты оставил её с практиканткой?!
— Я, между прочим, тоже жил в этом аду. Годами. Просто не снаружи, а внутри. И я устал. Устал от больницы дома, от кислого взгляда на ужин, от этой бесконечной тяжести. У меня нет больше сил это тянуть. Хочу жить — а не ждать, когда она умрёт и ты вспоминаешь, что ты женщина.
— То есть ты просто сбежал?
— Нет. Я ушёл. Осознанно. Пока ты отдыхала, мама оформила всё как и обещала. Квартира — теперь моя. Ты здесь больше не живёшь. Без обид.
— Ты выгоняешь меня?
— Я освобождаю себя. А ты — тоже свободна. Только не обманывай себя: всё уже решено. Чем быстрее ты это примешь, тем легче будет. Всем.
Марина сидела молча. Сердце колотилось, руки дрожали. А потом она — впервые за много лет — включила запись разговора.
***
А через десять минут Марина уже была в комнате свекрови.
Зинаида Павловна лежала, как обычно, почти неподвижно — после перелома шейки бедра она не вставала. Но вопреки ожиданиям многих, старушка сохраняла ясное сознание и память, особенно в последние недели, когда ей скорректировали терапию.
— Зинаида Павловна? Как вы себя чувствуете?
Женщина приподняла голову, в глазах мелькнуло узнавание.
— Марина?.. Моя девочка... А где Лиза? Она всё делала не так. Я злилась...
Марина осторожно села на край кровати.
— Я хочу с вами поговорить. О важном. Но только если вы чувствуете себя в силах.
— Говори. Я всё понимаю. Не думай, что я совсем без мозгов осталась. Просто тело подвело, а не разум.
— Лиза уехала. А Дима — бросил вас. Меня тоже. Он сказал, что вы всё переписали на него.
— Послушайте, что он мне сказал... — Марина поставила запись. Голос Дмитрия звучал отчётливо, в каждой интонации — безразличие, цинизм, предательство.
— Он… такой… — Зинаида Павловна всхлипнула. — Не может быть. Он же мой мальчик…
— Вы ещё можете всё исправить. Мы можем вызвать нотариуса. Вы — не беспомощная. Ещё нет. У вас есть шанс.
Старушка посмотрела на Марину и тихо кивнула:
— Вызывай. Пока я жива, я сама решаю, кому что оставить.
***
Позже, когда приехал нотариус, он настоял на том, чтобы перед оформлением пригласить врача. Тот провёл осмотр и подтвердил, что пациентка в сознании, ориентирована в месте, времени и себе. Это было зафиксировано официально, как и положено при оформлении дарственной в подобных случаях.
Документы были оформлены в тот же день. По совету юриста, Марина и Зинаида Павловна подписали договор пожизненного содержания и дарственную на квартиру. Всё проходило в присутствии нотариуса и врача, который предварительно подтвердил дееспособность пожилой женщины, а так же Аня.
— В этом случае, — объяснил юрист, — бывший муж не сможет оспорить ни дарственную, ни ваше право на проживание. Договор пожизненного содержания — один из самых надёжных вариантов. Квартира теперь — ваша, Марина. Юридически и окончательно.
Через 3 дня вернулся Дима. Весёлый, с пакетом еды и бутылкой вина — будто ничего не произошло. В коридоре он замер: чужие женские туфли, новый замок, ощущение чужого воздуха в собственной бывшей крепости.
Он позвонил.
Дверь открыла Марина. В домашнем, с лёгким макияжем, собранная и спокойная. Но теперь в её взгляде не было страха — только ясность и финал.
— Ты чего творишь?! Я вещи твои ещё не выкинул — жалею, а ты мне дверь закрыла?!
— Уже не твоя дверь. Не квартира. Не мать. И уж точно — не я.
— Ты ничего не докажешь!
— Хочешь спорить — поговори с нотариусом. Он у нас всё оформил. И, кстати, вот тебе копия записи. На память. Или для суда.
Он замахнулся, но тут из комнаты вышла Аня — сиделка.
— Вы, наверное, забыли, что я свидетель. Я была здесь, когда всё подписывалось. И я не боюсь подтвердить каждое слово.
Дмитрий стоял, будто его ударили по лицу. А потом сплюнул под ноги и ушёл.
Марина закрыла дверь.
«И это — тоже пройдёт», — подумала она.
***
Дмитрий ушёл, хлопнув дверью так, что вздрогнули стёкла. Но Марина больше не дрогнула. Ни внутри, ни снаружи.
Она прошла в комнату, где Аня делала укол свекрови. Та, заметив Марину, попыталась улыбнуться, но вышло криво — усталость дала о себе знать.
— Спасибо, доченька. За то, что осталась человеком…
Марина села рядом, взяла её за руку.
— Я просто сделала то, что давно должна была. И теперь мы с вами обе будем жить. По-настоящему.
Развод оформили быстро. Дмитрий, будучи уверенным, что суд будет на его стороне, пришёл в футболке и с ехидной улыбкой. А когда судья зачитал условия договора пожизненного содержания, лицо у него вытянулось.
— Я... возражаю. Меня подставили.
— Вы свободны, гражданин. Возражения — после экспертизы завещания. Если найдёте повод. А пока — развод удовлетворён. Брачного имущества у вас нет.
После этого он исчез. Лиза тоже — она не выходила на связь. Соседка сказала, что якобы видела её на остановке с чемоданом.
«Была племянница… и нет.» — подумала Марина без злости. Боль прошла. Осталась лёгкая горечь — как после невкусной еды, которую всё же пришлось съесть.
***
Год спустя.
Аня по-прежнему помогала — теперь уже как младшая медсестра. Свекровь ушла тихо, во сне, в окружении заботы. И, кажется, с миром в душе.
***
Марина стояла у окна новой квартиры — в другом районе, с видом на парк. Квартиру, которую она продала после ухода свекрови, помогла внести взнос за новостройку. Остальное — в ипотеку. Но теперь своё — без «подарков», без условий, без чужих фамилий.
Марина вышла на балкон, вдохнула свежий воздух. Ветер трепал волосы, в ушах звенела тишина. Не гул стиральной машины. Не крик с дивана: «Марина, принеси!» А тишина, в которой слышно собственное сердце.
Она снова носила каблуки. И губную помаду — вишнёвую. И смеялась — не натужно, а по-настоящему.
Когда её спросили: «Как вы справились?» — она отвечала просто:
— Я не выбирала между собой и другими. Я просто перестала быть удобной — и начала быть настоящей. Такой, какой хочу быть.
❤️ Если вам откликнулась эта история — подписывайтесь на наш канал.