Она стояла у зеркала в ванной. Смотрела на себя. И думала — ну вот.
Месяц прошёл после родов. Месяц! А она всё такая же. Растрёпанная. В халате, который пахнет молоком и детскими срыгиваниями. С животом, который болтается как мешок.
— Когда ты уже примешься за себя?! — голос свекрови прорезал утреннюю тишину. — Внуку уже месяц, а ты всё ешь как корова!
Анна сжала кулаки. Медленно вышла из ванной.
— Что вы сказали?
— То, что думаю. — Валентина Петровна стояла на кухне, гремела кастрюлями. — Посмотри на себя. Мой сын заслуживает красивую жену, а не... это.
— Это — что?
— Это то, во что ты превратилась.
Анна села за стол. Руки дрожали. От злости? От обиды? Сама не понимала.
— Я месяц назад родила, — сказала она тихо.
— И что? Я тоже рожала. И через неделю уже была при полном параде.
— Через неделю?
— Через неделю. Макияж, причёска, красивое платье. Потому что я понимала — я жена. Я должна выглядеть соответственно.
Анна посмотрела на свекровь. Та действительно была идеальна. В семьдесят лет. Причёска как из салона. Помада. Золотые серьги.
— Вы знаете что? — Анна встала. — А может, хватит меня учить жить?
— Что?!
— Хватит. Я устала от ваших советов. От ваших замечаний. От вашего... презрения.
Свекровь выпрямилась. Глаза сузились:
— Презрения? Девочка, я тебе добра желаю.
— Добра? — Анна засмеялась. Зло. — Вы каждый день говорите мне, какая я плохая мать. Какая плохая жена. Какая я... корова.
— Потому что это правда!
Повисла тишина. Такая, что слышно было, как тикают часы.
— Понятно, — медленно сказала Анна.
— Что понятно?
— Понятно, что вы меня ненавидите. С самого начала. С того дня, как я переступила порог этого дома.
— Не выдумывай.
— Не выдумываю. — Анна подошла ближе. — Вы ненавидите меня за то, что ваш сын меня выбрал. За то, что я родила ему ребёнка. За то, что я существую.
Валентина Петровна поставила кастрюлю на плиту. Резко. Громко.
— Знаешь, дорогая? Ты права. Я действительно думаю, что мой сын заслуживает лучшего.
— Лучшего?
— Лучшего... Женщину, которая следит за собой. Которая не превращается в замухрышку после первого же ребёнка.
— Я не замухрышка.
— Нет? — Свекровь обернулась. — Тогда что? Посмотри в зеркало. Честно посмотри.
Анна пошла к зеркалу в прихожей. Посмотрела. И увидела... действительно. Серое лицо. Не уложенные волосы. Пятна на халате.
— Видишь? — голос свекрови звучал торжествующе. — А теперь представь: мой сын приходит домой после работы и видит... это.
— Мой муж меня любит.
— Пока любит. А потом? Думаешь, мужчины вечно терпят?
Анна развернулась.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что говорю. Мужчины уходят от таких жён. К молодым. К красивым. К ухоженным.
— Как ваш муж ушёл от вас?
Свекровь побледнела:
— Что... что ты сказала?
— То, что все знают. Он ушёл к другой, когда вашему сыну было десять лет. Ушёл к женщине моложе. И красивее.
Тишина. Страшная тишина.
— Убирайся, — прошептала свекровь.
— Что?
— Убирайся из моего дома. Немедленно.
— Это дом моего мужа.
— Мой дом! Я здесь хозяйка! И я не потерплю такой... такой...
— Такой правды?
В этот момент заплакал ребёнок. Громко. Надрывно.
Анна пошла к нему. Взяла на руки. Малыш успокоился.
— Вы знаете что? — сказала она, не оборачиваясь. — Вы правы. Я действительно запустила себя. И знаете почему?
Молчание.
— Потому что устала. Устала от вашего яда. От ваших взглядов. От того, что в собственном доме чувствую себя чужой.
Она повернулась. Посмотрела свекрови в глаза.
— Но я не уйду. Это мой дом тоже. Мой ребёнок. Мой муж. И если кому-то здесь не место...
Не договорила. Пошла в комнату. Закрыла дверь.
А за дверью было тихо. Очень тихо.
И только часы тикали. Отсчитывая время до возвращения мужа.
До разговора, которого нельзя избежать.
До выбора, который придётся сделать.
Сергей вернулся в восемь. Как всегда. Ключи в замке, шаги в прихожей, его голос:
— Привет! Я дома!
Анна сидела в детской. Кормила малыша. Слышала, как он разговаривает с матерью на кухне. Тихо. Вкрадчиво.
— ...совсем обнаглела... представляешь, что она мне сказала?..
— ...я же предупреждала... такие женщины...
Голоса затихли.
Потом шаги. К детской.
— Аня? — Сергей заглянул в комнату. — Можно поговорить?
Она кивнула. Переложила сына в кроватку.
Они вышли в гостиную. Сели на диван.
— Мама рассказала, — начал он.
— Что именно рассказала?
— Про ваш... разговор сегодня.
Анна усмехнулась.
— Разговор? Интересное название.
— Аня, ну что ты на неё набросилась? Она пожилая женщина. Моя мать.
— Твоя мать назвала меня коровой.
— Она же не со зла...
— Не со зла? — Анна встала. — Серёжа, ты слышишь себя?
— Слышу. И не понимаю, что с тобой происходит. Раньше ты была другой.
— Какой другой?
— Спокойной. Понимающей. А теперь... ты стала какой-то агрессивной.
Анна остановилась посреди комнаты:
— Агрессивной? Серёжа, я месяц назад родила твоего ребёнка. Твоя мать каждый день говорит мне, какая я никчёмная. А ты...
— А я что?
— А ты её поддерживаешь.
— Я никого не поддерживаю. Я просто хочу мира в семье.
— За мой счёт?
Сергей встал. Подошёл к окну.
Анна почувствовала, как внутри что-то сжалось:
— Серёжа, повернись. Посмотри на меня.
Он повернулся. И она увидела в его глазах... Усталость? Раздражение? Или...
— Ты сомневаешься во мне, — сказала она тихо.
— Я не сомневаюсь...
— Сомневаешься. Твоя мать сказала тебе что-то ещё. Что именно?
Молчание.
— Серёжа, что она тебе сказала?
— Она... — он запнулся. — Она сказала, что ты изменилась. Что после родов ты стала... другой.
— И?
— И что так бывает. С некоторыми женщинами. Они рожают и... перестают быть нормальными жёнами.
Анна села на диван. Медленно.
— Понятно.
— Я... не знаю, что думать.
Она посмотрела на него. На этого мужчину, с которым прожила три года. За которого вышла замуж. Которому родила ребёнка.
— А знаешь, что я думаю? — сказала она.
— Что?
— Что твоя мать права. Я действительно изменилась.
Сергей сел рядом. Взял её за руку.
— Аня...
— Нет, послушай. — Она не отдёрнула руку. Пока не отдёрнула. — Раньше я боялась тебя потерять. Поэтому соглашалась со всем. Улыбалась твоей матери, когда она говорила гадости. Молчала, когда ты принимал её сторону. Терпела.
— И что теперь?
— А теперь... — Анна встала. — Теперь я поняла одну вещь. Я изменилась. Я перестала терпеть унижения... Если ты этого не принимаешь. То ты… и не мой...
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что говорю.
В детской заплакал ребёнок.
— Иди к сыну, — сказал Сергей.
— К нашему сыну.
Она пошла в детскую. Взяла малыша на руки. Он сразу успокоился.
— Привет, солнышко, — шепнула она. — Не плачь. Мама здесь.
А из гостиной доносился приглушённый разговор. Сергей говорил с матерью.
— ...да, мам, я понимаю... нет, конечно... может, действительно стоит... хорошо, завтра утром...
Разговор закончился. Шаги в прихожей. Звук открывающейся входной двери.
Он ушёл. Просто ушёл.
Анна стояла с ребёнком на руках и смотрела в окно. На улице шёл дождь. Мелкий, противный.
А из кухни доносились шаги свекрови. Та что-то готовила. Напевала даже.
***
Сергей так и не вернулся.
Анна проснулась в половине седьмого — малыш хотел есть. Села покормила. И только тогда поняла — мужа дома нет.
Его половина кровати не смята.
На телефоне никаких сообщений.
В кухне свекровь пила кофе. Читала что-то в планшете. Выглядела... довольной.
— Доброе утро, — сказала Анна.
Валентина Петровна даже не подняла глаз.
— Серёжа где?
— Откуда мне знать? — голос равнодушный. — Я не его жена.
— Но вы его мать.
— Именно. Мать. А не сторож.
Анна налила себе чай. Села за стол.
— Вчера вы разговаривали.
— Говорили...
— И что он говорил?
Свекровь наконец подняла глаза. Улыбнулась. Холодно.
— А тебя это касается?
— Касается. Он мой муж.
— Пока муж.
Повисла тишина.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что говорю. — Валентина Петровна отложила планшет. — Думаешь, семьи от таких скандалов крепче становятся?
В детской заплакал ребёнок. Анна встала, но свекровь её опередила.
— Сиди. Я схожу.
— Не надо.
— Это мой внук. Или ты и это запретишь?
Валентина Петровна вышла из кухни. Через минуту плач прекратился.
Анна слышала, как она разговаривает с малышом:
— Ах ты мой хороший... да, бабушкино солнышко... не плачь, скоро всё наладится...
И что-то в этих словах заставило Анну насторожиться.
Анна отступила. Прислонилась к стене.
Что она имела в виду?
В кармане халата завибрировал телефон. Сообщение от Сергея:
"Приеду вечером. Нужно поговорить. Серьёзно."
Анна перечитала эсэмэску три раза.
"Серьёзно поговорить."
Значит, решение уже принято.
***
Вечером Сергей пришёл усталый. Мрачный. Снял куртку, повесил в шкаф. Долго стоял в прихожей.
— Привет, — сказал наконец.
— Привет. Где был?
— У Димки ночевал.
— Почему не предупредил?
— Не хотел ссориться. Опять.
Они прошли в гостиную. Сели на диван. Он — в одном конце, она — в другом. Как чужие люди.
— Ну? — сказала Анна. — Говори.
Сергей вздохнул. Потёр лицо руками.
— Аня, так дальше нельзя.
— Что именно нельзя?
— Эти скандалы. Эта атмосфера. Ребёнок растёт в доме, где все друг друга ненавидят.
— Я никого не ненавижу.
— Маму ненавидишь.
— А она меня.
— Да! — Сергей встал. — Вот именно! Вы ненавидите друг друга. И что дальше? Так и будете жить?
Анна посмотрела на мужа. На этого мужчину, которого любила.
— А ты что предлагаешь?
— Я... — он замялся. — Я думал всю ночь. И понял — нужно что-то менять.
— И?
— И я решил... мы решили... то есть, я решил, что нам надо пожить отдельно.
— От твоей матери?
— Да.
Анна вздохнула с облегчением.
— Наконец-то. Я согласна. Когда начнём искать квартиру?
— Уже нашёл, — тихо сказал Сергей. — Однокомнатную. Недалеко от работы.
— Хорошо. Когда переезжаем?
— Аня... — Сергей сел обратно. — Я буду жить там один.
Мир качнулся.
— Что?
— Один. Мне нужно... подумать. Разобраться в себе. В нас.
— А мы с сыном?
— Вы останетесь здесь. С мамой.
Анна встала. Медленно.
— То есть ты уезжаешь от нас?
— Не от вас. От ситуации. Это временно.
— Временно? А на сколько?
— Не знаю. Месяц. Может, два. Пока не пойму, что делать дальше.
— Что понять? — голос Анны сорвался. — Мы семья! У нас маленький ребёнок!
— Именно поэтому! — Сергей встал, начал ходить по комнате. — Мне нужно понять. Смогу ли я... Смогу ли я дальше так жить.
— Как — так?
— В постоянном напряжении. В скандалах. Между двумя женщинами, которые друг друга терпеть не могут.
Анна опустилась на диван.
— Серёжа, а если я извинюсь перед твоей мамой? Если попробую наладить отношения?
— Поздно.
— Почему поздно?
— Потому что уже нет доверия. Ни с твоей стороны, ни с её. Вы будете улыбаться друг другу и точить ножи за спиной.
В детской заплакал ребёнок. Анна встала.
— Я схожу.
— Подожди. — Сергей взял её за руку. — Я просто... мне нужно время.
— Время на что?
— Понять, готов ли я к такой семье. К таким отношениям.
— А если поймёшь, что не готов?
Молчание.
— Тогда что? — повторила Анна. — Разведёмся?
— Не знаю.
— То есть ты рассматриваешь и такой вариант?
— Аня, я не знаю! — Сергей отпустил её руку. — Честно не знаю. Поэтому и хочу пожить один. Понять, чего я хочу.
Ребёнок плакал всё громче. Анна пошла к нему.
— А деньги? — спросила она из дверей. — На что мы будем жить?
— Буду давать. Как и раньше.
— А твоя мать? Она знает о твоём решении?
— Знает.
— И что сказала?
— Сказала... — Сергей замялся. — Сказала, что это правильно. Что мужчине иногда нужно побыть одному.
Анна кивнула. Всё понятно.
Она взяла сына на руки. Покачала. Малыш успокоился.
— Когда переезжаешь? — спросила она, возвращаясь в гостиную.
— Сейчас.
— Так быстро?
— Ключи уже на руках. Мебель минимальная есть.
— Понятно.
Они стояли. Смотрели друг на друга. Этот мужчина. Эта женщина. Этот ребёнок на руках.
Семья, которая разваливается.
— Серёжа, — тихо сказала Анна. — А если я скажу, что люблю тебя? Что хочу сохранить нашу семью?
— А если я скажу, что не знаю, хватит ли одной любви?
Она кивнула:
— Тогда иди. Думай.
Он подошёл. Поцеловал её в лоб. Потом малыша.
— Я буду звонить. Навещать.
— Хорошо.
— И Аня... постарайся поладить с мамой. Ради себя.
Она не ответила. А что тут ответишь?
Сергей собрал вещи. Два чемодана...
Валентина Петровна помогала ему. Складывала рубашки. Говорила что-то тихо. Успокаивающе.
Анна сидела в детской с сыном. Смотрела в окно.
На улице была весна.
А в доме — зима.
— Всё, я поехал, — сказал Сергей из прихожей.
— Поезжай.
— Позвоню завтра.
— Хорошо.
Дверь хлопнула.
И в доме стало очень тихо.
— Ну вот, — сказала свекровь, входя в детскую. — Теперь мы с тобой одни.
Анна посмотрела на неё.
— Вы добились своего.
— Я? — Валентина Петровна улыбнулась. — Дорогая, я ничего не добивалась. Просто мой сын оказался умнее, чем я думала.
— Он вернётся.
— Может быть. А может, и нет. — Свекровь подошла к окну. — Знаешь, мужчины, попробовав свободу, редко возвращаются к семейным оковам.
— Мы не оковы.
— Конечно, не вы. Оковы — это ваши отношения. Ваша... несовместимость.
Анна прижала сына к себе. Крепко.
— А что теперь?
— А теперь мы ждём, — сказала свекровь. — Ты ждёшь, вернётся ли он. А я жду, когда ты поймёшь, что он не вернётся.
— И тогда?
— А тогда посмотрим. Может, ты найдёшь себе другого мужчину. Может, останешься одна. Может, вообще уедешь куда-нибудь... с ребёнком или без.
Анна встала:
— Без ребёнка я никуда не уеду.
— Посмотрим, — повторила свекровь. — Жизнь штука непредсказуемая.
Она вышла из комнаты.
А Анна осталась одна. С сыном на руках. В доме, который больше не был её домом.
В семье, которая больше не была семьёй.
И с будущим, которое теперь зависело не от неё.
А от решения мужчины, который не знает, чего хочет.
И от женщины, которая точно знает, чего не хочет.
Анна взяла телефон и позвонила маме…
Сообщила, что завтра приедет к ней с ребёнком.
Раз муж не захотел брать её с собой и ему нужно подумать… То ей нет никакого смысла жить с его матерью, когда есть своя…
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍