Я всегда думал, что такое бывает только в сериалах. Ну, когда супруга уходит к лучшему другу, а потом происходит какая-то драма. Мелодрама. И вот. Случилось.
Наша квартира опустела как-то сразу. Вроде Лариса и не так много вещей забрала, но... Пусто стало. Я даже начал замечать вещи, на которые раньше внимания не обращал.
Трещину на потолке в углу спальни. Она всегда там была? Или скрипучую половицу у входа на кухню. Раньше я её перешагивал машинально, а теперь специально наступаю. Скрип. Громко так. И никто не говорит:
"Серёж, ну сколько можно? Почини уже!"
Иван был моим другом ещё со школы. Представляете? Тридцать лет дружбы. Мы в одном дворе выросли, в одном подъезде. В песочнице вместе куличики лепили. Потом на великах гоняли. Потом девчонок в кино водили. Потом... А потом он стал приходить к нам в гости. К нам с Ларисой.
Я ведь ничего не замечал. Вообще! Как будто слепой был.
— Привет! Серый! Выходи, поговорим, — звонил Иван каждую пятницу.
И я выходил. И мы говорили о работе, о футболе, о политике. А потом поднимались к нам. И пили чай. Иногда — пиво. Лариса всегда что-нибудь вкусное готовила. Я замечал, что она как-то особенно старается, когда приходит Иван. Думал — ну, хочет, чтобы у друга было хорошее мнение о ней. О нас. О нашей семье.
"Какой же я был идиот..."
Они ушли вместе в понедельник. Обычный такой понедельник. Я пришёл с работы, а на столе записка: "Прости. Так будет лучше для всех. Л."
Всё. Больше ничего. Даже телефон выключила. А через час позвонил Иван.
— Серёга... Слушай... В общем, мы с Ларисой...
Я бросил трубку. А потом отключил телефон. И просидел в темноте всю ночь. Просто сидел на кухне и смотрел в окно.
Странное дело — горе. Оно ведь не такое, как в кино показывают. Я не рыдал, не бил посуду, не напивался до беспамятства.
Я просто ходил на работу. Возвращался домой. Смотрел телевизор. Иногда даже смеялся над шутками в комедийных шоу. А потом вдруг замирал. И думал:
"Как я могу смеяться? У меня же... горе?"
Мама звонила каждый день:
— Сынок, может, приедешь к нам на выходные?
— Нет, мам, я в порядке.
— Серёженька, ну как же так... Я же вижу, что ты не в порядке.
— Мам, правда. Всё нормально.
Но ничего нормального не было. Ничего.
Знаете, о чём я думал больше всего? Не о том, как они... вместе. Нет. Я думал о том, что Иван теперь знает все Ларисины привычки. Знает, что она всегда кладёт на ночь крем для рук под подушку. Что во сне иногда тихонько смеётся. Что любит завтракать, завернувшись в плед, даже летом.
Это было больнее всего. Не предательство даже. А то, что все эти маленькие, интимные детали нашей жизни... Теперь они принадлежат не только мне.
А ещё я всё время прокручивал в голове — когда это началось? Был ли какой-то момент, который я пропустил? Какой-то взгляд? Прикосновение? Когда мой лучший друг и моя жена решили, что их чувства важнее тридцати лет дружбы и десяти лет брака?
И чем больше я думал, тем яснее понимал — таких моментов было множество. Просто я не хотел их видеть.
А потом, ровно через месяц, Иван позвонил в дверь.
Я открыл и просто смотрел на него. Он выглядел... потрёпанным. Небритым. С кругами под глазами.
— Можно войти? — спросил он тихо.
Я молча отступил, пропуская его в квартиру. Он прошёл на кухню. Сел на своё обычное место. Как будто ничего не произошло. Как будто мы всё ещё друзья. А он просто зашёл поболтать.
— Серёга, я... я должен извиниться.
Я стоял, прислонившись к дверному косяку, и молчал.
— Это была ошибка. Огромная ошибка.
— Вы расстались? — только и спросил я.
— Да...
— И ты пришёл ко мне? — я даже не злился. Мне было просто... любопытно. — Зачем?
— Потому что ты мой лучший друг, — сказал Иван, и в его глазах блеснули слёзы. — Всегда был. А я всё испортил.
Я смотрел на него и думал — вот человек, которого я знал всю жизнь. С которым делился всем. Который знал меня лучше, чем кто-либо. И этот человек забрал у меня самое дорогое. А теперь сидит на моей кухне и плачет.
— Я знаю, что ты никогда не простишь — продолжил Иван. — Я просто... Хотел сказать, что я понял. Я понял, что потерял. Не Ларису. Тебя. Нашу дружбу.
— А что случилось? — спросил я. — Почему вы расстались?
Иван поднял на меня глаза:
— Потому что я не ты.
— Что?
— Она хотела, чтобы я был тобой. Понимаешь? Она всё время сравнивала:
"А вот Серёжа бы так не сделал".
"А вот Серёжа всегда замечал".
"А вот Серёжа никогда не забывал".
Я усмехнулся. Горько так:
— И что теперь?
— Теперь... теперь ничего, — Иван покачал головой. — Она улетела к сестре в Питер. Сказала, что ей нужно время. А я не знал, куда идти. И пришёл к тебе.
Я наконец сел напротив него:
— Знаешь, что самое смешное? Я тоже всё время сравнивал себя с тобой. Думал — вот Иван такой успешный, такой общительный. А я обычный. Серый. Думал, может, поэтому она и ушла... Потому что ты — лучше.
Мы сидели на кухне, два взрослых мужика, два бывших лучших друга, и говорили как никогда раньше. Честно. Без прикрас. Без попыток казаться круче, сильнее, успешнее.
— Ты останешься? — спросил я, когда за окном уже стемнело.
— Если можно, — кивнул Иван. — Хотя бы на пару дней. Пока не найду квартиру.
— Оставайся, — сказал я. И сам удивился, что говорю это искренне.
Я постелил ему в гостиной. Как в детстве, когда он оставался у нас с ночёвкой. Только теперь мы были не мальчишками. А взрослыми мужчинами с седеющими висками и разбитыми сердцами.
Ночью я проснулся от какого-то звука. Прислушался — из гостиной доносились приглушённые рыдания. Иван плакал, закрыв лицо подушкой, чтобы я не услышал.
Я лежал и думал — простить его или нет? Можно ли вообще простить такое? И что значит — простить? Забыть? Сделать вид, что ничего не было? Или принять, что было — было, но двигаться дальше?
А потом подумал — а сам-то я без вины? Разве я не виноват в том, что не видел. Не замечал. Не чувствовал, что происходит с моей собственной женой? Что она ищет у другого то. Чего не получает от меня?
Утром мы завтракали молча. Пили кофе, жевали бутерброды. Как будто это был обычный день. Как будто нам снова по пятнадцать. И мы собираемся в школу.
— А знаешь — вдруг сказал Иван. — Я ведь всегда завидовал вам. Тебе и Ларисе. У вас было что-то... настоящее. Что-то, чего у меня никогда не было.
— Было, — согласился я. — Было, да сплыло.
— А может... — он замялся, — может, ещё не всё потеряно? Может, вы ещё сможете...
Я покачал головой:
— Нет, Вань. Не сможем. Даже если бы она вернулась, что маловероятно... Я бы уже не смог. Доверие — оно как стекло. Разбилось — и всё. Можно склеить, но трещины останутся.
— Я понимаю, — тихо сказал он.
— Но знаешь что? — я впервые за месяц улыбнулся по-настоящему. — Я тебе благодарен.
— За что?! — изумился Иван.
— За то, что ты показал мне правду. Какой бы горькой она ни была. Лучше знать правду, чем жить в иллюзии, что всё хорошо. Когда на самом деле всё давно развалилось.
Лариса позвонила через неделю. Я как раз помогал Ивану перевозить вещи в его новую съёмную квартиру.
— Серёжа, — голос у неё был тихий, неуверенный. — Как ты?
— Нормально, — ответил я. И понял, что не вру. Действительно — нормально.
— Я хотела поговорить...
— О чём?
— О нас. О том, что случилось. Я... я, кажется, совершила ошибку.
Я молчал. Слушал её голос и понимал, что не чувствую ничего. Ни злости, ни обиды, ни любви. Пустота. Но не болезненная, как раньше. А... спокойная.
— Серёж, ты там? — спросила она.
— Да, тут. Просто думаю.
— О чём?
— О том, как странно всё сложилось. О том, что мы с тобой, наверное, уже давно были чужими. Просто не хотели себе в этом признаться. О том, что Иван сейчас стоит рядом. Делает вид, что не слышит нашего разговора. О том, что я, кажется, простил вас обоих. Не потому, что вы заслужили прощение. А потому, что я заслужил свободу. От обиды. От ревности. От всего этого.
В трубке повисла тишина.
— Ты... ты общаешься с Иваном? — наконец спросила она.
— Да. Мы... восстанавливаем дружбу. Или строим новую, не знаю ещё. Это сложно. Но мы пытаемся.
— Я не понимаю, — её голос дрогнул. — Как ты можешь простить его и не простить меня?
Я вздохнул:
— Лариса, дело не в прощении. Дело в том, что некоторые вещи нельзя вернуть назад. Нашу семью — нельзя. Она умерла. И это... это нормально. Всё когда-нибудь заканчивается.
— И что теперь? — спросила она.
— Теперь... теперь мы будем жить дальше. Каждый своей жизнью. И, может быть, когда-нибудь сможем нормально разговаривать при встрече. Может быть, даже сможем снова стать... не знаю... приятелями?
— Приятелями — повторила она. В её голосе послышались слёзы. — Значит, ты больше не любишь меня?
Я посмотрел на Ивана. Он делал вид, что увлечённо раскладывает книги на полке, и вдруг рассмеялся:
— Знаешь, я не знаю. Правда не знаю. Но я точно знаю, что больше не хочу быть твоим мужем. И это, наверное, важнее.
После разговора мы с Иваном молча докончили с вещами, а потом сели на его новом диване и открыли пиво.
— И что дальше? — спросил он.
— А дальше... дальше будет новая жизнь, — ответил я. — Для всех нас.
Говорят, предательство нельзя простить. А я вот думаю — можно. Не забыть, нет. Но принять — можно. И отпустить — тоже можно. Потому что иначе эта обида будет гнить внутри, отравляя всё вокруг.
Мы с Иваном... Мы никогда уже не будем такими друзьями, как раньше. Но, может быть, мы станем другими друзьями. С другой дружбой. Более честной, что ли.
А Лариса... Лариса вернулась из Питера через месяц. Позвонила мне. Мы встретились в кафе. Поговорили. Она плакала. Я — нет. Но я искренне пожелал ей счастья. И кажется, она поняла, что всё действительно кончено.
Знаете, что самое удивительное? Я благодарен им обоим. За то, что они разрушили мою прежнюю жизнь. Потому что теперь я строю новую. И она, кажется, получается лучше прежней.
Трещина на потолке в спальне? Я её заделал. Скрипучую половицу? Починил. И вообще, сделал в квартире ремонт. Поменял обои. Всё поменял.
А ещё я познакомился с Мариной. Она работает в соседнем офисе. У неё смешные веснушки и привычка теребить кончик косы, когда волнуется. Мы пока просто друзья. Но... кто знает?
Жизнь продолжается. И это, пожалуй, самое важное, что я понял за этот безумный год.
И да, Иван теперь снова заходит по пятницам. Мы говорим о работе, о футболе, о политике. Иногда — о Ларисе. Но всё реже. А иногда к нам присоединяется Марина. И она смеётся над нашими дурацкими шутками. И вот тогда я думаю — а может, всё к лучшему? Может, иногда нужно потерять что-то ценное, чтобы найти что-то бесценное?
Не знаю. Поживём — увидим.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍