- Нить, что не держит никого. Глава 8.
Доброе утро, дорогие читатели. Эта глава будет тяжёлой, но не написать её было невозможно, так как судьба прототипов рассказа складывалась именно так.
Убедительная просьба не читать тем, кто не готов столкнуться с насилием, которое, к огромному ужасу и сожалению, есть в нашей жизни.
С уважением, ваша Оксана, дочь Лале.
Время вращало своё огромное необратимое колесо. Вилор по-прежнему иногда пропадал. Малышке Ирине исполнился годик. Её родителям, как и многим другим мамам и папам, казалось, что девочка необыкновенно смышлёная и не по возрасту развитая. Олеся превращалась обратно в миловидную ухоженную женщину. Чёрные волосы начали отрастать, показывая смешной подшёрсток, как у весеннего игривого медвежонка. Становились крепкими ноготки, и кожа на руках больше не выглядела как у бабушки, уставшей от сотен сотней стирок вручную пелёнок и детского белья. Радостная улыбка всё чаще мелькала на губах, особенно в те моменты, когда выразительные глаза - черносливины маленькой Ирины осознанно смотрели в её тёмные глаза, познавшие загадку материнства.
Зарплату Вилору платили без задержек, жена получала «на книжку» смешное, но всё-таки стабильное, пособие по уходу за ребёнком. В магазине был выбор детской и взрослой одежды, а также детского питания, - это про тот перечень, что интересовал молодую маму. Тяжёлые и непонятные времена медленно отступали в прошлое, уступая место возродившейся вере в светлое «завтра» и нерушимое будущее нашей страны.
Был конец лета, когда по утрам в деревнях пахнет полынной горечью и крапивной свежестью, а в городах - лёгкой прохладой от политого водой масляно-чёрного асфальта. Вилор вернулся под утро. Город казался вымершим, даже листва на деревьях не шелохнулась, послушная всеобщему молчанию. Мужчина сел на кухне, с сожалением оглядываясь вокруг.
Квартира стала уютной и домашней, ласковой и радостной своим хозяевам. Портрет семьи в парке с цветущей сиренью, снятый на фотоаппарат, висел в деревянной рамке над столом. По бокам от него жена заставила повесить декоративные тарелки с Эйфелевой башней и Тауэрским мостом, и казалось, что семейное фото сделано тоже в каком-то достопримечательном месте, а не в городском сквере по соседству. На подоконнике росли тихие и непритязательные оксалисы в горшочках стиля «прованс». Рядом с ними стояла такая же леечка, создавая законченную картину. В квартире не были раскиданы детские игрушки, собранные в невысокие объёмные плетёные корзины. Большой ковёр был заменён на половички, которые в случае нанесения ущерба, Олеся быстро застирывала в ванной. На солнечном луче лениво покачивались пылинки, подтверждая бренность бытия и одновременно бесконечность момента.
Жена спала на полу, на одеяле, около детской кровати. Летом крыша нагревалась так, что не спасали ни закрытые шторы, ни влажные простыни, печально развешенные на дверях. Чёрные волосы разметались вокруг её фигуры в длинной полупрозрачной ночной рубашке на бретельках. Вилор снял одежду в ванной и, скомкав, утрамбовал её в корзину поверх другого белья. Мягко ступая, он прошёл в комнату и лёг на кровать, постаравшись не издать ни звука. Отвернувшись к стене, он лежал с закрытыми глазами, снова переживая мгновения минувшей ночи.
Игровой клуб находился в подвале. Светильники на стенах, зелёное сукно на столах, бордовые бархатные шторы, за которыми скрывались металлические двери в вип-комнаты. Девушки, разносящие напитки в прозрачной одежде, которая должна была сбивать с толку наивных посетителей из числа новичков. Но, Вилор не был таковым, и его необратимо манила Вселенная, в которой было ни много, ни мало, пятьдесят четыре карты.
Саня, его закадычный друг, и здесь был рядом.
После очередного проигрыша Вилор умоляюще просил дать ему снова взаймы, но хозяин заведения лишь с сожалением покачал головой:
- Остановись, хватит. Обычно я таких дураков не жалею, но ты-то куда? Знаешь, какой у тебя долг? Не везёт сегодня - выйди из-за стола. Смотри, в конце дорожки тебя ждёт петля. Денег не дам. И играть сегодня тоже больше не дам. Иди домой, - лысый человек по кличке «Пузо» с брезгливой ухмылкой смотрел на Вилора. На столе рядом с ним стояла большая хрустальная пепельница, ранее явно принадлежавшая статусному партийному работнику, и стакан воды. Пузо не употреблял горячительные напитки и не садился за игральный стол. Толстая золотая цепь свисала и терялась между грудей, размерам которых позавидовала бы не одна девушка.
Вилор, выдвинув острую челюсть вперёд, посмотрел в сторону. Разве что-то может сравниться с кипением жгучей крови, когда понимаешь, что выигрыш - твой! Что капризница - Фортуна снова побеждена, и мурлыкает тебе на ушко, как приручённая с огромным трудом, дикая своенравная кошка. Таких ощущений он не испытывал больше нигде: ни получая удовольствие в постели, ни разгоняясь на Сашиной копейке, рискуя потерять потерять управление на первой попавшейся колдобине. Ни алко голь, ни еда - ничто из перечисленного не приносило такого острого и сладкого удовлетворения.
- Выйду подышать, - бледное лицо Вилора выглядело ужасно. Взгляд заледенел, не видя ничего вокруг себя. Пошатнувшись, он встал, и тут же был поддержан верным Саней.
Вдвоём они поднялись по мрачной лестнице. Лысый бугай с уродливым шрамом через всё лицо, поднатужившись, отодвинул надёжный сварной засов.
- Пять минут, - сказал Вилор, кивнув охраннику, и вышел в душную летнюю ночь.
- Ну чё ты раскис? - Саня шарил руками по карманам в поисках си гарет. Обнаружив мягкую помятую пачку, он достал из неё сначала одноразовую пластиковую зажигалку, затем си гарету Вилору и себе.
Руки проигравшего мелко подрагивали, си гарета насмешливо танцевала вокруг напрасно стремящегося к ней тонкого неспокойного огонька.
- Давай я, - предложил друг, и сунул вторую си гарету в зубы, чтобы прику рить сразу обе.
Вилор присел на корточки у грязной стены. Штанины задрались, обнажив кривые волосатые лодыжки. Он почувствовал, что через эти обнажённые места в его тело прокрадывается странный холод, несмотря на теплоту августовской ночи.
- Да ладно тебе, дружище, ты чего сдулся? - Саня смотрел на тонкую кровавую полоску зарождающегося рассвета. - Может, оно и к лучшему... Что больше никто в долг не даёт...
- Саня, блин, ты-то не начинай! Будто не понимаешь! - Вилору казалось, что сейчас он стоит один против всего мира, незаслуженно обиженный и преданный. - Фортуна - такая же, как все бабы! Не сломаешь её под себя - всю жизнь кланяться в ноги будешь! Я должен, я просто обязан выиграть. Это - как остановиться перед последней дверью, Саня! Вот сейчас спасую, а вся «маза»* (хорошие перспективы) там, за этой сра ной дверью! М-м-м, - бессильно промычал он. - Мне бы один только шанс! Ещё Пузо мне лекции читает! Сам-то давно ли «катать»* (мухлевать) перестал! Всё туда же...
Друг молчал на протяжении всей отчаянной речи. Посмотрев на Вилора, он отвёл глаза в сторону, будто припоминая что-то.
- А ты, Вилорик, знаешь того мужика, что наискосок от тебя сидит?
- У которого татуировка на среднем пальце? - спросил Вилор.
- Ну да. Знаешь его?
- Нет, Сань, не знаю. Да я как-то с «сидельцами» не очень... - ответил проигравший, но с любопытством поглядел на Саню.
- Можно у него спросить, мне кажется, серьёзный дядька.
- Вот именно, - кивнул Вилор, с удивлением заметив, что уже курит коричневый, в светлую крапинку, фильтр. - Серьёзный. Это тебе не Пузо, годами ждать не будет. «Счётчик» включит, так свою почку продашь. И печень тоже...
- Погоди, чё-то я не понял? - удивился верный друг. - Ты же только что сам говорил, один шанс, последняя дверь.. Не-е-е? Не так разве дело было?
- Так, Саня, так, - кивнул Вилор, и выпрямился в полный рост, хрустнув костяшками длинных тонких пальцев. - Нам нечего терять, кроме своих оков, так ведь, дружище?
- Ага, - запросто согласился Саня, который в этой ситуации вообще ничего не терял, и оковы - тоже.
Постучав условной дробью, мужчины спустились в подвал. Место хозяина, Пуза, пустовало. Дымилась прожитой минутой пепельница, стакан был наполовину пуст. Или наполовину полон...
Вилор сел за стол. Он поднял вопросительный взгляд на мужчину с наколкой на руке. Тот улыбнулся жёлтыми пеньками зубов, едко блеснув коронкой в левой просеке.
- Поговорим? - спросил Вилор, оглядывая помещение и опасаясь встретить сердитого хозяина.
- Давай, - блеснула жёлтая коронка.
- Может, нам лучше выйти?
- У меня от своих секретов нет, - цыкнул мужчина с наколкой, впустив струю прокуренного воздуха сквозь потерянные зубы. - Денег надо? Вижу, не прёт тебе давно?
- Ну да, - согласился Вилор. - Можете занять?
- Чё же не занять честному фраеру? - исподлобья глянул мужчина. - Чем богат? Что на кон ставишь?
Вилор судорожно сглотнул, посмотрев на Саню, будто прося подсказки.
Через несколько минут он сидел за карточным столом, обхватив склонённую голову руками. Вилор снова проиграл, но на этот раз проиграл не деньги.
Весь день бродил он сам не свой. Не разговаривал, а на вопросы жены отвечал невпопад.
Олеся подошла к нему, заботливо приложив ладонь ко лбу:
- Странно, лоб холодный. И влажный такой! Не могу понять, тебе жарко или холодно?
Муж не успел ответить, как молодая женщина выскользнула из комнаты, услышав плачь дочери.
- И я не могу понять, - тихо сказал Вилор, и закрыл лицо руками.
Медленно, как сытый питон, в город вползала тёмная тревожная ночь. Было около двенадцати, когда в дверь громко и уверенно постучали. Мужчина вскочил, будто не спал, и начал тревожно ходить от стены к стене. Олеся, протирая заспанные глаза, медленно встала и на цыпочках пошла в прихожую. Муж крадучись шёл за ней, глядя на крохотную выпуклую родинку над правой лопаткой, будто этот миг был способен остановить время, или вовсе повернуть его вспять.
Стук повторился, вызвав мурашки неудержимого страха на теле Вилора.
- Кто там? - полусонным голосом спросила Олеся, глядя в тёмный глазок, предусмотрительно прикрытый ладонью с другой стороны.
- Свои, - ответил уверенный голос, - муж дома?
Жена повернулась к Вилору, но вопрос замер на её губах. Он приложил палец ко рту, и начал отрицательно качать головой. Стиснув зубы, он открыл шкаф в прихожей, в котором пылились забытые лыжи, худые кастрюли и прочее старьё. Вилор, извиваясь как длинный червь, пролез в шкаф и с мольбой посмотрел на жену, закрывая за собой дверку. Олеся, как обычно, поняла его без слов, и закрыла дверь до конца, повернув наверху задвижку.
Приняв равнодушный вид, будто ей часто приходилось открывать дверь незнакомцам посреди ночи, Олеся повернула защёлку. Двое мужчин прошли мимо неё в квартиру, не снимая обувь.
- Муж где? - спросил один, включая свет в туалете, в ванной, на кухне. Он открыл дверь в детскую, когда женщина его попросила:
- Не надо, не включайте, там дочка... Спит...
- Муж где, спрашиваю? - снова спросил мужчина, закрывая дверь детской.
- Он в гараже... С другом...
- Ага, - согласился тот. - Часто он так... В гараже?
- Бывает, - пожала плечами Олеся, сожалея, что не накинула халат и стоит перед чужим мужчиной полуголая.
- Да он нам так-то и не нужен, - сипло добавил второй. - Дочка есть, это хорошо, значит, кричать не будешь. Хотя, может, наоборот, жалко. Так-то поинтереснее было бы, - пришедшие довольно хохотнули.
- Что вы... Что вы говорите такое?
Взгляды ворвавшихся были откровенными и наглыми, Олеся почувствовала, как от страха внизу живота сжался тугой ком. Руки и ноги онемели, перестав подчиняться ей. - Я милицию вызову... - Начала она, но голос сорвался, обнажив её ужас.
- Он тебя проиграл, - спокойно кивнул головой первый.
- Как? - просипела Олеся сомкнутыми от страха голосовыми связками.
- В карты, - добавил второй, неспешно расстёгивая ремень.
Она и правда не кричала, боясь разбудить маленькую дочь. Люди были сильными, и будто давно не знавшие женского тела. Олеся лежала с закрытыми глазами, ни на секунду не переставая чувствовать разрывающую внутренности боль. Ритмичные движения становились короткими и частыми, но лишь затем, чтобы перевернуть её на живот, а затем обратно на спину. Несчастная потеряла счёт времени, погрязнув в смеси мерзких запахов, звериных рычаний и довольных стонов. Когда всё закончилось, она разжала челюсти, и нижняя начала дробно стучать о верхнюю. Щелчок быстрого удара в скулу, как выключатель, выключил её сознание. Олеся очнулась в машине. Голова на кочках билась о мокрое стекло, левый бок холодила железная дверь без обшивки. Она ничего не спрашивала, в голове шумели песочные часы, не прекращающие движение гладких частиц ни на секунду. Машина остановилась около кладбища, сбоку, где в ветхом деревянном заборе были выломаны несколько досок. Олесю вытащили из машины, крепко схватив выше локтя. Её вели между заброшенными старыми мо гилами, поросшими крапивой и татарником. Женщине было странно, что она чувствует тонкие острые травяные жала, и она засмеялась в голос. Возмущённые вороны вторили её голосу, поднимаясь с корявых тополиных ветвей. Второй удар в челюсть заставил молодую женщину замолчать, но не потерять сознание. Олеся стояла на босых ногах твёрдо, и исподлобья глядя на мучителей.
Один достал из кармана нож и щёлкнул изогнутым лезвием с продольным жёлобом.
- Почему она не бежит? - с недоумением спросил он.
- Они никогда не убегают, - ответил второй, и громко свистнул, поднеся узловатые пальцы, покрытые наколками, ко рту.
Вороны, соглашаясь с ним, снова загалдели, захлопали крыльями, разнося дурную весть среди своих соплеменников.
***
Олесю нашли через несколько дней. Вилор успел обратиться в милицию, заявив о пропаже жены. Он был не просто расстроен. Он был не в себе, и почти не мог говорить. Муж не знал, в какое время пропала его жена, так как находился в гараже у друга, который подтвердил все его показания дословно.
Старшая сестра Олеси, Ирина, забрала племянницу с собой. Она не перекинулась с печальным Вилором ни словом, молча скидала попавшиеся под руку детские вещи, и все вещи сестры. Поправив чёрный платок на голове, она сняла со стены счастливое семейное фото. Аккуратно достав его из рамки, Ирина отрезала улыбающееся лицо Вилора мясным ножом, и с презрением плюнула в него.
У неё и правда родилась девочка, очень похожая на Олесю. Женщина с двумя детьми вышла замуж за статного и видного отставного военного, который приезжал в город по родственным делам, и был сражён наповал её откровенностью и чёрным юмором.
- Путеводитель здесь.
