Звук дверного звонка разорвал привычную утреннюю тишину. Галина Сергеевна отложила недовязанный шарф и с некоторым трудом поднялась из любимого кресла. Суставы в последнее время ныли все сильнее, особенно по утрам.
Ровно в десять. Пунктуальна, ничего не скажешь.
Открыв дверь, она встретилась взглядом с Алиной — высокой, стройной женщиной с идеальной прической и безупречным макияжем. Невестка. Теперь уже бывшая.
— Доброе утро, Галина Сергеевна, — Алина чуть улыбнулась, но улыбка не затронула глаз.
— Здравствуй, Алиночка, проходи, — Галина Сергеевна отступила в сторону, пропуская гостью. — Чаю налить?
— Спасибо, не стоит. Я ненадолго. Вы сказали, что хотите поговорить?
Алина прошла в гостиную, оставляя за собой шлейф дорогого парфюма. Аккуратно присела на краешек дивана, положив на колени маленькую элегантную сумочку. Как всегда, безукоризненная и холодная. Восемь лет брака с Антоном, а Галина Сергеевна так и не смогла разглядеть в ней живого человека под этой идеальной оболочкой.
— Да, разговор есть, — Галина Сергеевна присела в кресло напротив. — О твоем разводе с Антоном.
Алина чуть заметно напряглась, но сохранила нейтральное выражение лица.
— Об этом нам стоило поговорить еще месяц назад, когда ваш сын впервые заговорил о разводе, — голос ее звучал ровно, почти деловито. — А не когда все документы уже почти оформлены.
— Антошенька мне все рассказал, — Галина Сергеевна выпрямила спину, собирая всю решительность. — Про твои требования по разделу имущества. Про квартиру.
Алина подняла бровь, но промолчала, ожидая продолжения. Чертова кукла, даже сейчас ни одной эмоции на лице.
— Знаешь, я все эти годы старалась быть хорошей свекровью, — Галина Сергеевна расправила складку на домашнем платье. — Не лезла в вашу жизнь, не давала советов, если не просили. Когда вы поженились, я была счастлива. Красивая пара, оба образованные, перспективные. Думала — вот оно, счастье для сына. А теперь...
— А теперь что? — тихо спросила Алина.
— Теперь я вижу, что ошибалась, — Галина Сергеевна посмотрела прямо в глаза невестке. — Мне кажется, что ты не любишь моего сына, и хочешь отобрать у него квартиру после развода.
Слова повисли в воздухе. Галина Сергеевна сама удивилась своей прямоте, но отступать было некуда. Антон вчера пришел к ней совершенно разбитый, сказал, что Алина требует половину стоимости их трехкомнатной в центре. Той самой, на которую она, Галина Сергеевна, и ее покойный муж Михаил накопили за всю жизнь, чтобы помочь сыну с первым взносом.
Алина несколько секунд молчала, а потом вдруг рассмеялась. Это был не веселый смех — короткий, немного нервный.
— Восемь лет, — наконец произнесла Алина. — Восемь лет я была вашей невесткой, а вы так и не узнали меня. Даже не попытались.
— О чем ты? — растерялась Галина Сергеевна.
— О том, что у вас совершенно искаженная картина происходящего, — Алина открыла сумочку и достала тонкую папку с документами. — Вот, взгляните.
Галина Сергеевна неуверенно взяла протянутые бумаги
Несколько страниц договора... На первой странице стояли их с Антоном фамилии, какие-то пункты, юридическая терминология. Она близоруко всматривалась в мелкий шрифт.
— Это наше соглашение о разделе имущества, — пояснила Алина, видя ее замешательство. — То, что мы с Антоном составили вместе с юристом на прошлой неделе и уже подписали. Вы хотя бы слышали о его содержании, прежде чем обвинять меня?
Галина Сергеевна медленно покачала головой. Нет, Антон не рассказывал деталей. Только жаловался на «неадекватные требования» бывшей жены.
— Согласно этому документу, — Алина говорила спокойно, словно читала лекцию, — квартира, о которой вы беспокоитесь, полностью остается у Антона. Я не претендую на неё, хотя по закону имею полное право на половину, учитывая, что она приобреталась в браке.
— Но Антон говорил...
— Антон много чего говорит, — впервые в голосе Алины прорезались эмоции. — Особенно когда хочет выглядеть жертвой. Вы знаете, что я все эти годы вкладывала деньги на ремонт этой квартиры? Та сумма, что я прошу — это даже не половина рыночной стоимости, а всего лишь мои собственные вложения в жилье. Расходы на ремонт, новую мебель, технику. Все задокументировано, я всегда сохраняю чеки.
Галина Сергеевна растерянно перелистывала страницы соглашения. Действительно, там черным по белому было написано, что квартира остается в собственности Антона, а Алина получает денежную компенсацию, сумма которой гораздо меньше половины стоимости жилья.
— Но почему тогда Антон... — она запнулась, не зная, как закончить фразу.
— Почему он наговорил вам, что я покушаюсь на вашу родовую недвижимость? — горько усмехнулась Алина. — Спросите его сами. Возможно, потому что не хочет платить даже эту компенсацию. Или, что более вероятно, ему просто нужна ваша поддержка, чтобы чувствовать себя правым.
Наступила тяжелая пауза. Галина Сергеевна чувствовала, как почва уходит из-под ног. Она вызвала Алину на этот допрос, готовая защищать интересы сына. А вместо этого получила совершенно другую картину происходящего.
— Знаете, Галина Сергеевна, — Алина вдруг заговорила тише, с какой-то новой интонацией, — я восемь лет старалась быть хорошей женой вашему сыну. Я никогда не пыталась встать между вами. Уважала ваше право видеться с ним когда угодно. Терпела его привычку советоваться с вами по любому поводу, даже когда речь шла о нашей личной жизни. Я принимала ваш подход к семье, хотя он сильно отличается от моего.
Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями.
— Я бы очень хотела, чтобы хоть раз, за все эти годы, вы увидели во мне не просто придаток Антона, а отдельного человека. Со своими целями, желаниями, переживаниями.
Галина Сергеевна молчала, оглушенная этой внезапной откровенностью. За все годы Алина никогда не говорила с ней так открыто.
— Вы даже не спросили мою версию, — продолжила Алина. — Не поинтересовались, почему мы разводимся. Просто решили, что я какая-то чёрствая стерва, которая охотится за имуществом вашего сына.
— Но Антон сказал...
— Антон! — Алина вдруг повысила голос, а потом сразу же взяла себя в руки. — Простите. Я не хотела. Но, может быть, стоило хоть иногда смотреть не только его глазами?
Она встала и подошла к окну, глядя на старые тополя во дворе. Солнечный свет очерчивал ее силуэт, и Галина Сергеевна вдруг заметила, насколько осунулась Алина за последние месяцы. Плечи поникли, под идеальным макияжем угадывались темные круги под глазами.
— Вы знаете, почему мы разводимся на самом деле? — Алина не оборачивалась, продолжая смотреть в окно.
Галина Сергеевна отрицательно покачала головой, хотя невестка не могла этого видеть.
— Я думала, что у вас не сложилось, — неуверенно произнесла она. — Ты всегда была такой... самостоятельной, успешной. Антон говорил, что ты больше думаешь о карьере, чем о семье.
Алина повернулась, и Галина Сергеевна удивилась выражению ее лица — нет, не злость или обида, а какая-то бесконечная усталость.
— У Антона роман на стороне, — просто сказала она. — Уже больше года. С девочкой из его отдела, Кристиной. Ей двадцать пять, она только начинает карьеру и смотрит на него с обожанием. Все как в классическом сценарии — седина в бороду, бес в ребро.
У Галины Сергеевны перехватило дыхание. Антон? Её Антошенька, такой правильный, семейный... Не может быть.
— Не верите? — Алина горько усмехнулась, заметив ее выражение лица. — Я тоже не хотела верить. Полгода закрывала глаза на поздние возвращения, странные звонки по ночам. Внушала себе, что это просто проект новый, аврал. А потом увидела их вместе в ресторане. Он держал ее за руку и смотрел так... так, как на меня уже давно не смотрел.
Она вернулась к дивану и села, аккуратно расправив складки на юбке.
— Я не стала устраивать сцен. Просто спросила его прямо вечером. И знаете, что удивительно? Он даже не отрицал. Сказал, что влюбился, что с Кристиной ему легко, что она его понимает и восхищается им. А со мной, видите ли, не радостно — я слишком требовательная, много работаю, не уделяю ему внимания.
Галина Сергеевна сидела, оглушенная этими откровениями
Ее сын, ее мальчик... Неужели он действительно мог так поступить?
— Я предложила пойти к семейному психологу, — продолжала Алина. — Попробовать спасти брак. Но он сказал, что уже все решил. Что хочет быть с Кристиной, строить новую жизнь.
Она достала из сумочки носовой платок и промокнула уголки глаз. Галина Сергеевна впервые видела, как эта всегда собранная женщина борется со слезами.
— А знаете, что самое смешное? Я до сих пор люблю его. Несмотря на все это. Восемь лет — это не пустяк. Мы столько всего пережили вместе... — Алина глубоко вздохнула. — Но я не буду цепляться за человека, который выбрал другую. У меня есть гордость. Поэтому я сама подала на развод, хотя он, думаю, предпочел бы еще немного поиграть в двойную жизнь.
Галина Сергеевна чувствовала, как к горлу подкатывает ком. Она всегда была на стороне сына, всегда. Считала Алину слишком холодной для него, недостаточно домашней. А теперь выясняется, что все это время...
— Почему ты не сказала мне раньше? — с трудом выговорила она.
— А вы бы поверили? — Алина невесело усмехнулась. — Или решили бы, что я наговариваю на любимого сыночка? Мы же никогда не были по-настоящему близки, Галина Сергеевна. Вы всегда видели во мне какую-то угрозу. Женщину, которая забрала у вас сына.
Галина Сергеевна хотела возразить, но не смогла. Была ли в словах Алины правда? Возможно. Она действительно тяжело переживала женитьбу Антона, ревновала его к этой красивой, уверенной в себе женщине, которая так не похожа на неё саму.
— Я никогда не пыталась встать между вами, — продолжала Алина. — Наоборот, я всегда подсказывала ему, чтобы он чаще звонил, навещал. Помните, как я каждое воскресенье готовила обед на всех? Как мы вместе отмечали все праздники? Как я возила вас в больницу, когда у вас случился приступ, потому что Антон был в командировке?
Галина Сергеевна помнила. Конечно, помнила. Но, странным образом, эти воспоминания всегда уходили на второй план перед ее собственными страхами и предубеждениями.
— Я... я не знаю, что и думать. Это все так... не похоже на Антошку...
— Поговорите с Антоном, — Алина встала, давая понять, что разговор подходит к концу. — Возможно, его версия отличается от моей. Но прошу вас, хотя бы раз попробуйте выслушать его критически. Не как мать, которая всегда на стороне своего сыночка. Но как взрослый человек, понимающий, что в отношениях всегда участвуют двое.
Она защёлкнула свою безупречную дизайнерскую сумочку и направилась к выходу. У двери остановилась и повернулась:
— Знаете, несмотря ни на что, я буду скучать по вам. Вы были моей семьёй восемь лет.
Галина Сергеевна почувствовала, как к глазам подступают слезы.
— Алина, — она поднялась с кресла, сделала несколько шагов к невестке. — Может, не стоит так резко? Может... может, вы ещё сможете помириться с Антоном?
Алина грустно улыбнулась:
— Нет, Галина Сергеевна. Некоторые вещи нельзя склеить заново. Доверие — одна из них. К тому же, он уже съехал к своей Кристине. Разве он вам не сказал?
Галина Сергеевна покачала головой. Нет, Антон не говорил.
— Прощайте, — Алина легко коснулась ее плеча. — Берегите себя.
И ушла, оставив после себя легкий аромат духов и тяжелую, гнетущую тишину.
К вечеру Галина Сергеевна все ещё находилась в смятении
Она пыталась заняться привычными делами — помыла посуду, начала вязать, даже пробовала смотреть любимый сериал. Но мысли постоянно возвращались к утреннему разговору.
Неужели Антон действительно изменял жене? Неужели он солгал о причинах их развода? И что еще хуже — неужели он специально очернил Алину в ее глазах, выставив себя жертвой алчной женщины?
В дверь позвонили. Галина Сергеевна вздрогнула. Наверное, Антон — она оставила ему сообщение, просила заехать, когда освободится.
Так и есть. На пороге стоял сын. Высокий, косая сажень в плечах. Похожий на своего покойного отца. Но в последние годы появилась какая-то самоуверенность в выражении лица.
— Привет, мам, — он чмокнул ее в щёку и прошел в квартиру. — Что случилось? Зачем ты мне звонила?
— Сегодня Алина приходила, — с порога сказала Галина Сергеевна, закрывая за ним дверь.
Антон замер на полпути к кухне.
— Зачем? — холодно спросил он. — Что ей было нужно?
— Это я ее пригласила, — Галина Сергеевна прошла на кухню, жестом предлагая сыну сесть. — Хотела поговорить о вашем разводе. О квартире.
Антон нахмурился, но сел за стол. Галина Сергеевна поставила перед ним чашку с чаем.
— И что она наговорила тебе? — в его голосе появились оборонительные нотки. — Дай угадаю — что я негодяй, а она несчастная жертва?
Галина Сергеевна внимательно посмотрела на сына. Да, определенно защищается. Выставляет Алину в негативном свете еще до того, как услышал, о чем был разговор.
— Она показала мне ваше соглашение о разделе имущества, — спокойно сказала Галина Сергеевна. — То, где написано, что квартира остается полностью тебе, а она просит только компенсацию за ремонт и обстановку.
Антон отвел взгляд:
— Ааа, это... Ну да.
— Почему ты сказал мне, что она хочет отобрать у тебя квартиру? — прямо спросила Галина Сергеевна.
— Я такого не говорил, — он потёр переносицу. — Ты что-то неправильно поняла.
— Не лги мне, Антон, — в голосе Галины Сергеевны впервые за долгое время появились стальные нотки. — Ты пришёл вчера и жаловался, что Алина выставляет «неадекватные требования» по квартире. Что она «всегда хотела заполучить её» и теперь «показала свое истинное лицо». Это твои слова.
Антон молчал, крутя в руках чашку.
— И еще, — продолжила Галина Сергеевна, — Алина сказала, что вы разводитесь, потому что у тебя роман на стороне. Это правда?
Антон резко поднял голову, в глазах мелькнуло удивление, быстро сменившееся гневом:
— Она не имела права говорить тебе об этом!
— Значит, правда, — Галина Сергеевна тяжело опустилась на стул напротив сына.
— Мам, ты не понимаешь, — Антон запустил руку в волосы. — Это сложно. Мы с Алиной... мы уже давно отдалились друг от друга. Она вечно на работе, все время какие-то конференции, проекты. Дома как робот — вроде все делает, но без души. А Кристина... с ней все по-другому. Она восхищается мной, ценит, понимает...
— Она на пятнадцать лет младше! Конечно она смотрит на тебя с обожанием, снизу вверх, — резко сказала Галина Сергеевна. — А Алина — взрослая женщина, успешный профессионал. Она не будет заискивать перед тобой.
— Вот ты туда же, — Антон поморщился. — Думаешь, все дело в возрасте? Нет, дело в отношении. Алина перестала меня уважать, перестала считаться с моим мнением. А с Кристиной я чувствую себя мужчиной, понимаешь?
Галина Сергеевна покачала головой:
— А врать матери — это по-мужски? Очернять женщину, с которой прожил восемь лет — это достойно мужчины?
Антон замолчал, глядя в чашку. Потом вдруг вскинулся:
— Подожди, так ты теперь на ее стороне? Поговорила с ней час и уже готова обвинять родного сына?
— Я не на чьей-то стороне, Антоша, — устало сказала Галина Сергеевна. — Я просто хочу знать правду. Почему ты не рассказал мне, что у тебя роман? Что ты уже живешь с другой женщиной? Почему ты солгал про квартиру, заставив меня думать, что Алина хочет тебя ограбить?
— Потому что ты бы не поняла! — он повысил голос, и Галина Сергеевна с удивлением узнала интонации мужа, когда тот был не прав, но не хотел признавать. — Ты бы начала читать мне нотации, говорить про семейные ценности, верность и прочую лабуду...
— А разве это неважно? — тихо спросила она. — Разве верность, честность, уважение к человеку, с которым ты решил связать жизнь — это пустой звук?
Антон молчал. Потом вдруг сник, плечи опустились:
— Мне нечем гордиться... Но я действительно полюбил другую женщину. Разве лучше было бы жить в браке без любви?
— Любовь бывает разная, сынок, — Галина Сергеевна вздохнула. — Иногда это как вспышка, как фейерверк — ярко, красиво, но быстро гаснет. А иногда это как медленно разгорающийся огонь в камине — не так эффектно, но греет долго. Когда ты выбирал Алину в жены, ты же любил её, верно?
— Конечно, — Антон кивнул. — Она была... особенной. Умной, сильной, красивой. Я гордился, что такая женщина выбрала меня.
— А потом? Что случилось потом?
Антон задумался, барабаня пальцами по столу:
— Не знаю. Постепенно всё как-то... поблекло, что ли. Стало обыденным, заезженным. Мы работали, приходили домой, ужинали перед телевизором, иногда выбирались в кино или в гости... Обычная жизнь, рутина. А потом появилась Кристина, и всё стало таким ярким, новым, захватывающим!
— Это называется «кризис среднего возраста», — Галина Сергеевна невесело усмехнулась. — Многие через это проходят. Только не все при этом разрушают семьи.
— У тебя с папой такое было? — вдруг спросил Антон.
Галина Сергеевна помолчала, глядя в окно на темнеющее небо. Потом кивнула:
— Было. Тебе было около десяти. Он тоже встретил молодую сотрудницу, тоже «влюбился», тоже говорил, что со мной ему скучно... Я тогда чуть с ума не сошла. Но мы справились. Пережили. И знаешь, следующие двадцать лет были даже лучше, чем первые. Потому что мы оба работали над отношениями, учились заново видеть друг в друге любимого человека.
Антон смотрел на неё с удивлением:
— Я и не знал про это...
— Конечно, не знал, — она слабо улыбнулась. — Детей нальзя втягивать в проблемы родителей. Мы с отцом берегли тебя.
Они замолчали. Галина Сергеевна думала о том, как быстро меняется жизнь
Ещё вчера она была уверена, что знает своего сына, что может безоговорочно верить каждому его слову. А сегодня...
— Зачем ты наговорил на Алину? — снова спросила она. — Зачем заставил меня думать, что она охотится за квартирой?
Антон опустил голову:
— Мне было стыдно признаться, что я все испортил. Проще было сделать ее виноватой. И потом... ты всегда относилась к ней настороженно. Я знал, что ты скорее поверишь в ее меркантильность, чем в мою... неверность.
Слова ударили, словно хлыст. Неужели она действительно была такой предвзятой все эти годы? Неужели ее сын знал об этом и использовал в своих интересах?
— Знаешь, что самое печальное в этой истории? — тихо спросила мать. — То, что я только сейчас, после вашего развода, начала понимать, какой замечательной невесткой была Алина. И какая я была... недальновидная, предубежденная свекровь.
Антон хотел что-то сказать, но промолчал, глядя на сморщенные руки матери, бессильно лежащие на столе.
Прошла неделя
Галина Сергеевна каждый день думала о разговоре с Алиной и Антоном, прокручивала в голове детали, вспоминала события последних лет. Как пазл, в ее сознании складывалась новая картина их семейных отношений — совсем не такая, какой она привыкла ее видеть.
Она вспоминала, как поджимала губы, когда Алина задерживалась на работе. Как незаметно проверяла чистоту в их квартире во время визитов. Как осторожно, но настойчиво критиковала ее кулинарные эксперименты, предпочитая готовить для сына сама, "как он любит". Мелочи, из которых складывалось неприятие.
Теперь, когда Алина почти исчезла из их жизни, Галина Сергеевна вдруг осознала, как много упустила — так и не узнав свою невестку по-настоящему.
Вечером она позвонила Алине и предложила повидаться.
— Просто поговорим. Напоследок, — сказала она.
Они встретились в маленьком кафе рядом с домом Галины Сергеевны. Алина выглядела уставшей, но спокойной.
— Спасибо, что согласилась, — начала Галина Сергеевна, когда официантка принесла им чай. — Я... хотела извиниться перед тобой.
Алина удивленно приподняла брови:
— За что?
— За то, что не смогла стать тебе второй матерью, — просто сказала Галина Сергеевна. — За то, что все эти годы держала дистанцию, не пыталась понять тебя. Автоматически становилась на сторону Антона по любому вопросу. Мне жаль, Алина. Я многое поняла только сейчас, когда уже поздно что-то исправить.
Алина молчала, задумчиво помешивая чай.
— Я говорила с Антоном, — продолжила Галина Сергеевна. — Он признался, что солгал мне о квартире. И... о причинах вашего развода тоже. Мне стыдно, что я так легко поверила в худшее о тебе.
— Вы мать, это нормально — защищать свою кровинушку, — тихо ответила Алина. — Я не держу на вас зла.
— Я была не справедлива к тебе, — Галина Сергеевна покачала головой. — А ведь ты всегда хорошо относилась ко мне, заботилась...
Она не выдержала, голос дрогнул.
— Знаете, — Алина отложила ложечку, — в каждой семье бывают сложности. Я тоже была не идеальной невесткой. Слишком независимая, слишком сосредоточенная на карьере. Вы выросли в другое время, с другими ценностями. Наверное, мы просто очень разные.
— Но это не оправдывает моего предвзятого отношения, — возразила Галина Сергеевна. — Я должна была хотя бы попытаться понять тебя, узнать получше. А я всё время держалась так, словно ты временно в нашей семье. И в итоге... так и вышло.
— Вы не виноваты в нашем разводе, — мягко сказала Алина. — Это всё-таки личное дело обоих супругов.
— Я знаю. Но я не хочу, чтобы ты ушла из моей жизни вот так. Не хочу, чтобы ты думала, будто я считаю тебя недостойной моего Антошки. Мне жаль, что я поняла это только сейчас.
Они просидели в кафе почти два часа, разговаривая обо всём и ни о чём. О работе Алины, о ее планах после развода. О здоровье Галины Сергеевны, даже о книгах, которые обе любили. Впервые за восемь лет они просто разговаривали — спокойно, без обид и намёков.
Когда пришло время прощаться, Галина Сергеевна вдруг подумала, что, может быть, видит Алину в последний раз. От этой мысли стало горько.
— Я могу иногда звонить тебе? — спросила она на улице, — просто узнать, как ты...
Алина улыбнулась, и в этой улыбке не было холодности или формальности:
— Конечно. Я буду рада. И звоните, если что-то понадобится. Я не улетаю на другую планету)
Они неловко обнялись — в первый раз за все годы — и разошлись в разные стороны.
Идя домой, Галина Сергеевна думала о том, как удивительно устроена жизнь. Иногда мы годами не замечаем ценности того, что имеем, а осознаем только после потери. Она потеряла невестку, но, возможно, приобрела друга. И ещё — урок, который, пусть и поздно, но всё-таки усвоила.
Через две недели раздался звонок в дверь. На пороге стоял Антон с небольшой спортивной сумкой
— Можно к тебе на пару дней? — спросил он, не глядя матери в глаза. — Мы с Кристиной... в общем, не сложилось. Она говорит, что я «зануда» и «контролирую каждый её шаг».
Галина Сергеевна молча впустила сына, помогла отнести сумку в его бывшую комнату.
— Ты говорил с Алиной? — спросила она, когда они сели пить чай.
— Да, — Антон вздохнул. — Перевел ей деньги за квартиру. Всё, как договаривались. Она... она нашла новую работу, в другом городе. Уезжает через месяц.
Галина Сергеевна кивнула. Она уже знала об этом — Алина позвонила ей два дня назад, рассказала о предложении, которое долго ждала.
— Знаешь, мам, — Антон смотрел в чашку с остывшим чаем, — я всё время думаю о нашем разговоре. О том, что вы с отцом тоже проходили через кризис. Как вы справились? Как смогли... склеить все обратно?
Галина Сергеевна посмотрела на сына — такого похожего на своего отца внешне, но пока ещё не достигшего его мудрости.
— Это было нелегко, — честно сказала она. — Было много работы, много разговоров и много принятия. И двое людей, готовых бороться за свои отношения. А ещё — время. Нельзя починить все сразу.
— Думаешь, для нас с Алиной ещё не все потеряно? — в его голосе мелькнула надежда.
Галина Сергеевна покачала головой:
— Не мне решать, сынок. Это только ваш путь. Но если ты всерьез думаешь, что хочешь вернуть Алину — спроси себя честно: ты готов к настоящей работе над собой? Готов признать свои ошибки, а не искать виноватых? Готов видеть в ней равного партнера, а не удобное дополнение к своей жизни?
Антон опустил голову:
— Я не знаю.
— Вот когда будешь знать — тогда и думай о примирении, — мягко сказала Галина Сергеевна. — А пока — научись быть честным. С собой, со мной, с другими людьми. Это хорошее начало.
Она поставила перед сыном тарелку с ужином и села напротив. За окном начинался дождь — мягкий, осенний, смывающий пыль с улиц и деревьев.
Жизнь продолжалась — с ее ошибками, откровениями, потерями и новыми возможностями. И где-то в глубине души Галина Сергеевна верила, что для всех участников этой непростой истории еще будет шанс на счастье. Возможно, не такое, каким они себе его представляли раньше. Но настоящее.
Поразительно, как сильно нужно было ошибиться, чтобы наконец увидеть правду.