— А вы всё-таки решили привезти ребёнка? — свекровь Галина встретила их на пороге деревенского дома с кривой улыбкой. — Мы думали, может, оставите её с кем-нибудь. Дети на таких посиделках обычно только мешают.
Лера прижала крепче к себе сонную двухлетнюю Соню и встретилась взглядом с мужем. Евгений только пожал плечами с этой его привычной беспомощной улыбкой, которая за пять лет брака из милой превратилась в раздражающую.
— Добрый день, Галина Петровна. С юбилеем вас, — Лера протянула пакет с подарком, чувствуя, как внутри всё сжимается, словно перед прыжком в ледяную воду.
Дом гудел как улей. Родственники мужа, которых Лера видела от силы раз в год, заполнили каждый уголок. Запах жареного мяса смешивался с духами и сигаретным дымом. Соня заворочалась на руках, и Лера инстинктивно закрыла ей ушко ладонью.
Тихая гроза
Деревенский дом свекрови казался ей западнёй с первого визита. Будто переступая порог, она попадала в мир, где её интеллигентность считалась надменностью, а мягкость — слабостью.
— Женька! Наконец-то! — загрохотал свёкр Олег, вытягиваясь из кухни с рюмкой. — Давай к столу! А ты, Валерия, — он всегда называл её полным именем с особым ударением, — можешь пока ребёнка уложить где-нибудь.
«Где-нибудь» означало крохотную комнатушку наверху, где было душно и пахло нафталином.
— Сонечка со мной побудет, — тихо возразила Лера.
— Как хочешь, — отмахнулся свёкр. — Только когда она расплачется, не говори, что я не предупреждал.
За столом Лера оказалась зажатой между двоюродной тётей мужа и его сестрой Наташей — разведённой женщиной с двумя детьми и вечно недовольным взглядом. Наташа смотрела на Леру как на экзотическое животное — с любопытством и легким презрением.
— Соня-то вообще не в Женьку, — громко заявила Наташа, когда компания основательно выпила. — И не в тебя... Интересно, чья она вообще?
Стол взорвался хохотом. Лера почувствовала, как краска заливает шею и щёки. Желание встать и уйти было почти непреодолимым.
— Ну, она на бабушку Леры похожа, — неуверенно буркнул Евгений, ковыряя вилкой в салате.
— Надо же, защитил, — прошипела Наташа, но так, чтобы все слышали. — Герой.
— Вечно ты обижаешься, — закатила глаза свекровь, перехватив взгляд Леры. — В нашей семье все шутят. Привыкай.
Квартира, которую они с Евгением купили три года назад, из убежища превратилась в клетку после того, как умер свёкр, и Галина Петровна переехала к ним «временно пожить».
Временно растянулось на восемь месяцев. Лера чувствовала себя гостьей в собственном доме. На кухне хозяйничала свекровь, расставляя всё по-своему. В гостиной теперь стоял её старый сервант с фарфоровыми статуэтками, который Соне категорически запрещалось трогать. Даже спальня перестала быть неприкосновенной. Галина заходила без стука, чтобы «просто взять платок из шкафа» или «проверить, не оставила ли тут очки».
Первые недели после переезда свекрови Лера старалась не замечать мелких уколов. Галина Петровна переставляла вещи в шкафах, меняла местами кастрюли на кухне, выбрасывала «просроченные» продукты из холодильника, которые на самом деле были в полном порядке.
— Просто привыкает к новому месту, — шептала Лера мужу, когда они оставались одни в спальне.
— Спасибо, что понимаешь, — Евгений благодарно целовал её в висок. — Это ненадолго.
Но дни складывались в недели, недели — в месяцы. Галина Петровна, поначалу тихо занявшая угол в гостиной, где для неё раскладывали диван, вскоре стала распоряжаться всем пространством квартиры как полноправная хозяйка.
В одно воскресное утро Лера открыла шкаф в прихожей и обнаружила, что все её пальто и куртки сдвинуты в самый дальний угол, а на самом видном месте висит старое демисезонное пальто свекрови.
— Галина Петровна, — осторожно начала Лера, — мне кажется, мои вещи были здесь...
— А что такого? — свекровь оторвалась от телевизора. — Я просто навела порядок. Ты же не против? Или у вас, городских, свои правила? Не делиться с родственниками?
Лера сглотнула возражение. Нашла свою куртку и молча вышла на прогулку с Соней.
Вечером она попыталась рассказать Евгению.
— Женя, мне кажется, нам нужно обсудить пространство в квартире. Может, стоит организовать всё так, чтобы всем было удобно?
Муж безразлично пожал плечами:
— А что не так? По-моему, всё нормально.
Лера не стала настаивать. Но это был только первый звоночек.
Через месяц Евгений впервые повысил голос. Лера жарила котлеты на ужин, Соня играла с кубиками на кухне.
— Не эти кубики! — внезапно раздался голос свекрови из коридора. — Я же тебе новые купила. Эти старые, грязные!
Соня, не понимая, продолжала строить башню.
— Я кому сказала! — Галина Петровна вошла на кухню и выхватила кубики из рук внучки.
Соня заплакала. Лера выключила плиту и подошла к дочери:
— Галина Петровна, Соня может играть с любыми кубиками. Эти мы только вчера мыли.
— Да что ты понимаешь в воспитании! — фыркнула свекровь. — Женя! Женя, иди сюда!
Евгений появился в дверях с раздраженным видом:
— Что у вас тут происходит? Соня, перестань реветь! — он повысил голос на дочь, которая только сильнее разрыдалась.
— Твоя жена не даёт мне помочь с воспитанием ребёнка! — свекровь театрально всплеснула руками. — Я хотела, чтобы Сонечка играла с новыми кубиками, а она настаивает на этих старых, обшарпанных...
— Лера, — Евгений повернулся к жене, и его глаза были холодны, — почему ты всегда создаёшь проблемы? Мама хочет помочь. Неужели так сложно уступить в мелочах?
Лера стояла, держа плачущую Соню на руках, и не верила своим ушам.
— Женя, но она...
— Всё! Хватит! — он махнул рукой и вышел из кухни.
В ту ночь они впервые легли спать, не обменявшись ни словом.
Стену между ними строили по кирпичику. Каждая фраза Галины Петровны становилась ещё одним камнем.
— Соня такая бледная, ты её совсем не кормишь?
— Женя, смотри, опять рубашку плохо погладила. Дай я сама сделаю.
— У нас в семье дети всегда были крепкими, а Соня такая хилая. Наверное, в твою родню.
К декабрю Евгений уже не просто отмалчивался — он открыто принимал сторону матери. Однажды за ужином Лера случайно уронила вилку.
— Растяпа, — буркнула свекровь.
— Мам, не начинай, — автоматически отреагировал Евгений, но его голос был усталым, а не защищающим.
— Что "не начинай"? — вскинулась Галина Петровна. — Я в её возрасте троих детей тянула, дом держала, свиней кормила! А она вилку удержать не может!
Лера встала из-за стола:
— Извините, я пойду Соню купать.
— Сиди, — вдруг резко сказал Евгений. — Ты всегда так делаешь — убегаешь, когда разговор неприятный.
— Я не убегаю, я...
— Ты постоянно критикуешь мою мать, — в его голосе звенела сталь. — Она пытается помочь, а ты воротишь нос. Считаешь себя лучше нас, да?
— Женя, я никогда...
— Неужели сложно ужиться с моей мамой? — он стукнул ладонью по столу. — Она же старается. Она просто одинока. Ты хоть раз подумала, каково ей?
В тот вечер Лера поняла, что Евгений окончательно перешёл на другую сторону.
Осада крепости
— Мы приедем на выходные! — заявила Наташа по телефону. — Детям нужно развеяться.
Так их квартира в 70 квадратных метров превратилась в настоящий муравейник. Каждые выходные Наташа привозила своих детей — шумного восьмилетнего Кирилла и капризную шестилетнюю Машу.
В первый приезд Лера ещё пыталась быть гостеприимной — приготовила пирог, достала настольные игры. Но вскоре поняла, что Наташа воспринимает их дом как бесплатный развлекательный центр, где она может отдохнуть, а дети — делать всё, что вздумается.
— Кирилл, не бегай так! — крикнула Лера, когда мальчик чуть не сбил с ног Соню.
— Пусть бегает, — отмахнулась Наташа, листая журнал на диване. — Детям нужно движение.
— Но Соня ещё маленькая, он может её...
— Ой, какие мы нежные, — Наташа закатила глаза. — Моих никто не жалел, и ничего, выросли.
В следующий приезд Кирилл обнаружил кукольный домик Сони — подарок на день рождения от родителей Леры.
— Мама, смотри! — закричал он, открывая крошечные дверцы. — Тут всё как настоящее!
Соня с ужасом наблюдала, как чужие руки трогают её сокровище. Она подошла к Лере, вцепившись в её юбку.
— Моё... — прошептала она.
— Конечно, твоё, — Лера погладила дочь по голове. — Но сейчас ты можешь поделиться с Кириллом и Машей. Ненадолго.
— Не хочу, — Соня замотала головой.
Кирилл уже вытаскивал крошечную мебель из домика. Маша присоединилась к нему, хватая маленькие фигурки кукол.
— Смотри, — Кирилл поднял кукольную кроватку, — сейчас будет землетрясение! — и с размаху бросил на пол. Одна из ножек кровати отломилась.
Соня разрыдалась.
— Господи, что за шум? — Наташа оторвалась от телефона. Увидев плачущую Соню, она раздраженно цокнула языком. — Делиться надо уметь, — приговаривала она, наблюдая, как её дети продолжают разбирать кукольный домик. — Или твоя мама тебя этому не учит?
Лера подняла Соню на руки:
— Дети, пожалуйста, аккуратнее с игрушками. Это очень дорогой подарок для Сони.
— Я смотрю, вы не страдаете, — хмыкнула Наташа. — У моих детей таких игрушек нет. Небось, твои родители расстарались? Городские богачи?
Лера стиснула зубы:
— Родители дарят то, что могут себе позволить.
— А мои дети, значит, не заслуживают?
В комнату вошёл Евгений. Увидев плачущую дочь, он нахмурился:
— Что случилось?
— Твоя жена запрещает моим детям играть с игрушками Сони, — мгновенно отреагировала Наташа.
— Это не так! — возразила Лера. — Кирилл сломал...
— Опять ты за своё, — Евгений покачал головой с выражением брезгливой усталости. — Я же просил тебя быть терпимее к родственникам.
— Женя, они ломают вещи Сони! — Лера почувствовала, как голос срывается. — Ты бы видел, как они...
— Позже поговорим, — отрезал Евгений.
Но и позже разговора не получилось. Когда Наташа с детьми уехала, Галина Петровна тут же заявила:
— Видишь, Женя, я говорила тебе. Она всегда была такой — считает себя выше нас всех.
— Я не это имела в виду, — начала Лера.
— Я просто не понимаю, — Евгений провёл рукой по лицу, — почему ты не можешь принять мою семью?
— Твою семью? — тихо переспросила Лера. — А мы с Соней — не твоя семья?
Евгений отвернулся, не отвечая. Эта тишина была красноречивее любых слов.
С каждым приездом Наташи с детьми их квартира всё больше напоминала поле боя. Кирилл разбил вазу — подарок Лериного деда. Маша изрисовала маркером обои в коридоре. Они вдвоём устроили наводнение в ванной, забыв закрыть кран.
После каждого такого инцидента следовал один и тот же сценарий:
— Дети есть дети, — разводила руками Наташа.
— Я же говорила, надо убирать хрупкие вещи, — подхватывала Галина Петровна.
— Ты слишком много внимания обращаешь на мелочи, — заключал Евгений.
В последний приезд Кирилл нашёл альбом с фотографиями Леры и Евгения — их свадьба, медовый месяц, первые дни Сони.
— Смотри, мам, — закричал он, размахивая альбомом, — тут тётя Лера толстая!
Наташа фыркнула:
— Да уж, Женька, она у тебя после родов расплылась будь здоров.
Лера застыла в дверях. Евгений, сидевший рядом с сестрой, неловко усмехнулся:
— Ну, не всем же быть моделями.
Что-то оборвалось внутри Леры. Она подошла к Кириллу, молча забрала альбом и заперла его в шкафу. Потом вышла из комнаты, не сказав ни слова.
В ту ночь Лера впервые задумалась не о том, как улучшить отношения с родственниками мужа, а о том, как от них избавиться.
Наташа с детьми уехала и в квартире воцарилась гнетущая тишина. Лера молча собирала разбросанные игрушки, ставила мебель на места, вытирала пятна с ковра.
— Может, поможешь? — бросила она Евгению, проходящему мимо с кружкой чая.
— Я устал, — отмахнулся он и скрылся в спальне.
Что-то в его тоне, в наклоне плеч, в равнодушном взгляде окончательно убедило Леру: это не временное помутнение. Это новая реальность. Мужчина, за которого она выходила замуж, больше не существовал.
В тот вечер она впервые достала из шкафа чемодан и прикинула, что может в него поместиться. На всякий случай.
На работе в детском саду Лера стала задерживаться. Попросила подругу Марину, воспитательницу из соседней группы, посидеть с ней лишний час.
— Поехали ко мне, — предложила однажды Марина. — Переночуешь, отдохнёшь от своих.
— Они не мои, — тихо ответила Лера. — Вот в чём проблема.
В тот вечер, вернувшись домой позже обычного, она случайно увидела телефон мужа, забытый на тумбочке в прихожей. Экран светился уведомлением о сообщении от Наташи. Лера не хотела смотреть, правда не хотела. Но палец сам скользнул по экрану.
«Лера психует опять. Ей надо лечиться». «Она всегда странная была. Дочка точно не от тебя»
Последнее сообщение было от Евгения: «Достали вы все».
Маленькая искра надежды вспыхнула в груди Леры. Может, не всё потеряно? Может, он тоже устал от этого безумия?
Но на следующий день, когда она попыталась поговорить с мужем, тот сорвался:
— Ты вечно всем недовольна! Мама просто хочет помочь! Наташка шутит! Это ты какая-то дерганая стала!
Лера смотрела на мужа и не узнавала человека, за которого вышла замуж. Евгений когда-то был её защитой от всего мира. Теперь он превратился в главную угрозу.
Даже на работе Лера не находила покоя.
— У вас дочка нервная, — заметила однажды нянечка из соседней группы. — Вы, наверное, слишком тревожная мама?
Слова били как молотком по стеклу — каждый день новая трещина.
Переломный момент наступил в очереди детской поликлиники. Лера сидела с Соней на руках, механически покачивая дочку и глядя в пустоту. Рядом устроилась пожилая женщина в простом платке, с натруженными руками и лицом, избороздённым морщинами.
— Ты чего такая? — вдруг спросила она, разглядывая Леру. — Глаза как у загнанной собаки. Ты же молодая, дочка у тебя — огонь. Живи. Пока не поздно.
И Лера заплакала. Впервые за долгие месяцы — не тихо в подушку или закрывшись в ванной. А прямо среди людей. Соня удивлённо смотрела на мать, а потом неловко погладила её по мокрой щеке.
— Мама, не надо, — сказала она своим детским голоском.
В тот момент что-то переключилось в Лере. Будто кто-то повернул рубильник. Хватит.
План родился не сразу. Сначала Лера начала записывать всё — слова, действия, кто что говорил. Фотографировала разгром, который устраивали дети Наташи. Записывала на диктофон разговоры свекрови по телефону, где та обсуждала «городскую выскочку» с подругами.
Потом Лера купила маленькую камеру. Установила в детской, когда уходила на работу. Вечером, просматривая запись, увидела, как свекровь кричит на Соню:
— В кого ты такая упрямая? Вся в мать! Ничего из тебя не выйдет!
И Евгений, зашедший на крик:
— Мам, не ори так. Соседи услышат, — а потом, глядя на плачущую дочь: — Замолчи, достала уже.
Лера смотрела на экран, и внутри неё что-то умирало и одновременно рождалось заново.
На следующий день она позвонила в юридическую консультацию. Через неделю взяла отпуск. Собрала самое необходимое для себя и Сони, дождалась, пока все уйдут, и съехала к Марине.
Заявление на развод она подала на следующий день.
— Валерия, вы понимаете, что сейчас многие матери манипулируют детьми, чтобы получить преимущество при разводе? — судья смотрела на неё поверх очков.
— Понимаю, — кивнула Лера. — Поэтому я принесла доказательства.
Евгений сидел напротив с новой для него маской «заботливого отца». Рядом — его адвокат, и, конечно, Галина Петровна с каменным лицом.
— Моя дочь любит отца, — произнёс Евгений заготовленную фразу. — И я не понимаю, почему жена забрала её и скрывается. Мы всегда были дружной семьей.
Лера молча достала флешку и передала судье.
— Здесь записи за последние два месяца. Переписки, аудио, видео. Я отметила ключевые моменты и указала временные коды.
Судья вставила флешку в компьютер. В зале повисла тишина, нарушаемая только звуками с экрана.
«Тварь капризная, вся в мать!» — голос свекрови звучал особенно пронзительно в тишине зала суда.
Евгений опустил голову. Галина Петровна побледнела.
Решение суда было однозначным: полная опека — Лере. Ограниченное общение с отцом, под контролем органов опеки.
Шесть месяцев спустя Лера встала на цыпочки, пытаясь дотянуться кистью до угла комнаты. Новая квартира была крошечной, но это была ИХ квартира — только её и Сони. Пришлось разменять купленную с мужем.
— Мама, дай я! — Соня, измазанная в краске, прыгала рядом с игрушечной кисточкой.
— Давай вместе, — Лера подхватила дочку и подняла к потолку. — Видишь? Теперь ты можешь дотянуться до неба.
Вечером, когда сидели на кухне, поедая спагетти (которые свекровь считала «неправильной едой»), Соня вдруг спросила:
— Мам, а мы больше к бабушке не поедем?
Лера посмотрела на дочку. Серьёзные глаза. Перепачканный соусом подбородок. Такая маленькая и такая смелая.
— Нет, солнышко. Мы теперь сами по себе. И так — лучше.
За окном шумел вечерний город. Их город. Где никто не мог больше превратить их жизнь в кошмар.