Александр суетливо ходил по дому, бормоча себе под нос:
— Чёрт знает, что такое... И куда они подевались?..
Люда вышла из кухни:
— Саш, что ищешь?
— Ключи. Куда-то сунул, а куда, не помню... На работу опаздываю! – он бросил взгляд на часы и сморщился.
— Это от молодости всё. – хихикнула Люда.
— Мне только твоих подколов не хватает. Помогла бы лучше!
Люда закатила глаза. Просмотрев ящики и шкаф в прихожей, ушла в кухню. Хлопнула дверца холодильника и послышался её смешок:
— Всё, старик, пиши пропало. – в её руках звенела связка ключей от дома и машины. — Старый хрен, старый хрен, старый хрен стучит в окно... — пропела она и прыснула.
Он поднял глаза:
— Где были?
— В холодильнике! – усмешка не сходила с лица жены и Саша смущённо спрятал ключи в карман ветровки.
— Это как я их туда умудрился сунуть? – Александр округлил глаза.
— Ты меня спрашиваешь? Понятия не имею! Сходи к врачу, пусть для памяти выпишет что-нибудь. И сканвордов купи.
— А сканворды зачем? – удивился Александр.
— Чтобы мозги не закисли!
— За это не беспокойся! Сегодня вечером битва с Семёнычем. Я такую партию нашёл в интернете, мат ему поставлю за пять ходов!
— Иди, на работу опоздаешь, Крамник горьковского разлива! – Люда шлёпнула мужа полотенцем по спине и чмокнула в щёку. — К ужину не опаздывай, твои любимые драники будут с начинкой.
— Ммм, обожаю! – муж чмокнул Людмилу и закрыл дверь.
"Хм, обожает он... Кого? Меня? Или драники?" – подумала Люда. Махнув рукой, вернулась в кухню и достала картошку.
***
Муж, всё-таки, опоздал почти на час. Вошёл в дом грустный и задумчивый. Не глядя жене в глаза, молча прошёл в спальню. Людмила услышала, как скрипнула дверка шкафа, и подошла к мужу:
— Саш, всё хорошо? Без настроения ты что-то...
— Что? – рассеянно ответил Александр. — А, да, да. Всё хорошо...
— Ну я же вижу, что не хорошо. Проиграл, что ли?
— Кому?
— Семёнычу.
— Я не ходил сегодня.
— Не ходил? А где же ты был?
— У врача...
Люда побледнела, бессильно сев на кровать, встревоженно подняла глаза на супруга.
— Что случилось? – рука непроизвольно потянулась к горлу.
— Ничего. А ты что как напугалась? – муж надел футболку и спортивные штаны, с улыбкой глядя на Люду.
— Ты пришёл позже, задумчивый, сказал, что у врача был. Что я должна подумать?
— А! Люся, не надо печалиться! Вся жизнь впереди! – пропел муж. — Я Василия встретил, своего однокашника.
— И что с ним?
— Выгнали.
— Откуда? Из дома?
— Нет, что ты! На пенсию. С работы. Сказали, дай дорогу молодым. Ну, а он так распереживался, что свалился с сердечным приступом. Вот я и задумался: а не попрут ли меня также через год-два?
— Саша, через год-два тебе будет шестьдесят три. Самое время на заслуженный отдых!
— И что я там буду делать? Твой огород вскапывать?
— Что это он мой? Сам же всю зиму огурчики да помидорчики хрумкаешь. Дела найдутся, не переживай!
— Так я именно за это и волнуюсь! Ты же мне ни минуты свободной не дашь!
— А нечего сидеть сложа руки. Вот умрём, тогда и отдыхать будем! – Люда встала, взяв мужа за руку. — Идём. Драники остыли, придётся разогревать.
***
После того вечера молчаливый Александр совсем замкнулся. Люда не стала его дёргать – знала, что когда придёт время, он сам с ней заговорит, чтобы поделиться мыслями. Даже ходить старалась тише, чтобы не раздражать мужа.
Прожив вместе больше тридцати пяти лет и вырастив, выучив и поженив/выдав замуж двух замечательных детей, супруги понимали друг друга без слов. Разве что тогда, когда Саша опоздал с работы, Люда позволила себе расспросы – испугалась за его здоровье. То, что он стал забывчивым и немного рассеянным, не могло укрыться от её глаз, и она, понимая, что муж начал стареть, старалась либо чаще шутить над этим, либо отмалчиваться. Но, на всякий случай, развесила на стенах их фотографии за все годы жизни, и даже написала под ними даты и имена, чтобы не забывал.
Люда любила Сашу всей душой. За три с лишним десятилетия стала воспринимать его, как свою половинку: когда муж уезжал в командировки, она искренне скучала, нетерпеливо ожидая возвращения, и чувствуя, как его не хватает. Александр тоже старался нигде не задерживаться подолгу, а когда приезжал, с хитрой улыбкой доставал гостинцы из сумки, и потом смеялся, глядя, как любимая жена радуется подаркам.
И всё-таки, именно после того вечера всё изменилось.
Спустя месяц Саша не вернулся с работы, и даже не предупредил, что задержится. Люда честно подождала полчаса и принялась звонить мужу. Телефон был отключен, сообщения просто отправлялись, но отчёт о получении так и не приходил. Внутри росла тревога. Не в силах справиться со страхом, Людмила набрала подруге и та прибежала через пятнадцать минут.
— Люда, не паникуй! – с порога крикнула Надя и протянула пакет. — Ставь чайник, сейчас подумаем, что делать, и кто виноват. — И не вздумай реветь! – прикрикнула она на Людмилу, видя мокрые глаза.
Когда чай был выпит, история рассказана, а слёзы заботливо вытерты салфеткой, Надежда сказала:
— Включай комп. Начнём расследование.
По-хозяйски усевшись в кресло, Надежда проверила историю браузера, а потом корзину в почте.
— Люда, проверь его вещи. Ничего не пропало? – сказала она, не оборачиваясь.
Людмила послушно открыла дверки и остановилась:
— Нет белья, двух рубашек и домашней одежды.
— Посмотри, не спрятано ли ещё чего-нибудь там, под оставшимся? Или в ящике стола.
Люда повиновалась. Разумно мыслить не получалось, слёзы подступали к глазам, комок в горле мешал вздохнуть. Под бумагами не нашла пакет с документами мужа. Зато обнаружила старое фото, на котором молоденький Саша нежно обнимал девушку. Сзади подпись: "Лена. Пустогорск, 1985 год".
— И кто это?
— Не помню. Вроде его первая любовь.
— Вот! Он к ней уехал! – подруга крутнулась в кресле.
— С чего ты взяла?
— Смотри! – она ткнула пальцем в экран. — Он купил билет в Пустогорск.
Люда села рядом, закрыв рот рукой.
— Как же это? Столько лет прошло... Он что, бросил меня?.. Потому и молчал всё... – Людмила забегала по комнате. Дрожащие руки то прятались в карманах, то сжимались в кулаки, то закрывали лицо.
— Люда, не спеши делать выводы. Если он у неё, то можно всё исправить!
— Как? – Людмила замерла.
— Съездить туда и повыдергать космы этой потаскухе! Ты же знаешь, где она живёт?
— Нет. Только его старый адрес знаю. Там сестра сейчас живёт.
— Отлично! Сестра-то уж точно знает, где он обитается. Хочешь, с тобой поеду?
— Нет, Надь, спасибо. Я сама.
— Лады. С тобой остаться сегодня?
— Если можешь. Одна я точно не засну.
— Договорились. Пойдём ужин готовить? – неугомонная Надя направилась в кухню.
— Пошли. Правда, мне кусок в рот не лезет...
— А вот это ты зря! – Надя постучала себя по животу. — Желудок надо уважать! Не стоит эта лахудра твоих страданий! Тем более, лишений в еде!
***
Наутро Надя, поддерживая и подбадривая, поехала с подругой на вокзал. Когда Люда держала билет в руках, ещё раз спросила:
— Поехать с тобой?
— Спасибо, Надюш, не нужно. Справлюсь.
— Ну, смотри. Чтобы звонила мне каждый день! А лучше – утром и вечером.
— Обещаю! – Людмила поднялась на ступеньку в вагон и взмахнула рукой: — Держи кулачки за меня.
— Непременно! – Надя подняла вверх кулак: — Но пасаран!
— Эль пуэбло унидо хамас сера венсидо! – фыркнула Люда, подняв кулак в ответ, и пошла в купе.
Молоденькая проводница изумлённо скривила лицо и проводила глазами странных женщин.
***
Сестры дома не оказалось, дверь открыл её муж, Николай. В ответ на вопросы Люды сказал:
— Да, он бывает здесь, пару раз в год. Но у нас только ночует, а утром — обратно. А что? Почему ты ищешь его?
— Он пропал. Вторые сутки не выходит на связь.
— И ты решила, что он решил рвануть сюда? С чего вдруг? Он был два месяца назад.
— Я нашла вот это. – Люда положила перед зятем фото с Леной. Он покрутил снимок в руках, пробежал глазами по надписи.
— И что? Этому фото скоро сорок лет. Неужели ты думаешь, что он мог тебя бросить?..
— Я не знаю, потому и приехала. Разобраться хочу и понять, что происходит. – глаза Люды заблестели. Едва заметно дрогнул уголок губ.
— Ты бы лучше в полицию заявление написала. Вдруг случилось что, а ты разъезжаешь...
— А вдруг он, и правда, с ней? А я полицейских зря дёргать буду? Или он сам не хочет, чтобы я его нашла? Бывает же так...
— Тоже верно. – Николай провёл пальцами по щетине. — Я помню её адрес. Сейчас напишу.
Спустя минуту он протянул Людмиле листок.
— Спасибо. – сказала она и улыбнулась.
— Не за что. Зайди потом, расскажи, что да как. Или позвони. Там внизу мой номер и Вали.
— Хорошо. Спасибо, Коля.
Спустя полчаса она стояла у двери и собиралась с духом. Потом решительно нажала на кнопку. Дверь открыла молодая женщина с ребёнком на руках.
— Вам кого?
— Здравствуйте. Простите за беспокойство. Я ищу вот эту женщину. – Люда показала фотографию.
Незнакомка нахмурилась, потом подняла глаза:
— Зачем она вам?
— Понимаете... Я подозреваю, что мой муж уехал к ней.
— Здесь ни его, ни её точно нет. Честно вам скажу, я ничего о ней не знаю, кроме того, что она когда-то здесь жила с матерью. Я её видела на фотографиях, они здесь были повсюду. Когда мать состарилась, она продала нам эту квартиру, сама уехала в дом престарелых. А что с женщиной этой, вам расскажет только сама Тамара Петровна. Она ещё жива. Вот её адрес. – женщина протянула визитку.
"Дом престарелых "Долгая жизнь", – прочла Люда.
— Спасибо. – ответила она, благодарно улыбнувшись.
— Пожалуйста. Удачи вам. – женщина закрыла дверь, а Людмила не спеша спустилась по ступенькам, рассуждая, что пока что яснее не стало. Одни вопросы. Ответов нет.
"Долгая жизнь" находилась в сорока километрах от Пустогорска. Приземистые домики с длинными линиями окон, судя по расстановке, раньше были пионерским лагерем, а теперь радовали пожилых людей мирной и уютной атмосферой.
Дежурная врач долго пыталась понять, кем Люда приходится старушке, но, когда услышала фамилию, радостно закивала:
— Знаю, знаю, как же! Так вы – жена Александра Михайловича?
— Да... А откуда вам о нём известно?
— Он как раз и оплачивает содержание Тамары Петровны.
— Оплачивает?.. – Людмила растерялась. — Давно?
— С первого дня. Он же её и привёз.
— Как? Почему он? У неё же дочь есть...
— Не было никакой дочери. Впрочем, спросите у неё сами. – врач поднялась и пригласила Людмилу за собой. — Она в здравом уме, очень активна, любит петь и даже танцевать, несмотря на возраст! Прошу.
Дверь открылась, и Людмила увидела двух пожилых женщин, сидящих за столом. Одна из них была в синем цветастом халате и платке, а вторая – нарядно одета и с макияжем. Обе отвлеклись от пасьянсов и повернули головы в сторону входа.
— Тамара Петровна, к вам пришли! Это Людмила Егоровна, жена вашего спонсора, Александра Михайловича. – врач прикрыла дверь, с улыбкой кивнув и помахав рукой.
— Здравствуйте... – несмело начала Люда не зная, куда себя деть.
— Ну, что вы засмущались, деточка? – голос пожилой женщины был низким и певучим. Тамара Петровна показала наманикюренным пальцем на кресло. — Присаживайтесь. Лидочка, вы подождёте меня? – спросила она соседку. Та кивнула. — Отлично. Ну-с, милочка, что вас привело ко мне? Сашенька был у меня месяца два назад, обещал к новому году приехать.
— Тамара Петровна, видите ли... Саша пропал почти двое суток назад, и я...
— Как пропал?! — Тамара встала, и Людмила с удивлением обнаружила, что женщина, несмотря на недавний 80-летний юбилей, подтянута и хорошо одета. На ногах – туфли на небольшом каблуке, вместо привычного фланелевого халата, как на соседке, на ней – классическая шёлковая блуза и строгая юбка. Волосы аккуратно прибраны, в ушах серьги, на шее – тонкая золотая цепочка. Даже глаза были подведены, а ресницы – с небольшим слоем туши. Люда, видимо, так внимательно изучала облик женщины, что та возмущённо вздёрнула бровь. — Прекратите меня так беспардонно рассматривать! Что с Сашей?
— Пока не знаю. Я думала, вы мне скажете.
— Я? С какой стати я должна знать, где ваш супруг?
— Разве он не с вашей дочерью?
— Что?! – Тамара Петровна сдвинула брови. — Пойдёмте. – взяв Люду под руку, Тамара обернулась: — Лидочка, заканчивайте без нас, пожалуйста. Думаю, это надолго.
Когда они вышли во двор, Тамара Петровна села на скамейку под берёзами и спросила:
— С чего вы взяли, что Саша с Леночкой?
— Я нашла вот это у него в ящике... – Людмила показала чёрно-белое фото.
Женщина долго смотрела на снимок, потом смахнула слезу и сказала:
— Здесь Леночке всего восемнадцать. Саше двадцать два. Он только из армии пришёл... Тогда она ещё была жива...
— Была? Её нет?
— Нет, Люда. Это последнее фото моей единственной дочери. Она разбилась насмерть, когда Саша повёз её кататься на мотоцикле. Он выжил. А я осталась одна. С того дня Саша никогда не оставлял меня, поддерживал. Винил себя, хотя я простила очень давно. И сюда именно он меня привёз, за содержание платит. Так что, если он и может быть с Леночкой, то только на кладбище. Если хотите, я вам скажу, куда ехать и где найти место захоронения. Вдруг он там?
— Да, конечно, будьте так добры!
Тамара продиктовала адрес и номер места, и Люда, поблагодарив старушку (хотя к её внешнему виду так не шло это определение!), поехала.
На могиле было прибрано. Свежие цветы, явно оставленные один-два дня назад, стопочка под столиком на полке, аккуратно завёрнутая в пакет, перчатки... На могильной плите – то самое фото Лены и надпись: "Прости меня, Леночка... Я вечно буду помнить о тебе."
Не надо объяснять, кто оставил эту надпись. Людмила поднялась, провела по фото рукой и, вздохнув, поехала на вокзал. Оттуда позвонила Николаю.
Поднимаясь по ступеням крыльца домой, надеялась, что Саша дома, но... Всё осталось так, как она и оставила. Привела себя в порядок и поехала в полицию, где написала, таки, заявление о пропаже мужа. Перед сном снова решила посмотреть, нет ли "улик" в компьютере, и увидела, что на почту пришло письмо от врача-геронтолога, адресованное Саше. Она вежливо интересовалась, как он себя чувствует, и ездил ли в тот пансионат, что она ему рекомендовала. Внизу стоял её адрес и телефон. Люда набрала номер:
— Виктория Дмитриевна? Здравствуйте! Простите за поздний звонок и беспокойство. Меня зовут Людмила, я – жена Александра Михайловича Белова, вашего пациента. Вы понимаете, мне больше не к кому обратиться... Дело в том, что Саша, он... Пропал, понимаете?
— Как пропал? Он оставил записку или ещё что-то, чтобы можно было понять, где он?
— Нет. Просто не вернулся с работы... – Люда зарыдала.
— Успокойтесь, Людмила. Он говорил вам о заболевании?
— О каком заболевании? – Люда замерла, только слёзы всё текли по щекам.
— У него начальная стадия болезни Альцгеймера. Вы, наверняка, замечали, что он стал забывчив, иногда слишком молчалив или раздражён?
— Да, но это бывает со всеми стареющими людьми...
— Не со всеми. Мы в течение года проводили анализы и, к сожалению, диагноз подтвердился. Боюсь, что с каждым днём ему будет хуже. Я удивлена, что он не сказал вам об этом.
— Не сказал... Где же мне его искать?
— Попробуйте в том пансионате, который мы ему рекомендовали. Он специализируется на этом заболевании, у них хороший персонал, отличные условия. Пишите адрес.
Ночью Люда почти не спала. Телефон Саши так и не отвечал, и она, нанеся чуть больше тонального крема, чтобы замаскировать синяки и мешки под глазами, направилась в пригород.
Осень перекрасила в сто оттенков жёлтого листву, высушила травы в полях. Из окна автобуса Людмила то и дело видела в небе косяки птиц, улетающих на юг, они мерно взмахивали крыльями и двигались уверенно и неспешно. Солнце пряталось за облаками, всё ниже катясь по горизонту и намекая, что скоро зима. "Так и наша жизнь, – подумала Люда, – Всё катится и катится к своей зиме... А так хочется пожить ещё! Наблюдать красоту природы, заботиться о внуках, а, может, и о правнуках, любить и быть любимой, наслаждаясь каждым мгновением этой короткой жизни...".
Пансионат стоял в лесу, окружённый елями, соснами и вётлами, обрамляющими берег небольшого ручья.
Медсестра у стойки, глянув в паспорт Люды, улыбнулась:
— Надо же, не успел заселиться, и уже супруга навещает!
— Так он у вас? – сердце Людмилы радостно забилось.
— Да, восьмая палата. Направо по коридору, предпоследняя дверь.
— Спасибо! – воскликнула Людмила и бросилась туда, куда показала девушка.
— Халат! – та ткнула пальцем в вешалку и Людмила, быстро накинув на себя медицинский наряд, почти бегом бросилась в палату.
В комнате стояли две кровати. Саша играл в шахматы с соседом, внимательно глядя на доску. Когда Люда вошла, он ошеломлённо вытянул лицо.
— Саша! – крикнула жена.
— Люда?.. – он медленно встал из-за стола. — Как ты меня нашла?
— Я бы нашла раньше, если бы ты хоть словом намекнул, где ты! – она кинулась к мужу и обняла изо всех сил, прижавшись щекой к груди. — Глупый... Зачем ты скрыл от меня?
— Хотел, чтобы ты запомнила меня таким...
— Каким?
— Здоровым... В своём уме. – он хмыкнул.
— То есть, ты решил меня бросить? Ты точно не в своём уме, Белов, раз решил, что я позволю тебе состариться в одиночестве! И потом: вдруг тебя захомутает какая-нибудь симпатичная старушка, и ты с ней будешь счастливее, чем со мной? Нет, этого я никак не могу допустить!
Муж прижал её к себе и нежно гладя по спине, прошептал:
— Я просто не хотел становиться обузой.
— Глупый! Я же люблю тебя! Любого! – она ткнулась носом в его рубашку. — Я тебя никому не отдам! Собирайся. Едем домой.
***
Саша Белов прожил ещё семь лет. Жена изо всех сил боролась за него: уговаривала принимать лекарства, возила на плавание, заставляла заниматься гимнастикой, ходьбой, шахматами, просила детей почаще его навещать, чтобы он вспоминал их. Но ему становилось хуже. Когда он, гуляя с женой по парку вдруг остановился и спросил:
— А что ж мы гуляем? Надо Ваню из садика забрать! И Леночка со школы пришла. Идём домой!, – Люда поджала губы и стиснула пальцы, стараясь не разреветься на людях.
— Пойдём, родной... Леночка, наверное, сегодня опоздает. А за сыном чуть позже сходим.
Ближе к концу он перестал разговаривать и не узнавал Люду, но сжимал её руку, когда она плакала у его постели. Он ушёл тихо, во сне, держа ладонь жены в своих пальцах. И даже тогда, когда он сделал свой последний вздох, Люда крикнула:
— Я тебя никому не отдам, Сашка, родной, слышишь?! Ты всегда будешь в моём сердце...
****
Ты знаешь, о чем я сегодня жалею?
Что тратила время на пыль выяснений,
Порою не видя цветущей аллеи
И не замечая прекрасных мгновений.
Теперь же на сплетен возню за спиною
Не трачу своей ни единой минуты.
Ведь, как говорится, маршрут перестроен.
И мне всё равно, что не нравлюсь кому-то.
Ты знаешь, о чём я сегодня жалею?
О том, что "люблю" говорить так боялась,
И носом уткнувшись в любимую шею
Молчала о том, что в душе разрывалось...
Но между скандалом и тихим прощеньем,
Всегда выбираю, не глядя, второе.
Подальше от ссор, от обид, обличений,
Поближе к своей тишине и покою.
Ты знаешь, о чём я сегодня жалею?
Что на недостатки людские смотрела.
А видеть достоинства – это важнее!
Раз грех там не мой, то какое мне дело?
С собою борюсь и себя исправляю,
Прощаю себя и других не тревожу.
И знаешь, себе очень нравлюсь такая –
Забыв про способность уныние множить…
© Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт, автор стихотворения