Нарисованные декорации, минимум героев в кадре и город вместо павильона — как режиссеры обходились маленьким бюджетом и все равно делали великое кино? Рассказываем про три примера, которые вошли в историю.
«Кабинет доктора Калигари» (1920)
1919 год. Германия, проигравшая в Первой мировой войне. Экономическая разруха. Но немецкий кинематограф, пребывавший на протяжении всей войны в состоянии летаргического сна, неожиданно пробуждается — появляются новые картины и имена.
Внимание! В следующих двух абзацах есть спойлеры.
Два молодых человека, объединенные ненавистью к пережитой войне, придумывают сценарий о гипнотизере-маньяке докторе Калигари. Он мечтает завладеть миром с помощью опасного орудия — сомнамбулы Чезаре, который 23 года пребывает в летаргическом сне и встает только под гипнозом, выполняя страшные приказы доктора. Он убивает друга главного героя, пытается похитить и убить его невесту. Главный герой вступает с ним в поединок, и в итоге маньяк оказывается в психбольнице.
После знакомства со сценарием съемочная команда решила использовать его дополненный вариант: в нем все происходящее разворачивается в воображении главного героя, сам он оказывается психбольным, а события происходят в саду лечебницы. Декорации при этом были нарисованы на полотне: город, улицы, развилки, даже свет и тени. За счет этого решения на производстве картины удалось сэкономить.
После выхода фильма оказалось, что кино может не только быть отпечатком физической реальности, но и воспроизводить внутренний мир человека, показывать образ потрясенного сознания, охваченного ужасом и искривляющего все привычные параметры мира. Этот фильм заложил эстетику павильонного трагического и страшного кино. А тот факт, что герой на самом деле не одерживал победу над злодеем, резонировал со зрительскими настроениями.
«Третья Мещанская» (1927)
Картина о докторе Калигари, гремевшая по всему миру, была скептически встречена молодыми авангардистами в Советском Союзе. У них преобладало прямо противоположное ощущение мира — доверие к нему, увлеченность построением нового и уверенность в собственной победе.
В июне 1926 года выходит постановление правительства СССР «О режиме экономии»: обнаруживается, что строительство нового мира ведется слишком расточительно и необходимо ужесточить контроль над финансами. Бюджет государственных киностудий урезан в два раза. При этом к середине 1920-х годов в советском кино преобладают историко-костюмные драмы на тему революции и картины о современности на основе так называемой обзорной драматургии, требующей массовки, локаций и, следовательно, значительных вложений.
Тогда появляется идея при урезанном бюджете создавать картины с минимумом действующих лиц и декораций. Выходит фильм «Третья Мещанская», в котором двое мужчин оказываются мужьями одной и той же женщины.
Стало понятно: чем сильнее ограничено пространство, тем значимее в нем каждая деталь. Студийная декорация была по-настоящему обжита членами съемочной группы, работавшими днем и ночью. А в фильме ей противопоставлялось обширнейшее пространство Москвы.
Картина шла по всему миру с большим успехом. Режиссеру Абраму Роому, когда он в 1939 году снимал фильм во Львове, прокатчик с гордостью демонстрировал трехэтажный доходный дом, построенный на средства от многолетнего проката «Третьей Мещанской». Хотя к этому времени картину уже давно не показывали.
«Рим — открытый город» (1945)
После Второй мировой войны режиссер Роберто Росселлини, к этому времени снявший несколько полудокументальных картин, задумывает создать фильм об оккупации Рима.
Нет ни студии, ни средств на зарплаты актерам, ни даже пленки. Тогда Росселлини приходит в голову идея сделать картину из нескольких новелл. Некая графиня дает команде деньги: сначала 250 тысяч лир, а затем — миллион, чтобы заплатить известному актеру Альдо Фабрици. Актриса Анна Маньяни соглашается работать бесплатно. Второстепенных персонажей играют члены съемочной группы и обычные горожане. Камера выходит на улицы, и героями становятся те люди, которые действительно пережили оккупацию.
Во время съемок сцены, когда люди в фашистских мундирах везут героя на расстрел, местные полицейские, решив, что в Риме снова появились гитлеровцы, останавливают машину и достают оружие. Актер Альдо Фабрици в ужасе кричит: «Не стреляйте!» — и камера это фиксирует.
В 1947 году студент ВГИКа, проходящий по Киевской киностудии, забежал в будку киномеханика и из любопытства посмотрел, что за картина демонстрируется. Он увидел эпизод гибели одной из героинь и остался потрясенным, хотя так и не узнал, что это за фильм. Только несколько лет спустя он выяснит, что это фрагмент из ленты «Рим — открытый город». Студентом был Марлен Хуциев.
