- Не беспокойся, мы будем вместе, бабушка не позволит нарушать ее распоряжения. Мама подчинится.
- Может, надо было мне остаться у отца, да и ты бы не переживал.
- Мишка, а как же я без тебя. Ты мне как брат.
- И ты мне брат.
- Я читал про обряд, как становятся побратимами, на крови.
Степка нахмурился, не совсем понимая серьезность намерений Мишки. Обряды побратимства, скрепленные кровью, были чем-то из рассказов старых нянек, из былин и легенд, дошедших из глубин веков.
– Степа, ну что ты такое говоришь? Мы же и так друзья, разве нет?
Степан покачал головой.
– Нет, Миша, ты не понимаешь, это чтобы навсегда, чтобы даже смерть не разлучила нас. Мы поклянемся друг другу в верности, смешаем кровь.
Миша задумался, осознание, что это буде правильно, пришло к Мише. Да и она видел, как сильно Степа верит в этот обряд, как важно для него ощутить эту неразрывную связь.
-- А откуда ты узнал про обряд?
- Я не помню, просто знаю, что мы должны так сделать.
– И как это делается? – спросил Миша, чувствуя, как в нем просыпается любопытство и какая-то странная тяга к этому древнему ритуалу.
Степа с энтузиазмом принялся объяснять:
– Нужно порезать себе пальцы, совсем немного, чтобы только кровь пошла. Потом приложить порезы друг к другу и поклясться друг другу в верности. Так кровь смешается, и мы станем братьями навеки.
– Хорошо, – сказал Миша, глядя Мишке в глаза. – Давай сделаем это.
- Прямо сейчас, время уходит, Миша.
Убедившись, что в учебной комнате никого нет, Степа достал из кармана небольшой ножик, который прихватил сегодня с собой. Сердце Миши бешено колотилось, но он старался не показывать своего волнения.
Степа протянул ножик Мише.
– Ты первый.
Миша взял ножик дрожащей рукой, глубоко вдохнул, закрыл глаза и слегка надрезал подушечку указательного пальца. Боль была резкой, но кратковременной, на пальце выступила капелька крови. Миша протянул нож Степе.
– Теперь ты.
Степа, не раздумывая, взял ножик уколол указательный палец, на котором появилась капелька крови. Мишка приложил свой палец к пальцу Степки. Они крепко сжали руки, чувствуя, как их кровь смешивается.
– Я, Степан Алексеевич, клянусь тебе, Михаил Иванович, в вечной дружбе и верности. Я буду всегда рядом с тобой, в горе и в радости. Я никогда не предам тебя и не оставлю в беде. Да будет так!
– Я, Михаил Иванович, клянусь тебе, Степан Алексеевич, в вечной дружбе и верности. Я буду всегда рядом с тобой, в горе и в радости. Я никогда не предам тебя и не оставлю в беде. Да будет так!
Когда Миша завершил фразу на улице словно молния ударила, а затем все затихло.
Мальчики разжали руки, ран не было, крови не было, словно неведомая сила залечила и убрала все.
- Как это так, Степа?
- Сам не понимаю.
В это время, позавтракав, граф Алексея Петровича и графиня Анну Сергеевну отправились в кабинет к матушке Алексея Петровича, графине Елизавете Алексеевне.
Кабинет был подчеркнуто строгим, светлым. Никакой резной мебели, все строго и лаконично. Стояли шкафы, в них были какие-то книги и бумаги. НА стене висел портрет покойного мужа Елизаветы Алексеевны.
Графиня сидела в своем удобном кресле у окна.
- Садитесь, я думаю, нам есть что обсудить.
- Матушка, вы только не горячитесь, - начал Алексей Петрович.
- Не буду. Но то, что произошло вечером, недопустимо. В этом доме не место подобным поступкам.
Анна Сергеевна попыталась оправдаться:
– Матушка, я лишь хотела оградить Степана от неподобающего влияния. Этот мальчик из крестьян, Степа должен расти как граф, а не как крепостной.
– Сословие – это понятие условное, Анна, – перебила её графиня. – Гораздо важнее, что за человек находится рядом с моим внуком. Я вижу, что Миша искренний, добрый и умный мальчик. И я не позволю никому разрушить их дружбу. Вдобавок там большее, чем дружба.
– Но, матушка, подумайте о будущем Степы! Что скажут в обществе, если узнают, что он дружит с крестьянином? Это может повредить репутации семьи.
- Какая слабая репутация, если из-за дружбы ребенка может разрушиться в обществе.
Алексей Петрович спросил:
- Матушка, что Вы имели в виду, когда говорили, что это больше, чем дружба.