— Господи, сколько можно! — Евгения замерла на пороге кухни. Всюду валялись тряпки. Мокрые полотенца неопрятной кучей громоздились на стуле. Раковина была забита посудой, которую свекровь драила уже второй раз за сегодня.
— Мама, ремонт закончился три месяца назад. Три! А вы всё носитесь с этими шкафчиками, как с писаной торбой.
Антонина Петровна упрямо протирала очередную тарелку. Поджатые губы, сосредоточенный взгляд — она словно не слышала невестку. Или не хотела слышать.
— Женечка, ты же знаешь, я просто хочу помочь, — проговорила она наконец тихим голосом. — После ремонта столько пыли...
— Какая пыль? Три месяца прошло! — Евгения в сердцах махнула рукой. — У нас с Пашей своя жизнь, свои правила. Мы вас не гоним, но...
— Но что? — Антонина Петровна отложила тарелку и повернулась к невестке. В её глазах блеснули слёзы. — Куда мне идти? В мою квартиру после затопления всё равно пока нельзя вернуться.
Евгения почувствовала, как внутри всё сжимается от чувства вины. Действительно, три месяца назад они пригласили свекровь пожить у них, пока в её квартире идёт ремонт после прорыва трубы у соседей сверху. Тогда казалось, что это ненадолго — максимум месяц. Но ремонт затянулся, а вместе с ним затянулось и присутствие Антонины Петровны в их жизни.
Поначалу всё было терпимо. Свекровь помогала с готовкой, занималась с шестилетней Машенькой, пока Евгения была на работе. Жили тихо-мирно. Без претензий друг к другу. Но постепенно её забота начала превращаться в навязчивый контроль. Она переставляла вещи, критиковала методы воспитания, вмешивалась в каждую мелочь.
— Мам, давайте просто договоримся, — Евгения постаралась говорить спокойно. — Вы же видите, как это всех выматывает. Паша уже третий день задерживается на работе, лишь бы не участвовать в наших перепалках.
— Ах, значит, это я виновата, что сын не хочет домой возвращаться? — Антонина Петровна всплеснула руками. — А может, это потому, что ты его не так встречаешь? Вот я своего покойного Витеньку...
— Только не начинай опять про папу! — раздался голос Павла. Он незаметно вошёл на кухню и теперь стоял, прислонившись к дверному косяку. — Мам, мы это уже сто раз обсуждали.
Евгения с надеждой посмотрела на мужа. Неужели заступится? Примет ее сторону? Обычно он старался не вмешиваться в их конфликты со свекровью, предпочитая роль молчаливого наблюдателя. Мол, женщины сами разберутся. Но сейчас, похоже, даже его терпение лопнуло.
— Сынок, я же только хотела сказать... — начала было Антонина Петровна.
— Нет, мам. Хватит, — твёрдо произнёс Павел. — Нам всем нужно серьёзно поговорить.
Он прошёл к столу и сел, жестом приглашая женщин присоединиться. Евгения опустилась на стул, чувствуя, как колотится сердце. Неужели наконец-то что-то изменится?
— Я сегодня говорил с прорабом, — начал Павел. — Ремонт в твоей квартире закончат через неделю. Но...
— Но что? — встревоженно спросила Антонина Петровна.
— Но я думаю, тебе не стоит туда возвращаться, — Павел сделал паузу. — По крайней мере, пока.
Евгения похолодела. Только не это...
— То есть как это — не возвращаться? — Евгения почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— Там всё ещё сыро, нужно время, чтобы стены просохли, — пояснил Павел. — Врач сказал, что с маминым бронхитом в такой квартире жить нельзя минимум полгода.
Антонина Петровна промокнула глаза платочком:
— Я же говорила, что не хочу быть обузой. Может, к сестре в Тверь перееду...
— Даже не думай! — отрезал Павел. — Какая Тверь? Ты же там никого кроме сестры не знаешь. Да и она сама еле концы с концами сводит.
Евгения молча смотрела в окно. За стеклом накрапывал мелкий дождь, серое небо давило свинцовой тяжестью. Как же всё запуталось...
— Женя, я понимаю, тебе тяжело, — Павел повернулся к жене. — Но это же моя мама. Мы не можем её бросить.
«А как же я? — хотелось закричать Евгении. — Когда она каждый день пилит меня за неправильно нарезанный лук, за невыглаженные рубашки, за то, что Машку в балетную студию не записала — это нормально?»
Но она промолчала. Только крепче стиснула чашку с остывшим чаем.
— Думаю, нам всем нужно научиться уважать личные границы, — продолжил Павел. — Мам, ты должна понять — это наш дом. У нас свои правила, свои привычки...
— Ах, вот оно что! — Антонина Петровна резко встала. — Значит, я теперь чужая в доме родного сына? Может, мне вообще на улицу уйти?
— Мама, перестань! — В голосе Павла зазвенел металл. — Никто тебя никуда не гонит. Но либо мы договариваемся жить мирно, либо...
— Либо что? — прошептала Антонина Петровна.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Её нарушил топот маленьких ножек — на кухню влетела Маша.
— Бабуля, бабуля! Смотри, что я нарисовала! — Она протянула свекрови альбомный лист.
На рисунке были изображены четыре фигурки, держащиеся за руки: мама, папа, Маша и бабушка. Над ними сияло жёлтое солнце, а внизу было криво выведено: «Моя семья».
Антонина Петровна прижала рисунок к груди. По щекам покатились слёзы.
— Милая моя девочка... — Она обняла внучку.
Евгения почувствовала, как защипало в глазах. Чёртов дождь за окном, чёртова влажность...
— Машенька, иди-ка поиграй в своей комнате, — мягко сказала Евгения. — Нам с бабушкой и папой нужно поговорить.
Когда девочка убежала, Евгения глубоко вздохнула и повернулась к свекрови:
— Антонина Петровна, давайте попробуем начать сначала. Я предлагаю составить... график, что ли.
— График? — недоуменно переспросила свекровь.
— Да, график дежурств по кухне, уборки, готовки. Чтобы каждый знал свои обязанности и... свою территорию.
Павел одобрительно кивнул:
— Отличная идея! И ещё — давайте договоримся: никакой критики методов воспитания. Мам, ты же сама меня вырастила, теперь дай нам возможность растить Машу так, как мы считаем нужным.
— Но я же только хотела как лучше... — начала было Антонина Петровна.
— Все мы хотим как лучше, — перебила Евгения. — Но получается как всегда. Вот вы вчера отругали меня за то, что я разрешила Маше смотреть мультики после восьми. А я специально разрешила — она весь день хорошо себя вела, получила пятёрку по чтению...
— Но режим же...
— Мам! — Павел повысил голос. — Мы же договорились.
Антонина Петровна поджала губы, но промолчала.
Следующие полчаса они составляли график. Решили, что готовить будут по очереди — день Евгения, день свекровь. Уборку разделили по зонам: Евгения отвечает за спальню и детскую, Антонина Петровна — за кухню и гостиную.
— И ещё, — добавила Евгения, — давайте договоримся: если что-то не нравится, говорим об этом сразу, но спокойно. Без намёков и упрёков.
На следующей неделе жизнь действительно стала налаживаться. Антонина Петровна старалась следовать графику, хотя иногда не могла удержаться от комментариев. Евгения научилась пропускать их мимо ушей.
Но однажды вечером всё снова пошло наперекосяк. Евгения задержалась на работе — горел важный проект. Домой приехала уставшая, голодная, мечтая только о горячей ванне и постели.
На кухне её встретила раздражённая свекровь:
— Где ты была? Уже девять вечера! Паша голодный с работы пришёл, Машенька весь день спрашивала, когда мама придёт...
— Антонина Петровна, — устало произнесла Евгения, — мы же договаривались. Сегодня ваш день готовить.
— Но ты же мать! Должна быть дома, с ребёнком...
Евгения почувствовала, как внутри всё закипает. Три недели относительного спокойствия — и опять двадцать пять.
— Я не только мать, но ещё и ведущий дизайнер проекта! — она с трудом сдерживала голос. — У меня сдача через два дня, если всё сорвётся — могу потерять работу. Вы этого хотите?
— А зачем тебе вообще работать? — Антонина Петровна всплеснула руками. — Паша хорошо зарабатывает. Вот я в своё время...
— Стоп! — Евгения хлопнула ладонью по столу. — Мы не в вашем времени. Я люблю свою работу. И не собираюсь сидеть дома только потому, что вы так считаете правильным.
В этот момент на кухню вошёл Павел. Увидев напряжённые лица жены и матери, тяжело вздохнул:
— Опять?
— Паша, ну скажи ты ей! — воскликнула Антонина Петровна. — Разве нормально, когда жена до ночи на работе пропадает?
— Мам, — устало произнёс Павел, — мы это уже обсуждали. Женя — отличный специалист, её ценят на работе. И мне нравится, что моя жена успешна в профессии.
— Но ребёнок...
— С ребёнком всё в порядке, — отрезала Евгения. — У Маши есть и папа, и бабушка. И няня на полдня. И вообще...
Она не договорила — в горле предательски запершило. День был настолько выматывающим, что сил на очередной конфликт просто не осталось.
— Я в душ, — бросила она и вышла из кухни.
Стоя под горячими струями воды, Евгения пыталась успокоиться. Может, действительно что-то с ней не так? Может, правда стоит больше времени уделять семье? Но ведь она старается — по выходным они всегда вместе, ходят в парк, в кино, в театр...
Из размышлений её вывел стук в дверь.
— Мама, ты скоро? — раздался голос Маши. — Бабуля пирожки испекла, с капустой, как ты любишь!
Евгения улыбнулась. Что ни говори, а готовит свекровь действительно замечательно. И с Машей занимается... Когда не пытается указывать, что и как делать.
Выйдя из ванной, она услышала голоса из кухни. Антонина Петровна что-то тихо говорила Павлу.
— ...я же вижу, как она устаёт, — доносился голос свекрови. — Думаешь, мне не больно на это смотреть? Вон, осунулась вся, глаза ввалились...
— Мам, я ценю твою заботу, — ответил Павел. — Но пойми: Женя не ты. У неё свой путь.
Евгения замерла у двери, не решаясь войти.
— Знаю, сынок, — вздохнула Антонина Петровна. — Но я же... я же боюсь. Вдруг надорвётся? Вдруг заболеет? Я в её годы так же рвалась — и карьеру делать, и семью тянуть. А потом... — она запнулась. — Потом твой папа заболел, и все мои амбиции... Эх...
Евгения почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Она никогда не слышала, чтобы свекровь так откровенно говорила о прошлом.
— Мам, но ведь времена другие, — мягко произнёс Павел. — Сейчас есть возможности, которых у вас не было. Техника, доставка еды, клининг в конце концов...
— Вот! — оживилась Антонина Петровна. — А я о чём? Зачем ей надрываться с уборкой, когда я могу помочь?
— Но ты же не просто убираешь, — в голосе Павла появилось напряжение. — Ты... как бы это сказать... пытаешься установить свои порядки.
— Какие порядки? Я просто хочу, чтобы было чисто и правильно!
— А кто определяет, что правильно? — Евгения всё-таки вошла на кухню. — Антонина Петровна, я понимаю ваши мотивы. Правда понимаю. Но нельзя же...
Она не договорила — зазвонил телефон. Звонила начальница:
— Евгения Андреевна? Тут такое дело... Заказчик внёс правки в проект. Срочные. До завтра нужно переделать.
Евгения похолодела. Это означало ещё одну бессонную ночь.
— Я сейчас приеду, — сказала она и повернулась к домашним: — Мне нужно вернуться в офис. Срочные правки...
— В такое время? — всплеснула руками Антонина Петровна. — Нет уж, никуда ты не поедешь! Паша, скажи ей!
Но Павел молчал, внимательно глядя на жену.
— Я должна, — тихо сказала Евгения. — Это важный проект. От него зависит...
— Ничего от него не зависит! — Антонина Петровна решительно встала между невесткой и дверью. — Достаточно! Я не позволю тебе угробить себя!
— Отойдите, — голос Евгении дрожал. — Пожалуйста.
— Не отойду! — в глазах свекрови блеснули слёзы. — Ты меня хоть убей, но я не могу смотреть, как ты себя изводишь! Меня же совесть замучает, если с тобой что случится!
— Мам, — тихо произнёс Павел, — ты сейчас делаешь только хуже.
— Я? Хуже? — Антонина Петровна развернулась к сыну. — Да я душой за вас болею! За всех вас! Машеньке мать нужна, не измотанная карьеристка, а нормальная, любящая мама!
— Хватит! — Евгения почувствовала, как по щекам потекли слёзы. — Вы... вы думаете, мне легко? Думаете, я не вижу, как Маша ждёт меня вечерами? Но я делаю это и для неё тоже! Чтобы она видела: женщина может быть не только женой и матерью, но и профессионалом! Чтобы дочь гордилась мной!
В кухне повисла тяжёлая тишина. Было слышно только тиканье часов и приглушённый звук телевизора из детской.
— Я... — Антонина Петровна медленно опустилась на стул, — я никогда об этом не думала. В наше время всё было проще. Или семья, или работа.
— Времена меняются, мам, — Павел положил руку ей на плечо. — И знаешь... может, тебе тоже стоит чем-то заняться? Не только домом и внучкой?
— Чем же? — горько усмехнулась свекровь. — В моём возрасте...
— У вас же было любимое дело, — неожиданно сказала Евгения. — Вы говорили, что раньше вели кружок рукоделия в школе.
— Было, — вздохнула Антонина Петровна. — Тридцать лет назад...
— А в нашем районном центре как раз ищут преподавателя для детской творческой студии, — Евгения достала телефон. — Я видела объявление. Может...
Она не договорила — в дверях появилась заспанная Маша в пижаме с единорогами.
— Мамочка, ты уходишь? — спросила она тихо.
Евгения посмотрела на дочь, на свекровь, на мужа. Потом решительно взяла телефон и написала начальнице: «Простите, но сегодня не смогу. Семейные обстоятельства. Начну в 6 утра».
— Нет, солнышко, — она обняла дочь. — Никуда я не ухожу. Давай-ка лучше чай с бабулиными пирожками пить.
Прошло два месяца.
Евгения зашла в квартиру, с наслаждением стягивая туфли. Из кухни доносились детский смех и знакомый запах ванильных булочек.
— А потом берём нитку и продеваем вот так, — услышала она голос свекрови. — Видишь, как красиво получается?
— Бабуль, а можно я сама попробую? — раздался восторженный голос Маши.
— Конечно, солнышко! Только осторожнее с иголкой.
Евгения заглянула на кухню. Антонина Петровна и Маша сидели за столом, склонившись над пяльцами. Рядом лежали разноцветные нитки для вышивания.
— Мама пришла! — Маша соскочила со стула. — Смотри, что мы с бабулей делаем! Это будет салфетка с цветочками!
— Красота! — искренне восхитилась Евгения. — А это что за бумаги? — она кивнула на стопку листов рядом с пяльцами.
— А, это я программу составляю, — Антонина Петровна смутилась. — Для кружка. Директор центра сказала, нужно методичку написать...
— И как успехи?
— Да вот, путаюсь немного в терминологии. Может, посмотришь? У тебя же опыт в составлении документации...
Евгения улыбнулась. После того вечернего разговора многое изменилось. Антонина Петровна действительно устроилась преподавать в творческую студию. Сначала боялась, что не справится, но постепенно втянулась. Теперь три раза в неделю она вела занятия для детей и взрослых, а в остальное время... всё так же жила с ними.
Но это уже не вызывало прежнего раздражения. Может, потому что свекровь наконец нашла собственное дело и перестала контролировать каждый их шаг. А может, потому что они все научились слышать друг друга.
— Женечка, — Антонина Петровна замялась, — ты знаешь... я тут подумала... Может, мне всё-таки в свою квартиру вернуться? Она же давно просохла...
— Зачем? — удивилась Евгения. — Вам же там одной скучно будет. Да и Маша расстроится.
— Правда не гонишь? — В глазах свекрови мелькнула надежда.
— Правда, — Евгения обняла её за плечи. — Оставайтесь. Только давайте договоримся: борщ по воскресеньям готовите вы. У меня так вкусно не получается.
— А я научу! — оживилась Антонина Петровна. — И борщу, и пирогам, и...
— И вышивать! — подпрыгнула Маша. — Правда, мамочка?
— Правда, — рассмеялась Евгения. — Только сначала проект сдам. А потом уж за рукоделие возьмусь.
Вечером, укладывая дочь спать, она думала о том, как странно иногда складывается жизнь. Кто бы мог подумать, что вынужденное соседство со свекровью может обернуться... нет, не идиллией, конечно. Бывало всякое. Но они научились главному — принимать друг друга такими, какие есть.
А вы как считаете: можно ли построить гармоничные отношения со свекровью, живя под одной крышей? Или лучше всё-таки жить отдельно?
🎀Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить выход новых историй и рассказов.💕