Кухонные часы показывали начало девятого. Лариса споро управлялась с завтраком, поглядывая на циферблат. До приема в поликлинике оставалось чуть больше часа, а ей еще предстояло найти документы для оформления медстраховки.
— Куда же я их положила? — пробормотала она, помешивая кашу в кастрюльке.
Выключив газ, Лариса вытерла руки о фартук и направилась к серванту в гостиной. Обычно все важные бумаги она хранила в верхнем ящике. Выдвинула — пусто. Только старые квитанции и инструкция от телевизора.
— Странно...
В спальне Лариса выдвинула все ящики комода, заглянула в шкаф, даже проверила под матрасом. Вернулась на кухню, где стояла недоеденная каша. Аппетит пропал.
— Да что же это такое?
Сердце забилось чаще. Лариса точно помнила, как складывала паспорт, свидетельство о браке и медицинскую карту в папку с завязками. А теперь — как сквозь землю.
Она заглянула в прихожую, может, в сумке оставила? Нет. На антресолях? Пусто. Ноги стали ватными, а в груди разлилась тревога. Ведь никто, кроме нее и Геннадия, доступа к документам не имел. Неужели муж? Но зачем?
Лариса опустилась на табурет в кухне. Каша остыла окончательно. За окном щебетали птицы, а в голове крутилась одна и та же мысль: "Кто-то решает за меня, что мне делать со своими же документами". Эта мысль отдавалась в висках пульсирующей болью.
Столкновение
Лариса стояла посреди гостиной, сжимая в руках мобильный телефон. Звонок в поликлинику не принес результата – без документов ее просто не примут. А нового врача так долго ждала...
— Геннадий, ты не видел мои документы? Медкарту, паспорт — все пропало.
Муж сидел в кресле, уткнувшись в телевизор. На экране футболисты гоняли мяч. Он даже не повернулся.
— Какие еще документы? — буркнул он, не отрывая взгляда от экрана.
— Которые всегда лежали в верхнем ящике серванта. Я собиралась сегодня к врачу, а их нет.
Геннадий пожал плечами.
— Не знаю. Ты сама могла куда-то деть. У меня что, других дел нет, кроме как твои бумажки перекладывать?
Что-то неприятное кольнуло Ларису изнутри. Двадцать три года вместе, а он говорит так, будто она чужая. Раньше не замечала?
— Геннадий, я никуда их не перекладывала. Они всегда лежали в одном месте.
— А я почем знаю? — он прибавил громкость телевизора. — Ищи лучше, может, завалились куда.
Лариса прикусила губу. Документы не могли "завалиться" все разом. И Гена даже не предложил помочь поискать. Раньше всегда поднимался, если нужна была помощь.
— А твоя мама не могла их взять? — вдруг пришла ей в голову неожиданная мысль.
Муж дернулся, и это движение выдало его с головой.
— С чего бы ей? — он старался говорить спокойно, но на шее вздулась вена. — Глупости какие.
И тут Лариса поняла, что попала в точку. Свекровь. Конечно же. Валентина Семеновна никогда не упускала возможности показать, кто в их семье главный.
Геннадий отвернулся к телевизору, всем видом показывая, что разговор окончен. Но в голове Ларисы словно щелкнул выключатель. Чужие руки забрали то, что принадлежит только ей.
Визит к свекрови
В автобусе было душно. Лариса прижалась лбом к прохладному стеклу, глядя, как мелькают дома и деревья. Дорога к Валентине Семёновне занимала сорок минут — целую вечность, чтобы перебрать в голове все возможные сценарии разговора.
— Валентина Семёновна, здравствуйте! Я по делу, — твёрдо сказала Лариса, когда дверь наконец открылась.
Свекровь смотрела настороженно, будто ждала подвоха:
— Проходи, коли пришла. Гена задерживается?
— Я одна.
Квартира пахла пирожками и лекарствами. Чистота стерильная — ни пылинки. Фотографии Гены в рамочках на комоде: школьник, студент, молодожён. Ни одной фотографии, где он с Ларисой.
— Чаю? — без энтузиазма предложила свекровь.
— Нет, спасибо, я ненадолго. Валентина Семёновна, вы не брали мои документы? Медкарту, паспорт?
Свекровь отвела глаза, поправила скатерть на столе.
— А что такого? Я их сохраню получше. У тебя вечно всё разбросано.
У Ларисы перехватило дыхание:
— Это мои документы! Как вы могли без спроса?
— Я мать Гены! И делаю то, что для вас лучше, — сухо отрезала Валентина Семёновна. — Твоя мать не научила тебя порядку, приходится мне учить.
— Отдайте, пожалуйста, — Лариса пыталась говорить спокойно, но голос предательски дрожал.
— Вот ещё! Завтра Гене отдам, пусть сам решает. Так надёжнее будет.
Внутри Ларисы что-то оборвалось. Двадцать три года она терпела ехидные замечания, непрошеные советы, бесконечные упрёки. И вот теперь это — вторжение в личное пространство, словно она вещь, а не человек.
— Не отдадите? — тихо спросила она.
— Нет! И хватит об этом. Так лучше, — отрезала свекровь.
Выходя из подъезда, Лариса вдруг почувствовала, как слёзы текут по щекам. Не от обиды — от ярости. Когда чужие руки забирают твою свободу, остаётся только вырываться. Любой ценой.
Откровения на скамейке
День клонился к вечеру. Лариса сидела на скамейке в сквере, нервно теребя ремешок сумки. Рядом устроилась Надежда, её подруга ещё со школьных лет. Они часто встречались здесь — маленький островок спокойствия между домами.
— Представляешь, она забрала мои документы! Сказала, что так надёжнее будет, — Лариса всплеснула руками. — Как это вообще возможно?
Надежда покачала головой:
— Знаешь, это уже перебор. У меня свекровь тоже была — ещё та штучка. Всё пыталась нашу жизнь по линеечке выстроить. Вот только я однажды не выдержала. Сказала мужу: или твоя мать перестаёт в нашу жизнь лезть, или я ухожу.
— И что он?
— Обиделся сначала, конечно. Кричал, что мать у него одна. А потом ушёл сам. К мамочке, — Надежда горько усмехнулась. — Знаешь, Лара, я думала, что жизнь кончилась. А оказалось — только началась.
Солнце потихоньку садилось, окрашивая облака в розовый. Где-то вдалеке играла музыка.
— Тебе легко говорить, у тебя профессия есть, — вздохнула Лариса. — А я всю жизнь домохозяйкой. Куда мне теперь?
— Лара, тебе пятьдесят, а не сто! Я вот после развода на курсы бухгалтеров пошла. А там встретила Михаила... — глаза Надежды мечтательно заблестели.
Лариса смотрела на подругу и впервые за долгое время чувствовала что-то похожее на надежду. Если Надя смогла всё изменить, почему она не сможет?
— Знаешь, что самое страшное? — тихо спросила Лариса. — Я вдруг поняла, что живу чужой жизнью. Словно кто-то за меня всё решает, а я только киваю. И даже мой паспорт — не мой.
— Так забери! — Надежда сжала её руку. — Начни с малого — верни свои документы. А потом решай, что дальше.
Домой Лариса шла медленно. В голове крутились слова подруги, и с каждым шагом что-то внутри крепло. Впервые за много лет она почувствовала, что имеет право решать сама. И это ощущение пьянило сильнее вина.
Момент истины
Хлопнула входная дверь. Лариса вздрогнула и выпрямилась. Часы показывали восемь вечера — Геннадий вернулся с работы.
— Ужин на плите, — произнесла она сухо, не поворачиваясь к мужу.
Геннадий что-то буркнул в ответ и прошел в ванную. Зашумела вода. Лариса сделала глубокий вдох. Сердце колотилось где-то в горле, но решение уже созрело.
Муж вышел из ванной, вытирая руки полотенцем, и направился к кухне.
— Гена, нам нужно поговорить, — Лариса встала в дверном проеме, преграждая ему путь.
— О чём ещё? Я голодный, давай потом.
— Нет, сейчас. Я была у твоей матери. Она забрала мои документы.
Геннадий отвел взгляд, но промолчал.
— Ты знал об этом? — в голосе Ларисы звенела сталь.
— Ну, мама волнуется. Говорит, ты часто теряешь вещи...
— Документы! Не вещи, а документы, Гена. Это разные вещи.
Муж вдруг вспыхнул:
— А какая разница? Мама хочет как лучше! Она опытнее, она знает!
— Знает что? Как прожить мою жизнь за меня? — Лариса почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Я требую вернуть мои документы. Сегодня же!
— Вот ещё! — Геннадий оттеснил её плечом и прошел на кухню. — Никуда не денутся твои бумажки. Мама завтра принесет.
— Нет, — тихо, но твердо сказала Лариса, следуя за ним. — Я хочу их сейчас. Позвони ей.
— Да что с тобой такое? — он повернулся, и Лариса увидела в его глазах что-то новое. Страх? — Зачем тебе документы на ночь глядя?
— Потому что они мои, Гена. Моя жизнь, мои решения.
— Перестань истерить! — рявкнул он, ударив кулаком по столу. — Никуда ты не денешься! И без документов проживешь!
Кружка подпрыгнула и опрокинулась, разливая чай по скатерти. Лариса смотрела, как расплывается темное пятно. Внутри что-то оборвалось — последняя ниточка, связывавшая её с этим человеком.
— Ошибаешься, — тихо сказала она. — Я ухожу. И документы получу. Не через тебя, так через суд.
Дорога к себе
В юридической конторе пахло кофе и бумагой. Лариса сидела на краешке стула, нервно сжимая сумочку. Женщина средних лет в строгом костюме просматривала её заявление.
— Значит, говорите, документы у свекрови? — юрист подняла глаза от бумаг. — Нам потребуется свидетельское показание, что вы действительно тот человек, за которого себя выдаёте. Есть кто-то, кто может подтвердить вашу личность?
— Надежда, моя подруга, — тихо ответила Лариса. — И соседка по лестничной клетке, она меня двадцать лет знает.
— Отлично, — юрист что-то записала. — Мы направим запрос на восстановление документов. Это займёт время. А пока советую вам подать заявление в полицию о незаконном удержании личных документов.
Лариса вышла из конторы с лёгким сердцем. Сделан первый шаг. Самый трудный.
В банке девушка-операционист долго изучала справку из юридической конторы, временное удостоверение личности и свидетельские показания.
— Вам повезло, что у вас есть подруга, работающая нотариусом, — улыбнулась она. — Хорошо, что она заверила все документы. Мы откроем вам счёт по временному удостоверению.
Вечером Лариса получила сообщение от свекрови: "Ты опозорила всю семью! Гена в ярости! Документы я передала участковому, раз уж ты полицию впутала!"
Она не ответила. Просто удалила сообщение.
Через неделю Лариса получила новый паспорт. Держала его в руках, разглядывая свою фотографию, и не могла поверить, что бумажка с печатями может означать свободу. В тот же день она сняла кольцо и положила в шкатулку. С Геннадием они не разговаривали уже неделю, хотя и жили под одной крышей. Он делал вид, что её нет. Она делала вид, что ей всё равно.
В сберкассе женщина за стеклом придирчиво сверила паспорт с лицом Ларисы:
— На какую сумму открываем вклад?
— Двадцать тысяч, — ответила Лариса, выкладывая деньги — всё, что скопила за годы из семейного бюджета.
— Имя вкладчика?
— Лариса Ивановна Соколова, — впервые за много лет она произнесла своё имя с гордостью.
Новая жизнь
Комната была маленькой, но светлой. Белые занавески, кровать с металлическими спинками, стол у окна — всё чужое, съёмное, и всё-таки — своё. Анна Петровна, хозяйка квартиры, оказалась милой старушкой, которой нужны были и деньги, и компания.
— Чайку, Ларисочка? — заглянула она в дверь. — У меня пирог с яблоками.
— Спасибо, сейчас приду.
Лариса сидела у окна, перебирая фотографии — единственное, что она забрала из прошлой жизни. Сын Максим, таким смешным был в детстве, с оттопыренными ушами. Сейчас живёт в Новосибирске, звонит раз в месяц. Дочь Света в свадебном платье — кажется, это было в другой жизни. Теперь у неё двое детей и работа в турагентстве.
Телефон завибрировал — сообщение от Нади: "Как ты там? Держишься?"
Лариса улыбнулась. Набрала ответ: "Всё хорошо. Привыкаю к новой жизни."
Документы на развод были поданы неделю назад. Геннадий сначала угрожал, потом умолял, потом предлагал деньги — лишь бы не позорить его перед коллегами и матерью. Лариса слушала всё это с каким-то отстранённым спокойствием. Ей больше нечего было ему сказать.
За окном падал первый снег — рыхлый, неуверенный, тут же таявший на асфальте. Как то, что осталось от прежней Ларисы. Она сделала глоток чая из любимой чашки — простой белой, без узоров. Эту чашку она купила себе сама. Как и всё в этой комнате.
На тумбочке лежал паспорт. Её паспорт. Иногда по ночам Лариса просыпалась с тревогой — не украли ли? Но нет, теперь документы принадлежали только ей. И она — тоже принадлежала только себе.
Жизнь в пятьдесят пять только начиналась. Завтра первый день на курсах компьютерной грамотности. Юрист обещала помочь с оформлением пенсии. А в следующем месяце Света привезёт внуков — впервые в гости к бабушке в её собственный дом.
Лариса смотрела на падающий снег и улыбалась. Грусть была — лёгкая, светлая. Но страха больше не было. Только тихая радость от мысли, что теперь её жизнь — в её собственных руках.