Роман «Звёзды падают и опять взлетают» глава 3 «Перемены в СССР» часть 66
Мать накрыла на стол. Прибавив звук у радиоприёмника, прислушалась к новостям. Дочь ела пирожки и с набитым ртом, сетовала на жизнь.
— Да погоди ты, Танька, — отмахнулась от дочери Галина, — дай хоть новости послушать.
— Да чё их слушать-то? Вместо Брежнева теперь Андропов будет. Уже сто раз сегодня об этом объявили.
— Кто и зна́т как с ним жизнь-то дальше пойдёт? Неспокойно мне что-то, к Брежневу-то уж я привыкла, а у Андропова глаза злые.
— А уж как пойдёт, так и пойдёт. От нас-то ведь, мама, мало что зависит, — продолжая уплетать пирожки, сказала дочь.
— То-то и оно. Правильно значит Ленка-то предрекла, что Брежнева Андропов заменит. Вот ведь какая она у нас вещунья! Даже не верится.
— Мам, так она же ещё напророчила, что СССР распадётся. Мне аж самой не по себе от её предсказаний. Родила, понимаешь ли, ведьму, — разоткровенничалась дочь.
— Да Ленка вовсе и не ведьма! — заступилась за внучку Галина. — Баба Шура ей свой дар передала, только и всего.
— Нашла тоже мне, кому передать. Ну нет, чтобы мне, — с обидой проговорила Татьяна. — Я бы с этим даром могла столько дел наворотить!
— Вот именно-то наворотить, — хмыкнула Галина. — Не заслужила ты дар э́нтот, так что смирись и бо́ле¹ не сетуй.
Слова матери задели Татьяну за живое, и она вспылила:
— Как это не заслужила? А Ленка моя, когда дар этот заслужить успела?
— На роду у ней, видать, э́нто было написано, вот что я тебе скажу.
— Как-то это несправедливо, мама. Я её значит родила, а ей все сливки достались: и красота, и фигура, и дар этот.
— Бога не гневи, дочь! Тебя он тоже фигурой не обидел, — Галина сурово посмотрела на неё. — Ему там свысока-то виднее кому и чего дать.
— Виднее-то может и виднее, но я с тобою не согласна, мама.
— Ох, Танька, ты Танька-а… — мать сокрушённо покачала головой. — Ну кто же родной дочери-то завидует? Ты за неё радоваться должна, а ты… Разве же я э́нтому тебя учила?!
— А я с тобой всё равно не согласна.
— Ну и характер у тебя, Танька.
— Да уж какой есть! Главное, что есть! А то у многих вообще его нет.
— Нашла тоже мне чем бахвали́ться².
— Мама, ну ты бы хоть меня похвалила бы, что ли. Ну что ты всё к моим словам цепляешься?
— Да было бы за чё хвалить, так бы, конечно, похвалила, — прислушиваясь к радио, ответила мать.
— А ты во мне привыкла только плохое подмечать, а ты приглядись и хорошее увидишь. Меня вот, например, на работе ценят.
— Да кто бы сомневался, но не я, — с сарказмом в голосе произнесла мать.
— Правильно, мама! — дочь, сделала вид, что не заметила её сарказма. — Сомневаться во мне не надо. Меня нужно поддерживать и тогда я горы сверну!
— И останемся мы без Уральских гор! — шутя заметила Галина.
— Ладно, уговорила, с горами я пока повременю, — успокоила её Татьяна. Она откусила пирожок и запила его топлёным молоком. — Вкуснота! Сто лет топлёного молока не пила.
— А я теперь только топлёное и пью, а иначе у меня от парного молока в животе бурлить начинает. Куплю трёхлитровку, перелью его в чугунок и сразу в печь.
— Богато живёшь!
— Богато — не богато, но раза два-то в неделю молоко беру. Когда кашу сварю, а когда и похлёбку³ им забелю.
Татьяна наелась пирожков. Облизала жирные губы и довольно проговорила:
— Спасибо, мам!
— За что спасибо-то? — убирая со стола посуду, для вида спросила Галина.
— За пирожки! Не смогла удержаться и объелась. Такие вкусные только ты стряпать умеешь, — дочь вытерла руки стареньким льняным полотенцем, а потом погладила себя по животу.
— Ну с моё-то проживёшь и ты так же стряпать научишься, — улыбнулась Галина дочери. — А вот э́нти, завтра Ленке в больницу отнеси, — заворачивая в газету три пирожка, сказала она.
— Да я бы отнесла, да она меня видеть не хочет, — призналась дочь.
— Как это не хочет?
— А вот так. Не желает меня видеть и всё тут. Измывается она надо мной, куку́кнулась совсем. Унижаться я перед нею не собираюсь. Так что, моей ноги в больнице больше не будет.
— Ещё не ба́ще⁴... — Галина вплеснула руками.
— Ну, а что делать? Насильно-то ведь мил не будешь. — Татьяна сделала паузу, словно подбирая слова. — Совсем забыла спросить, а ты где сбой⁵-то для пирожков взяла?
— Да я же поросёнка на днях заколола.
— И даже не сказала.
— А чё говорить-то?
— Как это чё? Мы без мяса сидим, а ты тут шикуешь: пирожки с осе́рдием жаришь.
— Так я сама поросёнка купила и выкормила. Что я своему поросёнку не хозяйка, ли чё ли? Отчитываться перед тобой должна?
— Здрасте… А кто его кормил, когда ты в деревню уезжала Ирке помогать: то картошку тяпать, то окучивать, то копать, а уж про покос я и вовсе молчу.
— Чёй-то я не поняла к чему ты клонишь? — Галина настороженно посмотрела на дочь.
— Да всё ты поняла, просто делиться мясом не хочешь, поэтому и молчала.
— Вот те раз… Каким мясом?
— Поросёнка, которого ты заколола. Пока ты в деревне гостила, а поросёнка-то кто кормил? Уж не Ленка ли моя?
— Ленка, а я и не отрицаю.
— В следующий раз, даже и не вздумай на меня обижаться, попросишь Ленку мою порося покормить, а я её не пущу, так и знай. И правильно сделаю, здоровья-то у неё не лишку: из больницы не вылезает.
— Ну и ненавистная ты, — содрогнулась Галина и схватилась за сердце. — Ну, э́нто же надо тако́ матери в глаза заявить. Бесстыдница ты э́нтакая. К Новому году я хотела вам мясо принести.
— Мама, так до Нового-то года ещё целых полтора месяца!
— Так я сало засолила и буженину сделать собралась. Гостинцы вам хотела послезавтра принести да в ванне помыться. Я же с пустыми-то руками к вам не хожу.
— Перебьёмся без твоего мяса. Оно мне теперь в горло не полезет, — Татьяна соскочила с табуретки и рванула к двери одеваться.
Мать пошла за ней, держа свёрток с пирожками в руках.
— Танька-а, ты чё задурила-то? Пирожки хоть возьми! — Галина протянула свёрток, но дочь отпихнула его.
— Обойдусь без твоих пирожков.
— Так ты-то, конечно, обойдёшься, в тебя уж, боле-то, они не влезут, а ребятёшки в охотку поедят.
— Нет и ещё раз нет, — с гонором заявила дочь, надев пальто и шапку. — Пошла я, не поминай лихом! А то я твой характер знаю, будешь мне сейчас кости с соседями перемывать, а мне, итак, тяжко: Ленка в больнице, а ты поросёнка заколола и мясо зажилила. Эх, мама, — Татьяна вышла и с грохотом закрыла за собой дверь.
Галина подошла к окну, отодвинув занавеску, проводила её взглядом.
— Ну и дочь я вырастила… Повезло Шурке, что не дожил до э́нтого дня. А мне-то как дальше жить?
Пояснение:
бо́ле¹ — больше
бахвали́ться² — хвалиться
похлёбку³, похлёбка — суп без мяса
ещё не ба́ще⁴ — ещё краше, хуже некуда
сбой⁵ — ливер
В первую очередь буду публиковать продолжение романа в Телеграм, там платят побольше.
© 07. 05. 2025 Елена Халдина
#рассказы #роман #семейныеотношения #дети #истории #ЕленаХалдина #мистика #ЗвёздыПадаютИопятьВзлетают #детектив #СССР
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение романа «Звёзды падают и опять взлетают» глава 3 часть 67 Дурёха ты моя будет опубликовано 13 мая 2025 в 09:09 по МСК
Предыдущая глава ↓
Прочитать все романы можно тут ↓