-Вадим Сергеевич! - приветствует его криминалист, маленький сморщенный старичок непонятного возраста. Его невозможно представить молодым. Есть такой тип людей, которые рождаются старичкам в душе и быстро приобретают соответствующий внешний вид: седые, морщинистые, неторопливые. Хорошо ли, плохо ли, все равно жить осталось два понедельника. Кучер работал с Макаром Степановичем уже лет десять точно, и всякий раз слушал про эти заветные «два понедельника».
-Доброе утро! Как жизнь? - задал он дежурный вопрос, уже зная ответ.
-Скрипим по стариковски. Что мне там осталось то, может, два…
-Понятно, - перебил следователь, - представитель администрации кладбища пришел?
-В сторожке сидит. Такая администрация, рожа едва в дверь пролезает, - фыркнул Лысый, теребя папку с листами бумаги для протокола. Он чувствовал себя мягко сказать неуютно. Да что там - погано чувствовал. И хотя с Милой они не встречались уже больше месяца, мысль о том, как он будет смотреть ей в глаза после сегодняшнего, не давала покоя. Он уже сто раз пожалел, что психанул тогда и побежал к Кучерову. Но дело было сделано, назад не отмотать. Колесо закрутилось. Лысый нервно сжал папку с такой силой, что заныли костяшки. Скорее бы все закончилось!
-Идем к нему, нам нужна книга регистрации захоронений, - и Кучеров первым направился в сторону часовни. Мимо них медленно прошла молодая девушка с большими грустными глазами и охапкой желтых цветов в руках. Голову ее покрывал платок, концы которого она нервно теребила. Она задержалась возле разношерстной группы, завязывая шнурок на дорогом ботинке. Потом смахнула невидимую слезу, перекрестилась, глядя на белеющий за забором храм. Лысый вскользь прошел по ней взглядом. Красивая. Даже в платке. Наверное, вдова какого-нибудь безвременно ушедшего авторитета. Или сестра. Сколько раз он Миле говорил, что дорога у всех крутых одна. Раньше, или позже уже не так важно.
Предыдущая глава ⬇️
Кучеров стукнул по двери больше для вида, достал из кармана пиджака корочку и постановление и уверенно перешагнул порог. Внутри что-то неприятно сжалось от воспоминаний, как они с Генкой убегали ночью от деда. В сторожке ничего не изменилось. Только вместо сухого дедка на кровати за столом сидел здоровенный уже начавший лысеть детина в спортивном костюме. Физиономия его и правда была похожа на луну, такая же круглая и лоснящаяся.
-Следователь Кучеров, - взмах красной корочки. Толстый напрягается, щурит свои маленькие ушлые глазки:
-Могу еще раз посмотреть?
-Да, пожалуйста. У меня постановление на эксгумацию. Проводите группу к могиле Долецкого, - он с листка зачитывает дату смерти, бросает строгий взгляд на собеседника. Этот взгляд означает, что нет смысла юлить, тебя тут видят насквозь.
-Долецкого? Это авторитет что ли наш местный? Умер разве? Не припомню, - бормочет он и лезет под стол за пухлой книгой в темно-синем переплете с золотой надписью "Бухгалтерия", - я тут недавно, не всех знаю, сейчас глянем, минуточку.
Толстым сальным пальцем он листает страницы одну за другой. Бормочет в пол голоса фамилии. Кучер напряженно переминается с ноги на ногу. Ему жаль тратит время на формальности, ведь он точно знает, где могила. Жаль, не может об этом сказать. Поэтому приходится ждать.
Последняя страница ложится плашмя. Тостяк озадаченно трет лысину:
-Нет такого, товарищ следователь. Двинов вот есть, Дьяконов, Дугин. Долецкого нет. У нас бухгалтерия точная. Все входящие строго учитываются. Не обессудьте.
-Шуточки шутить вздумал? - грозно рычит Вадим Сергеевич, ощущая приступ негодования. Какая-то шестерка подосланная пытается ставить ему палки в колеса! Не пройдет! Слабо работаешь, Донецкий! Слабо! Даже нет смысла проверять журнал, наверняка листы уже вырваны и переписаны. Но его так просто не остановишь!
-Какие шутки? Вот сами смотрите! - парень разворачивает к нему книгу.
-Это ты смотри! Идем за мной! Я тебе покажу, какая у тебя точная бухгалтерии! Пол города на его похоронах было, а тут у всех память отшибло разом. Группа, за мной!
Он уверенно шагает по аллее. Следом едва поспевает коротконогий криминалист и еле идущий в развилку стажер. Толстяк семенит почти в ногу. На знакомом перекрестке цепляет взглядом сидящую и высокой черной стеллы женскую фигурку в черном. Вот она цена красивой жизни. А могла бы любить простого парня. Честного и .. живого.
На развилке уверенно сворачивает налево, глаз настойчиво ищет знакомый крест. Тогда темно было, но такой ни с чем не спутаешь. Донецкий не поскупился на похороны. Он медленно идет вдоль стройных рядом могил, сканируя взглядом каждую. Нет. Не то. Не она.
-Вадим Сергеевич! - окликает его стажер, - тут конец, ограда. Разворачиваемся?
Кучер переводит на него ошалевший взгляд. Потом утыкается в изгороди. И правда идти дальше некуда. Но это же невозможно! Могила была здесь! Крест, венки, оградка, табличка. Белые Катькины волосы и стул лопаты по крышке гроба. Ему же не приснилось!
-Идем обратно! - сурово командует он. Все покорно разворачиваются и семенят следом. Со стороны процессия выглядит более, чем странно. Очень уж разномастная публика подобралась. Кучеров в своем сером пиджаке с фанатично горящими глазами. Лысый в форме и не по размеру огромной фуражке. Дедуля криминалист в вязаном жилете, который он носит круглый год и маленьких очках, сидящих низко на носу. Эксперт - молодой безразличный парень лет тридцати с вечно унылым выражением на лице. И толстяк в костюме "Адидас", то и дело вытирающий блестящую лысину ладонью. Кучер подходит к каждой стелле, к каждому кресту. Могила не могла просто исчезнуть! Даже если бы она исчезла, должно было остаться пустое место. Но его тоже нет!
Под недоуменными взглядами своей группы он пытается выудить из памяти хоть что-то. Рядом был памятник! Высокий, черный, с золотом. Вот прям как этот. Он уверенно лезет через ограду, делая знак остальным оставаться на дорожке.
Обходит вокруг памятника. Заглядывает за него. Ровненько друг к другу устроены три холмика. Золоченые таблички, лакированные кресты. На одном цепь с крестом. На соседние могилке в уголке сидит та самая девушка в черном платке.
-Гражданка! Да ! Вы! Вы давно сюда ходите? - негромко окликает ее Кучеров.
-Добрый день! Да, полгода уже как. Как брата похоронила, -девушка смахивает краем платка слезинку, - а вы к кому?
-Тогда Вы должны были тут видеть могилу Долецкого Максима. Похожа на Вашу. В смысле не на Вашу, а брата. Вот она где-то здесь была, а найти не могу.
-Долецкого? Да не было у братика таких соседей. Вот ребята трое друзей , все вместе погибли, вместе и похоронили. Так уж месяца четыре, наверное. Тут мама одного нашего деятеля политического. А тут жена мера бывшего. Так они совсем давно. А новеньких и положить негде, сами видите. С нашей жизнью кладбище уже как город стало, - вздыхает она печально.
Вадим Сергеевич невнятно кивает. Рассматривает таблички у трех в ряд друзей. Три месяца с лишним. Но этого просто не может быть!
-Не может быть! - повторяет он вслух.
-Что Вы сказали? - уточняет девушка. Она очень милая. нежная. Таких хочется оберегать и защищать от всего плохого. А когда идет дождь раскрывать зонтик над ее головой.
-Нет, ничего. Привычка дурацкая думать вслух. А как Вы сказали звали Вашего брата?
-Пашка. Павел Серов. Мы были очень близки, - без запинки сообщает незнакомка.
Кучеров перевешивается через металлический прут, чтоб посмотреть надпись на плите. Да, Павел. На секунду у него мелькнула мысль, что девица тут не случайно. И кто-то хочет убедить его, что никакой могилы Долецкого отродясь здесь не было. Но он не мог копать то, чего не было. И все же...
-Вадим Сергеевич! Ну что? - нетерпеливо спрашивает толстяк, - не нашли?
-Не нашел. Тащи сюда свою книгу, буду сам проверять. Как так? Весь город на похоронах был, а могилы нет? Может, у нас второе кладбище завелось?
-Я не был, - парирует мужичок, - второго кладбища нет, это уж точно. Может, в сторожку пойдем? Так удобнее. Я Вам чайку заварю. Погреетесь. Ветер сегодня северный, погода меняться будет.
Кучеру на секунду кажется, что сквозь лоснящееся круглое лицо проступают сухие острые скулы, морщинистые щеки и блеклые белесые глаза:
-Огонь! Пли! - будто слышит он голос покойного сторожа и испуганно шарахается в сторону. Картинка пропадает так же внезапно, как появилась.
-Порядок?
Следователь кивает неуверенно. Его внимание сосредоточено на крайней оградке, к которой на манер флага привязана пестрая косынка. Внутри становится неприятно, тошнотворно холодно. Он стремительно бросается вперед, уверенный, кто платок сейчас исчезнет. Как растворилось лицо сторожа. Сжимает ткань в ладони, медленно развязывает узел, не обращая внимания на удивленное лицо своего сопровождающего.
-Я платки взял. У тещи. Трупный яд плохо влияет на потенцию, - звучит в памяти хриплый смех майора Никитина. Этот платок болтался у него на шее, когда они виделись последний раз.
Кучер как будто собирает пазл по кусочкам. И внутренний голос подсказывает, что это только начало. Очень плохое начало. Рука непроизвольно стискивает часы, лежащие в кармане брюк. Кто играет с ним в эту игру?