Эта история – одна из самых знаменитых баек о The Rolling Stones. Но многие забывают её уморительную развязку, рассказанную в книге Майка Эдисона "Sympathy for the Drummer," отрывок из которой перед вами.
Люди часто помнят, где они были, когда мир узнавал о смерти Элвиса, убийстве Леннона или уходе Принса, Дэвида Боуи, Курта Кобейна. Для автора книги «Симпатия к барабанщику: Почему Чарли Уоттс важен», Майка Эдисона, новость о смерти Чарли Уоттса пришла, когда он был в машине. Мгновением ранее он восхищался партией ковбелла в малоизвестном R&B-сингле из Нового Орлеана – чуде афро-кубинского ритма. Именно такие вещи, помимо самого Чарли, вдохновили его на написание книги. Чарли Уоттс знал: свинг – это главное. И хотя есть миллион способов сделать это правильно, существует и миллион парней, которые никогда к этому даже не приблизятся. Словно пицца – ингредиентов немного, а испортить умудряются многие. Чарли Уоттс мог бы быть тем самым парнем с коробки для пиццы, говорящим: «Вы пробовали остальных, теперь попробуйте лучшего». Это могло бы стать его краткой биографией: джазовый барабанщик, способный раскачать линкор, который, по сути, снизошел до Rolling Stones, но мгновенно катапультировал их из подвальных блюз-клубов на вершину. Это был 1963 год.
Рок или Ролл? Чарли знал ответ
The Rolling Stones поступили мудро, наняв человека, который всегда ставил «ролл» (качание, грув) перед «роком» (напором). В не слишком изящном уравнении рок-н-ролла, самая важная часть – это «ролл». В нем и заключается свинг, соблазн, смазка для двигателя. «Ролл» – это предвкушение, «рок» – проникновение. Рок может играть любой. Дети играют рок. Подростки играют рок. Metallica играет рок. А Чарли Уоттс – «роллил». Он был не просто неотъемлемой частью их звука, он был чем-то большим – не только барабанщиком «Величайшей рок-н-ролльной группы в мире», но и своего рода «здравым смыслом», связующим звеном между гитаристом-пиратом и гендерно-неопределенным вокалистом. Он был важен, особенно когда это не казалось очевидным.
Легендарный хук: История одного удара (и его последствий)
Одна из самых известных историй о Чарли Уоттсе, которую любят пересказывать, – это ночь, когда он влепил Мику Джаггеру по челюсти в амстердамском отеле в 1984 году. Может показаться странным, что после десятилетий за барабанами Rolling Stones именно этот эпизод так популярен. Возможно, потому что он говорит о том, как правда была донесена до «власти». Многим нравится осознавать, что самый урбанистичный барабанщик мира, случайная рок-звезда с репутацией джентльмена старой школы, не позволял с собой шутить. Но часто забывается кульминация этой истории.
Это были тяжелые времена для Stones. Кит Ричардс наконец-то завязал с наркотиками. И пока Мик Джаггер героически держал группу на плаву, имея дело с первоклассным наркоманом в качестве своего «второго пилота», к моменту, когда они выбрались из этой ямы, он был убежден, что The Rolling Stones – это его группа. Последнее, чего он хотел, – это уступать контроль очистившемуся гитаристу, способному снова участвовать в принятии решений. Более того, они увязли в споре, который определит сумятицу в их творчестве на годы: Мик хотел записать модный поп-альбом с упором на танцевальную музыку, а Кит – держаться корней. Блюз, регги, рок-н-ролл – что угодно, только без фокусов. Ему было плевать, что слушают дети, – его волновало то, что The Rolling Stones делают лучше всего. Ситуация усугубилась, когда Мик решил, что ему нужна сольная карьера.
Мик провернул новый контракт для The Rolling Stones и каким-то образом выбил себе огромную сделку на кучу сольных пластинок. Началась Третья мировая. Все было сделано тайно, а в их «коза ностра» так дела не делаются. Кит воспринял это как предательство. Никто не может быть больше группы. Они строили это вместе, и теперь Кит чувствовал себя обманутым, а Чарли, чья верность группе была безгранична, чувствовал себя еще хуже Кита.
Всех порядком достал Мик, возомнивший себя следующим Майклом Джексоном или Дэвидом Боуи. Он особенно боготворил Боуи, легко перемещавшегося между мирами. Мик же, в отличие от Боуи, не был авангардистом и слишком зациклился на трендах.
Тот самый звонок и его последствия
К 1984 году отношения в Stones были натянуты до предела, но они пытались все исправить и встретились в Амстердаме. Мик и Кит все еще были в плохих отношениях, но решили немного развеяться. Кит одолжил Мику свой пиджак (в котором, кстати, женился), и они вернулись в отель около пяти утра, изрядно выпившие. И тут Мику, вопреки совету Кита, пришла в голову «гениальная» идея позвонить в номер Чарли и рявкнуть: «Где мой барабанщик?»
По словам Кита: «Через двадцать минут раздался стук в дверь. Там стоял Чарли Уоттс: костюм с Сэвил-Роу, идеально одет, галстук, выбрит. Я чувствовал запах его одеколона! Я открыл дверь, он даже не посмотрел на меня, прошел мимо, схватил Мика и сказал: ‘Никогда больше не называй меня своим барабанщиком’. Затем он поднял его за лацканы моего пиджака и врезал ему правым хуком».
Кит называет это «ударом барабанщика» – «смертельным, полным баланса и тайминга». Ничего меньшего и не ожидаешь от человека, чья правая рука 20 лет несла на себе вес «Величайшей рок-н-ролльной группы в мире».
Незабываемый финал: Лосось, канал и пиджак Кита
Пока все звучит знакомо. Но вот часть, которую часто упускают: правый хук Чарли Уоттса – это не шутка. Мик отлетает на блюдо с копченым лососем и начинает скользить к открытому окну, за которым – канал. Картина, как Мик Джаггер скользит на блюде с рыбой в канал, безусловно, комична. После всех передряг, кто бы мог подумать, что The Rolling Stones закончат так, в сцене, достойной фильма братьев Маркс?
Кроме одного «но»: Кит осознает, что на Мике – его пиджак, тот самый, в котором он женился, и он очень хочет его вернуть. Настоящий момент в духе «оставь пушку, возьми канноли». Кит хватает Мика и втаскивает его обратно в комнату. Чарли в ярости – он был бы не прочь увидеть, как Мик улетает в окно. Он даже хочет добавить, но Кит непреклонен: пиджак дороже.
Спасение жизни Мика, как ни странно, не улучшило ситуацию. Кит продолжал свою войну против Мика, называя его «Брендой» или «Ее Величеством». Его достало. Если Мик хотел записать альбом ирландских колыбельных с Либераче – пожалуйста. Но «если он не хочет ехать на гастроли со Stones, а вместо этого едет с группой какого-то хмыря, я ему глотку перережу». Это был низкий момент для Stones, но отличный материал для прессы.
Вокруг первого сольного альбома Мика, «She’s the Boss», было много шума. Кит же сравнил его с «Майн Кампф»: «У всех был экземпляр, но никто не слушал». Вред был нанесен – следующие несколько лет The Rolling Stones были похожи на кота Шрёдингера, а Кит пребывал в боевом настроении.
Джентльмен за барабанами: Сольная карьера Уоттса
Но вернемся к Чарли Уоттсу. Удивительно (или, наоборот, предсказуемо) то, что он – единственный из Rolling Stones, кто мог выпускать совершенно прекрасные сольные пластинки, которые были вне критики. Он мог бы с тем же успехом записывать колыбельные с Либераче – в этом и заключался его гений. Никакой скрытой повестки. Искусство ради искусства. Он делал это, потому что любил.
Когда его джазовый квинтет стал реальностью в начале 1990-х, между турами Stones, Чарли начал появляться на телевидении. Известный своей нелюбовью к прессе, он никогда не горел желанием говорить о своей основной работе, но чувствовал, что с джаз-бэндами нужно действовать по старинке – рассказывать о них. Он боялся, как и любой джазмен того времени, что единственными зрителями на концерте окажутся его жена и лучший друг. Но к нему относились с божественным почтением, даже когда он обезоруживал ведущих ток-шоу своими хорошими манерами, сухим остроумием и отказом говорить о The Rolling Stones.
Справедливости ради, каковы шансы у джазового музыканта попасть на популярное ток-шоу? Быть участником Rolling Stones имело свои преимущества – например, возможность привезти свой джаз-бэнд на вечернее телешоу.
Оказалось, что Чарли Уоттса, без Stones, обожали. Мистика парня, который не тратил все деньги на подводку для глаз, был искренне застенчив, чья одежда говорила об аристократизме, а не о декадансе, и который играл на барабанах со смирением, которое было бы обескураживающим, если бы не было таким чертовски учтивым (он также был заядлым виртуозом палочек старой школы), – все это, в своей урбанистической манере, было очень мощной силой.
Настоящий джаз Чарли... в составе The Rolling Stones?
Игра Чарли Уоттса на барабанах – это звук счастья. Это шло от сердца, а не от рук. И никаких барабанных соло! Не потому, что он был недостаточно хорош, а потому, что он был достаточно хорош, чтобы не играть их.
Во многом The Rolling Stones в своих лучших проявлениях были более интенсивной джаз-бандой, чем настоящие джазовые коллективы Чарли. Он играл более агрессивный, «запредельный» джаз в первых тактах «All Down the Line» или в брейкдаунах «Rip This Joint», чем в любом из своих традиционных джазовых комбо. В «Midnight Rambler», когда все шло как надо и Кит с Чарли творили то самое, было больше импровизации, чем на любой сессии его Квинтета. Дюк Эллингтон сказал лучше всех: «Рок-н-ролл – это самая хриплая форма джаза». И это еще одна причина, почему Чарли Уоттс так важен: даже будучи в самой успешной рок-н-ролльной группе мира, он не перестал жить своей джазовой мечтой.