— Марья Петровна, могу тебя поздравить. Скоро во второй раз станешь бабушкой. — с нотками радости объявил доктор и встал. — Ну что ж, мне пора, а вы, Олеся Матвеевна, выздоравливайте. И не забудьте - витамины, больше двигаться, но без тяжелой физической нагрузки, гулять, беречь себя и будущего малыша. Желаю здравствовать!
Глава 1
Глава 8
— Тетя Марья, — Андрей кивнул на оторопевшую Олесю, — ей бы ногу подлечить. А лучше - врача позвать. Вон, как воспалилась.
— Угу-угу, — высыпав мусор, женщина резко повернулась к ним. — А другое место ты ей уже подлечил, значит. Ну молодец, что еще сказать! — хлопнув в ладоши, расхохоталась она.
Андрей, приподняв одну бровь, не понял, к чему клонит Марья Петровна. Сняв кепку, парень сжал ее в руке.
— Нога у нее пухнет.
— Ну-ну, а живот еще не пухнет? — женщина переменилась в лице, прекратив заходиться диким смехом.
Олесю передернуло от ее слов. Опустив глаза, она окуталась ворохом страшных мыслей. Надо объявить о своей беременности, но тут такая ситуация сложилась, что свекровь уж точно не поверит, что второй ребенок от Степана. Впрочем, как и первый, по ее глупой рассудительности.
— Олесь, не стой, садись, — сказал Андрей заботливо.
Он взял ее за плечи и аккуратно усадил на лавку перед печкой. Марья насупилась от его поведения и выдала:
— Бесстыжая какая, в глаза не смотрит, с моим Стёпкой живет, а сама по соседям шляется.
— Неправда, — выдавила из себя Олеся, не поднимая головы.
— Ладно, пойду за фельдшером, — Андрей не стал вдаваться в подробности бабьего лепета.
Он вообще никогда не слушал сплетни, не любил, когда кто-то о ком-то рассказывает всякие небылицы. Даже, когда его мать Глафира, придя домой с работы, усаживалась за стол в кухне и начинала говорить обо всех, о ком слышала что-то, Андрей уходил либо в комнату, либо на улицу. Потому что всякий вздор режет его мужской слух.
Андрей ушел в медпункт, а Марья, усевшись за стол, положила руку на столешницу, покрытую цветастой клеенкой, и хмыкнула, уставившись на невестку.
— Красная вся, будто только что из-под мужика. Тьфу! Чтоб ты провалилась, оторва. И почто мой сын тебя рядом держит? Никак глаза у него на тебя не откроются.
— Марья Петровна, — на глазах Олеси проступили слезы, — за что вы так со мной?
— Она еще спрашивает?? — подскочила свекровь. В ее взгляде проявилась ярость. — Посмотрите на нее, люди добрые! Нагуляла, на сына моего повесила и радуется! — женщина подалась вперед и зашипела, как змея. — Да таких, как ты, ушлых, надо на дыбу бросать и хлыстом. Хлыстом!
Дверь открылась, в дом вошли сначала Илья Ильич, а за ним – Андрей.
— Вот, упала и не встает, — сказал Андрей, встав у двери.
— Ну-с, — Ильич поправил на носу очки и сел рядом с Олесей, — не бережете вы себя, мамочка. А если б упала так, что с ребеночком беда б случилась. Тогда как?
Марья навострила уши. Что он несет, хрыч старый?
— Ребенок в саду, — пробурчала она и села на стул.
— Старший, а мы переживаем за младшего, — фельдшер рассматривал порозовевший отек на щиколотке женщины.
— Чего-о? — у Марьи вытянулись глаза.
— Надо приложить лед и сделать тугую повязку, — продолжал Ильич, производя пальпацию ноги. — Здесь больно? А здесь?
Олеся только мотала головой, ожидая предстоящего разговора со свекровью. Ох и крику буде-ет, обвинений, что хоть топись…
— Ильич, что ты там про младшего говорил? Я что-то не вразумлю. Ты умом двинулся или выпимши?
— Марья Петровна, могу тебя поздравить. Скоро во второй раз станешь бабушкой. — с нотками радости объявил доктор и встал. — Ну что ж, мне пора, а вы, Олеся Матвеевна, выздоравливайте. И не забудьте - витамины, больше двигаться, но без тяжелой физической нагрузки, гулять, беречь себя и будущего малыша. Желаю здравствовать!
Он попрощался и вышел, оставив Марью с невесткой и их соседом одних.
— Ого! — обрадовался Андрей новости, как будто она касается его самого. — Во дела! Молодец! Так держать! Поднимаешь в стране демографию! Олеська, поздравляю! Ну, а я пошел. На работу пора.
Он тоже ушел, закрыв за собой дверь. Марья сглотнула, вытаращившись на притихшую невестку.
— Так ты что ж, опять?? — ее губы задрожали. — От Андрея?? — голос стал сиплым. — И всё мимо Степана??? — лицо побледнело. — Да я…я… тебя… — Гадина!
И бросилась с кулаками на бедную Олесю, вжавшуюся в печную кладку.