Софья Петровна вздрогнула, услышав эти слова. Она крепче сжала трость, пытаясь скрыть дрожь в руках. Племянница стояла напротив, подбоченившись, с презрительной ухмылкой на ярко накрашенных губах.
– Завещание подделка? Да кто тебе поверит, старая ведьма! – заявила племянница, сверля Софью Петровну злобным взглядом. – У меня все документы заверены нотариусом. Печати, подписи. Дом теперь мой.
Софья Петровна глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. В свои семьдесят два она повидала немало, но такого предательства от собственной племянницы не ожидала.
– Валентина, твой дядя не мог такого завещания составить, – произнесла она тихо, но твёрдо. – Он всегда говорил, что дом останется мне до конца моих дней. Это наш дом, мы с Иваном Сергеевичем всю жизнь его строили...
– Ну конечно! – рассмеялась Валентина, нервно поправляя крашеные рыжие волосы. – А что скажет нотариус? Или вы считаете, что я и его подкупила?
Софья Петровна медленно опустилась в кресло. Комната, в которой она прожила более сорока лет, вдруг показалась ей чужой. Сколько воспоминаний хранили эти стены – первые шаги сына, семейные праздники, тихие вечера с мужем...
– Валя, – снова заговорила старушка, – ты же с пелёнок сюда приезжала на лето. Иван Сергеевич тебя на руках носил, помнишь? Зачем тебе выгонять меня из дома? Куда я пойду?
– В интернат для престарелых! – отрезала племянница. – Или снимайте квартиру на свою пенсию. Мне всё равно. Документы у меня на руках, и по закону у вас есть ровно месяц, чтобы освободить помещение.
С этими словами Валентина швырнула на стол папку с бумагами и, стуча каблуками, вышла из комнаты. Хлопнула входная дверь, и дом снова погрузился в тишину.
Софья Петровна сидела неподвижно, оглушённая случившимся. Мысли путались в голове. Как могло такое произойти? Неужели Иван Сергеевич действительно составил новое завещание перед смертью? Нет, это невозможно. Они прожили вместе сорок семь лет, никогда не было между ними тайн.
В дверь осторожно постучали. Софья Петровна встрепенулась – неужели Валентина вернулась? Но на пороге стояла соседка, Анна Николаевна.
– Петровна, я тут булочек напекла, – улыбнулась она, проходя в комнату. – Угощайся, пока горячие!
И тут Софья Петровна не выдержала. Слёзы потекли по морщинистым щекам.
– Что случилось? – всполошилась соседка, ставя тарелку на стол. – Ты чего плачешь?
– Выгоняют меня, Анечка, – прошептала Софья Петровна. – Племянница приходила, говорит, дом ей по завещанию отошёл. Документы показывала.
– Какое ещё завещание? – нахмурилась Анна Николаевна. – Иван Сергеевич же тебе всё оставил! Ты сама говорила.
– Говорю же, новое какое-то. С печатями, подписями... – Софья Петровна беспомощно развела руками.
Анна Николаевна присела рядом и обняла подругу за плечи.
– Ты это брось, – сказала она решительно. – Не реви. Сейчас разберёмся. Я сыну позвоню, он у меня в полиции работает, майор. Всё выяснит.
Соседка достала из кармана телефон и отошла к окну, тихо переговариваясь с сыном. Софья Петровна сидела, утирая слёзы кружевным платочком, который всегда носила в кармане фартука. Подарок мужа, ещё с тех времён, когда они только поженились.
Иван Сергеевич ушёл из жизни всего три месяца назад. Сердце. Софья Петровна до сих пор просыпалась по ночам, протягивая руку к его половине кровати. Сын их, Владимир, жил далеко, на севере. Приехал на похороны отца, побыл неделю и вернулся – работа не ждала. Звонил каждые выходные, предлагал матери переехать к нему, но Софья Петровна отказывалась. Не могла она оставить дом, где каждая вещь напоминала о муже.
– Петровна, – Анна Николаевна вернулась и присела рядом, – Серёжа сказал, чтобы мы в панику не впадали. Сейчас он приедет и во всём разберётся. А ты пока булочку съешь, силы тебе понадобятся.
Сергей, сын Анны Николаевны, приехал через час. Высокий, статный мужчина в гражданской одежде, он внимательно выслушал рассказ Софьи Петровны, изучил документы, оставленные Валентиной.
– Софья Петровна, вы говорите, что ваш муж никогда не упоминал о новом завещании? – спросил он, делая пометки в блокноте.
– Никогда, – твёрдо ответила старушка. – Мы всегда всё вместе решали. После смерти сын попросил показать все документы на дом, и я дала ему папку с завещанием, которое Иван Сергеевич составил ещё пять лет назад. Там чётко написано, что дом остаётся мне, а после моей смерти переходит сыну.
– А где сейчас это завещание?
– В тумбочке, в спальне, – Софья Петровна указала на дверь. – Я могу принести.
– Не надо, я сам посмотрю, с вашего разрешения, – сказал Сергей и вышел из комнаты.
Вернулся он через несколько минут с озадаченным видом.
– Софья Петровна, в тумбочке пусто. Вы уверены, что хранили документы там?
Старушка побледнела.
– Конечно, уверена! Я же их Володе показывала, когда он приезжал на похороны. А потом обратно положила!
– Кто ещё имел доступ к вашему дому за последние три месяца? – спросил Сергей, снова раскрывая блокнот.
Софья Петровна задумалась.
– Валя приезжала на поминки... Потом ещё раз заходила, недели две назад. Говорила, что соскучилась, чаю попить зашла. Ещё соцработница приходит, продукты приносит. И всё, пожалуй.
– Соцработница? – переспросил Сергей. – Как её зовут?
– Людмила Васильевна. Хорошая женщина, внимательная.
Сергей записал имя и встал.
– Софья Петровна, я проверю подлинность этого нового завещания. И заявление напишем о пропаже документов. А пока никуда не уходите из дома и никого не пускайте, кроме мамы. Договорились?
Старушка кивнула, провожая его до двери.
– Ты не волнуйся, – сказала Анна Николаевна, когда сын уехал. – Серёжа во всём разберётся. Он у меня справедливый, весь в отца.
Вечером Софья Петровна не могла уснуть. Ворочалась в постели, мысленно перебирая события последних месяцев. Что-то ускользало от её внимания, какая-то важная деталь.
Утром раздался телефонный звонок. Софья Петровна с трудом поднялась с кровати – ночью всё-таки удалось немного поспать – и поковыляла к телефону.
– Мама? – раздался в трубке встревоженный голос сына. – У тебя всё в порядке?
– Володенька, – обрадовалась Софья Петровна. – Как хорошо, что ты позвонил! У меня беда...
Она рассказала сыну обо всём, что произошло вчера. Владимир слушал молча, лишь изредка переспрашивая детали.
– Мама, – сказал он, когда она закончила, – я беру отпуск и приезжаю. Буду завтра вечером. Никому ничего не подписывай, слышишь? И позвони этому Сергею, скажи, что я еду.
После разговора с сыном Софья Петровна почувствовала прилив сил. Она умылась, причесалась и решила навести порядок в доме. Протирая пыль в гостиной, она случайно задела фотографию на стене – совместное фото с Иваном Сергеевичем, сделанное на их сорокалетие свадьбы. Рамка упала, стекло разбилось.
– Ох, беда-то какая, – пробормотала Софья Петровна, осторожно собирая осколки.
Вытащив фотографию из разбитой рамки, она вдруг заметила, что к обратной стороне снимка что-то приклеено. Это был маленький конверт. Дрожащими руками Софья Петровна открыла его и достала сложенный листок бумаги.
«Дорогая моя Сонечка, – начиналось письмо, написанное знакомым почерком мужа. – Если ты читаешь эти строки, значит, меня уже нет с тобой. Прости, что не сказал тебе раньше, но я опасался за твоё здоровье. В последнее время Валентина стала часто приходить ко мне, когда ты ходила в поликлинику. Требовала денег, угрожала. Говорила, что если я не перепишу завещание на неё, то она устроит нам проблемы. Я отказался, и тогда она пригрозила, что навредит тебе. Я обратился к нашему старому другу, адвокату Михаилу Степановичу. Он посоветовал мне спрятать настоящее завещание и написать новое, фальшивое, чтобы показать Валентине. Настоящие документы хранятся у него в сейфе. Позвони ему, он всё объяснит. Я всегда любил тебя и всегда буду рядом. Твой Иван».
Софья Петровна прижала письмо к груди. Слёзы текли по её лицу, но это были уже не слёзы отчаяния, а слёзы облегчения и благодарности. Иван Сергеевич позаботился о ней даже после смерти.
Не теряя времени, она позвонила Анне Николаевне и попросила прийти. Вместе они отыскали в старой записной книжке номер телефона Михаила Степановича. Адвокат ответил после первого же гудка, будто ждал этого звонка.
– Софья Петровна! – воскликнул он. – Я уж думал, вы не найдёте письмо. Иван Сергеевич очень переживал из-за этой ситуации. Приезжайте ко мне в офис, у меня для вас все документы готовы.
В офисе адвоката их ждал не только Михаил Степанович, но и Сергей, сын Анны Николаевны.
– Я уже связался с вашим сыном, – сказал адвокат, пожимая руку Софье Петровне. – Он прилетает завтра. А пока я подготовил заявление в полицию о попытке мошенничества со стороны вашей племянницы.
– А документы? – спросила Софья Петровна. – Те, что пропали из тумбочки?
Михаил Степанович улыбнулся.
– Иван Сергеевич был предусмотрительным человеком. Это были копии. Оригиналы всегда хранились у меня. Вот, посмотрите.
Он протянул ей папку с документами. Софья Петровна с трудом сдерживала слёзы, глядя на знакомый почерк мужа.
– А теперь главный вопрос, – сказал Сергей, глядя на старушку. – Хотите ли вы подать заявление на племянницу? Это серьёзное дело, могут быть последствия.
Софья Петровна задумалась. Перед глазами промелькнули картины из прошлого – маленькая Валя, которую она брала на руки, учила печь пироги, заплетала косички...
– Да, – твёрдо сказала она наконец. – Хочу. Не ради мести, а чтобы она поняла, что так нельзя поступать с людьми.
На следующий день прилетел Владимир. Высокий, как отец, с такими же добрыми глазами, он крепко обнял мать, словно пытаясь защитить её от всех бед разом.
– Мама, я всё устрою, – сказал он решительно. – С работы меня отпустили на месяц, разберёмся со всеми делами. А потом решим, что дальше.
Они сидели в гостиной, пили чай с булочками, которые снова принесла Анна Николаевна, и строили планы на будущее.
– Я понимаю, что ты не хочешь уезжать из этого дома, – говорил Владимир, – но и одну тебя я здесь не оставлю. Может, я перееду сюда? На новом месте тоже можно найти хорошую работу.
– А как же жена, дети? – спросила Софья Петровна.
– Танюша не против. Детям тут даже лучше будет – воздух чистый, школа рядом. Алёшка уже в седьмой класс пойдёт, а Машенька в третий.
Софья Петровна улыбнулась, представив, как дом снова наполнится детскими голосами. И сердце её, измученное недавними событиями, согрелось от этой мысли.
Вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла Валентина – бледная, осунувшаяся, с покрасневшими от слёз глазами.
– Тётя Соня, – прошептала она, опустив глаза, – можно войти?
Софья Петровна молча отступила, пропуская племянницу в дом. В гостиной Валентина замерла, увидев Владимира.
– Здравствуй, Валя, – холодно кивнул он. – Не ожидала увидеть меня здесь?
– Володя, я... – начала было Валентина, но осеклась под его тяжёлым взглядом.
– Присядь, – неожиданно мягко сказала Софья Петровна. – Чаю хочешь?
Валентина покачала головой, опускаясь на краешек дивана.
– Тётя Соня, я... пришла извиниться, – произнесла она, теребя ремешок сумочки. – Я была не права. Не знаю, что на меня нашло. Дядя Ваня никогда не переписывал завещание, это я... – Она замолчала, закрыв лицо руками.
– Ты сама подделала документы? – спросил Владимир.
Валентина кивнула, не поднимая глаз.
– Мне позвонил следователь, – продолжила она тихо. – Сказал, что вы подали заявление. И что мне грозит тюремный срок.
– Да, это так, – подтвердил Владимир. – Мошенничество, подделка документов – серьёзные обвинения.
– Я всё понимаю, – Валентина наконец подняла взгляд. – И готова понести наказание. Но прежде я хотела попросить у вас прощения. Особенно у вас, тётя Соня. Вы всегда были так добры ко мне...
– Что же случилось, Валечка? – спросила Софья Петровна, садясь рядом с племянницей. – Зачем тебе понадобился наш старый дом?
Валентина глубоко вздохнула.
– У меня большие долги. Я взяла кредит на развитие бизнеса, но всё прогорело. Банк угрожает забрать квартиру. А тут дядя Ваня умер, и я подумала... – Она снова замолчала, не в силах договорить.
В комнате повисла тяжёлая тишина.
– Почему ты не пришла к нам честно? – спросил Владимир. – Не рассказала о своих проблемах? Мы бы помогли.
– Мне было стыдно, – прошептала Валентина. – Я всегда хвасталась перед вами своими успехами, а тут такой провал...
Софья Петровна смотрела на племянницу – заплаканную, потерянную, совсем не похожую на ту самоуверенную женщину, которая ещё вчера выгоняла её из собственного дома. И сердце её дрогнуло.
– Валя, – сказала она тихо, – я не буду подавать на тебя заявление. Но с одним условием – ты должна будешь приходить ко мне каждое воскресенье и помогать по хозяйству. Я уже стара, мне тяжело одной.
Валентина изумлённо подняла глаза.
– Правда? Вы... прощаете меня?
– Не сразу, – честно ответила Софья Петровна. – Но я постараюсь. Твой дядя Ваня никогда не держал зла на людей. И я попробую следовать его примеру.
Владимир покачал головой, но спорить с матерью не стал.
– А с твоими долгами мы что-нибудь придумаем, – добавила Софья Петровна. – Володя вон собирается ко мне переезжать. Может, он поможет тебе разобраться с банком.
Валентина, не выдержав, разрыдалась. Софья Петровна неловко погладила её по плечу.
– Ну, будет тебе, – проговорила она. – Всё наладится. Иван Сергеевич всегда говорил: «Нет такой беды, с которой нельзя справиться сообща».
Как будто в подтверждение её слов, на стене вдруг качнулась фотография – теперь уже в новой рамке, которую купил Владимир. Иван Сергеевич улыбался с фотографии, словно одобряя решение жены.
«Я сделала правильно, Ванечка?» – мысленно спросила его Софья Петровна.
И хотя ответа не последовало, она почему-то была уверена, что муж согласился бы с ней. В конце концов, милосердие всегда было главным качеством их семьи. И пока оно живо в их сердцах, будет жить и память об Иване Сергеевиче – в этих стенах, в их поступках, в их любви друг к другу.
Рекомендую к прочтению: