Начинаем отсюда:
Вводя в сюжет женских персонажей, составляющих бравый отряд перехвата, Васильев ёмко, но красочно выразил их индивидуальные образы. Состав оказался пёстрым и выразительным: вдовая Рита Осянина, очерствевшая после гибели мужа-пограничника и с полной самоотдачей сводящая счёты с немцами; гламурное кисо образца 40-х Женя Комелькова с подчёркнуто привлекательной и соблазнительной внешностью, которой без стеснения пользуется, но, вопреки стереотипности образа, имеющая множество считающихся мужскими талантов благодаря воспитанию в семье военного и бесстрашная в бою; наблюдательная и прозорливая дочь лесника Лиза Бричкина, лучше всех находящая общий язык с таким же "лесным простаком" Васковым и мечтающая о большой чистой любви с ним; пугливая и мечтательная сиротка Галя Четвертак, живущая в мире своих выдумок; переводчица Соня Гурвич из большой еврейской семьи, образованная, интеллигентная и любящая выразительно читать стихи в голос, но хрупкая, мало приспособленная для боевых действий ввиду утончённости и возвышенности своей натуры. Каждая из них имеет свою предысторию, свой уникальный характер, подчёркивающие этот характер внешние особенности, интересное взаимодействие с другими героинями и самим старшиной. А также свою трагическую, но, как ни странно, напрямую отражающую особенность характера и поведения гибель: в очередной раз предавшаяся эмоциональным фантазиям о большой чистой любви Бричкина теряет внимательность и тонет в болоте, неопытная в поведении на местности с вероятным присутствием противника Гурвич нарывается на нож из засады, пугливая Четвертак становится жертвой собственного страха и обнаруживает себя там, где опасность для неё уже миновала, дерзкая и бесстрашная Комелькова кидается в бой с превосходящими силами врага вместо того, чтобы затаиться, а наиболее расчётливая и морально зрелая из всех девушек Осянина, будучи тяжело раненой, стреляется, чтобы не быть обузой Васкову в выполнении задания.
Что сделал Ростоцкий в своей экранизации? Во-первых, подобрал абсолютно идеально подходящих для своих ролей актрис: Ирине Шевчук с наиболее строгими чертами лица досталась роль серьёзной Осяниной, самой фапабельной конвенциально красивой Ольге Остроумовой - роль Комельковой, самой "простецки-деревенски" выглядящей Елене Драпенко (ладно, над ней для создания "простецки-деревенского" облика пришлось чуток поработать) - роль Бричкиной, чуть полнотелой и неказистой Екатерине Марковой - роль Четвертак, а имеющей наиболее утончённую и интеллигентную внешность Ирине Долгановой - роль Гурвич. Там, конечно, без казусов не обошлось, но итоговое распределение ролей вышло именно таким, каким быть и должно. При этом, подобно Мартынову, отыграли все девушки выше всяких похвал - каждая попала в свой образ, срослась с ним и выдала Драму с большой буквы.
Если говорить за актёрский состав нового прочтения, то актрисы даже с кардинально иными внешними данными, в принципе, могли бы подойти на свои роли. Ну, половина.
У всех них чуть более грубая внешность, чем у актрис старой экранизации, но даже так они худо-бедно работали бы - в противовес малость упитанной Галке Четвертак из оригинала, здесь представлена худощавая "серая мышка" непримечательной наружности (а между прочим, сама Кристина Асмус), но сути образа это не меняет, потому сойдёт; Софья Лебедева в роли Бричкиной так же менее дородна, более хрупка телосложением, но за "деревенскую простушку" тоже пойдёт; Осянина в исполнении Анастасии Микульчиной с её грубыми, "вырубленными" чертами лица - под образ очерствевшей бой-бабы подходит.
Что же до Жени Малаховой в роли Комельковой - это мимо. Вообще. Не назову Малахову уродкой, но нежной притягательной красоты, приманивавшей офицеров, тут нет и в помине. Кстати, у дамы, очень похоже, силикончик.
Гурвич же - это не мимо, а мимище.
Надо сказать, что и в экранизации Ростоцкого Соня далека от своего книжного образа. Вот как её описывает Васильев:
Переводчица на это ничего не сказала, потому как сильно умаялась, аж приклад по земле волочился. Старшина несколько раз глянул, урывками ухватывая остренькое, некрасивое, но уж очень серьезное личико ее, подумал жалостливо, что при теперешнем мужском дефиците не видать ей семейной бытности.
У Ростоцкого её играет вполне симпатичная актриса, однако самую важную основу образа - интеллигентную хрупкость и утончённость, - Долганова передаёт, так что простим ей симпатичность. А вот плотная, крепко сбитая характерная суровая сибирячка Агния Кузнецова - это, уж извините, ни туда и ни сюда, и вообще никуда.
Отдельную боль мне в новом прочтении доставила второстепенная героиня, сержант Кирьянова. В оригинале (и особенно фильме Ростоцкого) она достаточно дерзка и нагла со старшиной, кладя пилотку на субординацию, но в исполнении Екатерины Вилковой это попросту какая-то хабалка, которая выглядит и ведёт себя на манер быдла из подворотни. Собственно, внешность под поведение подходит. А под требуемый образ Кирьяновой - нет.
Ну и, посягая на святое, замечу, что и в фильме Ростоцкого недостаточно раскрыта Галка Четвертак. Повесть говорит о ней следующее:
Она всегда жила в воображаемом мире активнее, чем в действительном
А не врать Галя просто не могла. Собственно, это была не ложь, а желания, выдаваемые за действительность. И появилась на свет мама — медицинский работник, в существование которой Галя почти поверила сама.
У Ростоцкого галкина натура большой фантазёрки и мечтательницы, отрешённой от окружающих реалий, раскрывается вскользь. А тем временем:
В десять лет Галя стала знаменитой, устроив скандал, которого монастырь не знал со дня основания. Отправившись ночью по своим детским делам, она подняла весь дом отчаянным визгом. Выдернутые из постелей воспитатели нашли ее на полу в полутемном коридоре, и Галя очень толково объяснила, что бородатый старик хотел утащить ее в подземелье.
Создалось «Дело о нападении…», осложненное тем, что в округе не было ни одного бородача. Галю терпеливо расспрашивали приезжие следователи и доморощенные Шерлоки Холмсы, и случай от разговора к разговору обрастал все новыми подробностями. И только старый завхоз, с которым Галя очень дружила, потому что именно он придумал ей такую звучную фамилию, сумел докопаться, что все это выдумка.
Галю долго дразнили и презирали, а она взяла и сочиняла сказку. Правда, сказка была очень похожа на мальчика с пальчика, но, во-первых, вместо мальчика оказалась девочка, а во-вторых, там участвовали бородатые старики и мрачные подземелья.
Слава прошла, как только сказка всем надоела. Галя не стала сочинять новую, но по детдому поползли слухи о зарытых монахами сокровищах. Кладоискательство с эпидемической силой охватило воспитанников, и в короткий срок монастырский двор превратился в песчаный карьер. Не успело руководство справиться с этой напастью, как из подвалов стали появляться призраки в развевающихся белых одеждах. Призраков видели многие, и малыши категорически отказались выходить по ночам со всеми вытекающими отсюда последствиями. Дело приняло размеры бедствия, и воспитатели вынуждены были объявить тайную охоту за ведьмами. И первой же ведьмой, схваченной с поличным в казенной простыне, оказалась Галя Четвертак.
После этого Галя примолкла. Прилежно занималась, возилась с октябрятами и даже согласилась петь в хоре, хотя всю жизнь мечтала о сольных партиях, длинных платьях и всеобщем поклонении. Тут ее настигла первая любовь, а так как она привыкла все окружать таинственностью, то вскоре весь дом был наводнен записками, письмами, слезами и свиданиями. Зачинщице опять дали нагоняй и постарались тут же от нее избавиться, спровадив в библиотечный техникум на повышенную стипендию.
Ну и, собственно, на фронт она назойливо пролезает, невзирая на недостаточный возраст, поскольку романтизирует войну, и лишь вживую столкнувшись со смертью, начинает понимать, что та представляет собой в действительности.
Осуществленная мечта всегда лишена романтики. Реальный мир оказался суровым и жестоким и требовал не героического порыва, а неукоснительного исполнения воинских уставов. Праздничная новизна улетучилась быстро, а будни были совсем непохожи на Галины представления о фронте. Галя растерялась, скисла и тайком плакала по ночам.
Ну вот, как-то так. За сильно порезанный бэкграунд Четвертачка что у Ростоцкого, что у Давлетьярова, обидно малость.
Нехилый бугурт в моралфажеском советском обществе доставила самая знаменитая среди всякого уважающего себя спермотоксикозника сцена в бане, и Ростоцкому пришлось приложить немало усилий, чтобы продавить её через сопротивление руководства из "Научи хорошему" и самих актрис убедить посверкать своими запретными для глазка камеры местами. И делал он это не только для того, чтобы полюбоваться, а для того, чтобы отразить трагедию женщины на войне: показать красивые, созданные для любви, предназначенные дарить жизнь тела, обречённые в ходе сюжета обратиться мёртвым мясом, любви так и не познав и созданию новой жизни так и не поспособствовав. В общем, развил мысль из первоисточника:
А про себя подумал: не это главное. А главное, что могла нарожать Соня детишек, а те бы внуков и правнуков, а теперь не будет этой ниточки. Маленькой ниточки в бесконечной пряже человечества, перерезанной ножом…
Эротика с глубоким подтекстом, так сказать, для нетупых. К слову, снята сцена без какой-либо пошлости, и сиськи-попки присутствуют в кадре не больше, чем необходимо. Но любители пофапать всё равно своё получили.
А в новом прочтении сцена выглядит так, будто подросший спермотоксикозник сам дорвался до камеры и получил власть на съёмочной площадке. Естественно, она длится дольше, чем в оригинале, охватывает больше подробностей женских красот, больше на них фокусируется и как бы намекает анону по другую сторону экрана: ну давай, играй на дудке. В довершение фан-сервисного разгула, местные Комелькова и Четвертак, стоя вплотную друг к другу, смотрят друг на друга так, будто находятся в сантиметре от поругания духовных скреп.
Кстати, после преодоления болота девушки тоже моются под водопадом с красочной демонстрацией подробностей. И не надо говорить, что сцена вообще ненужная: а вдруг какой-то слоупок в бане на дудке доиграть не успел? Догоняй!
Как говорится, я не против фан-сервиса, я лишь за его уместное использование х2.
Продолжение: