Рождение нации: Британский взгляд на Американскую революцию и войну 1812 года
История, как известно, пишется победителями. Версия событий, которую мы изучаем в школах и видим в фильмах, чаще всего отражает точку зрения той стороны, что вышла из конфликта триумфатором. Особенно это заметно, когда речь идет об истории Соединенных Штатов Америки – страны, чье культурное и медийное влияние сегодня ощущается по всему миру. Американская версия событий часто становится единственной, которую мы знаем. Но у каждой истории есть и другая сторона, которую мы слышим гораздо реже, – взгляд тех, кто оказался по другую сторону баррикад, кто был врагом или жертвой американской экспансии. Их версии событий полны деталей, которые часто опускаются в американских учебниках истории, и предлагают совершенно иную трактовку знакомых нам конфликтов. Давайте попробуем взглянуть на десять ключевых моментов американской истории глазами их оппонентов.
Начнем с самого основания США – Американской революции (Войны за независимость). В американской традиции это – героическая борьба за свободу против тирании британской короны, вызванная несправедливыми налогами без представительства в парламенте. Однако у британцев на эти события был совершенно иной взгляд. С их точки зрения, американские колонисты сами навлекли на себя все беды, включая ненавистные налоги. Причиной всему была их неуемная жажда земель и постоянные конфликты с коренным населением. Американские поселенцы, игнорируя установленные границы и договоренности, незаконно вторгались на территории, формально принадлежавшие Франции или отведенные для индейских племен. Эти постоянные захваты земель и стычки с индейцами в конечном итоге втянули Британию в дорогостоящую Семилетнюю войну (в Америке ее называют Франко-индейской войной, 1754-1763 гг.). Британия, как метрополия, была вынуждена защищать своих непутевых колонистов, тратя огромные средства и жизни солдат на конфликт, который, по мнению Лондона, был полностью спровоцирован самими американцами. Британское правительство неоднократно предупреждало колонистов не лезть на чужие территории, но те игнорировали эти предупреждения. Поэтому, когда война закончилась победой Британии (и колоний), но оставила после себя огромный государственный долг, в Лондоне посчитали совершенно справедливым, чтобы американцы сами оплатили ту часть долга, которая возникла из-за их же безрассудных действий. Именно с этой целью и были введены те самые налоги (на сахар, гербовый сбор, пошлины Тауншенда), которые американцы назвали "невыносимыми". С британской точки зрения, последовавшие протесты, бойкоты и бунты в Америке были не борьбой за свободу, а детским и эгоистичным отказом признавать свою ответственность и платить по счетам. Требование "нет налогов без представительства" казалось Лондону лицемерным – ведь многие города и регионы в самой Англии также не имели прямого представительства в парламенте, но исправно платили налоги. А требование разрешить дальнейшую экспансию на Запад лишь подтверждало опасения британцев, что колонисты ничему не научились и готовы спровоцировать новые конфликты. Поэтому для британской короны война с колониями была не подавлением революции, а вынужденной мерой, попыткой защитить наивную и упрямую колонию от саморазрушения и удержать ее в рамках закона и порядка.
Следующий крупный конфликт между бывшей метрополией и молодой американской республикой – Англо-американская война 1812-1815 годов. Официальная американская версия гласит, что война была объявлена из-за "импрессмента" – насильственной вербовки британским флотом американских моряков, а также из-за британских ограничений на американскую торговлю. США отстаивали свою свободу мореплавания и честь нации. Британский взгляд на эту войну был иным. Для них она была лишь досадным "второстепенным театром военных действий" ("annoying sideshow") на фоне главной драмы – наполеоновских войн в Европе. С точки зрения Лондона, США фактически выступили на стороне Наполеона Бонапарта, пытавшегося покорить всю Европу. Война, по их мнению, началась задолго до 1812 года, еще в 1803-м, когда Наполеон попытался создать свою империю, а США ему в этом помогли. Ключевым моментом британцы считали Луизианскую покупку 1803 года. Наполеон продал огромную территорию Луизианы Соединенным Штатам, потому что ему срочно нужны были деньги для финансирования своих войн в Европе. США согласились на сделку, прекрасно понимая, на что пойдут эти средства. Более того, одной из причин, по которой президент Томас Джефферсон пошел на покупку, было желание избавиться от присутствия Наполеона в Новом Свете, чтобы не иметь дела с его "воинственным безумием". Когда Британия начала останавливать американские торговые суда, направлявшиеся во Францию, она делала это в рамках блокады вражеского государства, так как эти суда везли припасы для армии Наполеона. Что касается "импрессмента", то британцы настаивали, что они забирали со службы на американских судах только британских подданных – дезертиров из Королевского флота, а не американских граждан (хотя ошибки и злоупотребления, конечно, случались). Проблема эта стала действительно острой лишь к 1811 году. Поэтому объявление войны Америкой в 1812 году было воспринято в Лондоне как удар в спину в тот момент, когда Британия вела смертельную борьбу с Наполеоном. На войну в Америке Британия тратила лишь 7% своего военного бюджета, сосредоточив основные силы в Европе. Они вообще не собирались всерьез воевать с США, пока американцы сами не попытались захватить канадские территории, принадлежавшие британской короне. Так что для Британии война 1812 года была не отдельным конфликтом, а частью глобального противостояния с наполеоновской Францией, где США выступили на стороне их врага.
Экспансия и конфликты: Мексиканская и "ковбойская" правда о Техасе, войне и Диком Западе
Движение американских поселенцев на Запад в XIX веке, известное как "Манифест Судьбы", сопровождалось многочисленными конфликтами – как с коренным населением, так и с соседней Мексикой. Официальная американская историография часто представляет эти конфликты как неизбежный процесс освоения "диких" земель и распространения демократии. Однако у тех, кто оказался на пути этой экспансии, был свой взгляд на события.
Техасская революция 1835-1836 годов в американской версии – это героическая борьба англоязычных поселенцев (техасцев) за свободу и независимость от деспотичного мексиканского правительства генерала Санта-Анны. Битва за Аламо стала символом самопожертвования во имя свободы. Мексиканская же перспектива рисует совершенно иную картину. С точки зрения Мексики, это был не бунт за свободу, а захват земли, инспирированный американскими поселенцами (многие из которых были нелегальными иммигрантами) и, что особенно важно, рабовладельцами. Мексика, получив независимость от Испании, отменила рабство на своей территории еще в 1829 году. Однако англоязычные поселенцы в Техасе, приехавшие в основном из южных штатов США, где рабство процветало, яростно сопротивлялись этому закону. Мексиканское правительство было вынуждено сделать для Техаса исключение, временно позволив им сохранить рабов, чтобы избежать открытого бунта. Но власти Мексики постепенно пытались вводить новые антирабовладельческие законы, что вызывало крайнее недовольство техасских плантаторов. Именно защита рабства стала одной из главных причин Техасской революции, хотя об этом не всегда любят вспоминать. В самой Техасской декларации независимости одним из обвинений в адрес мексиканского правительства было то, что оно "советовало и подстрекало слуг покидать службу у своих хозяев". Кроме того, мексиканцы считали, что большинство активных участников революции были недавними переселенцами из США (по оценкам, до 20 000 американцев пересекли границу Техаса нелегально), а не коренными техасцами. Подтверждением этому может служить тот факт, что автор Техасской декларации независимости, Джордж Чилдресс, прожил в Техасе менее года до ее написания. А сразу после обретения независимости (и последующего вхождения в состав США) Техас полностью восстановил и укрепил институт рабства. Так что для Мексики Техасская революция – это история не о борьбе за свободу, а об агрессивной экспансии американских поселенцев и рабовладельцев, приведшей к отторжению мексиканской территории.
Последующая Американо-мексиканская война 1846-1848 годов лишь укрепила мексиканцев в этом мнении. В Мексике эту войну называют не иначе как "Американское вторжение" (La Intervención Estadounidense en México), и не сомневаются в том, кто был агрессором. Как выразился один мексиканский писатель: "Американцы знают, что это была несправедливая война". Официальная американская версия, озвученная президентом Джеймсом Полком, представляла войну как ответ на нападение Мексики на американский форт на реке Рио-Гранде, что якобы было попыткой вернуть Техас. Однако сегодня большинство историков (не только мексиканских, но и американских) сходятся во мнении, что Полк сознательно спровоцировал этот конфликт. Форт был намеренно построен на спорной территории – Мексика считала границей реку Нуэсес, а США – Рио-Гранде. Полк ожидал, что мексиканцы атакуют форт, что и даст ему повод для объявления войны. Он уже давно стремился к войне с Мексикой, мечтая о присоединении Калифорнии и других обширных территорий на Западе. Стычка на Рио-Гранде стала лишь удобным предлогом. Американская армия вторглась в Мексику, захватила ее столицу Мехико, и по итогам войны Мексика была вынуждена уступить Соединенным Штатам огромные территории, составляющие сегодня значительную часть американского Юго-Запада (Калифорнию, Неваду, Юту, Аризону, Нью-Мексико, части Колорадо и Вайоминга). Одна мексиканская газета того времени писала: "Американское правительство поступило как бандит, напавший на путника". Примечательно, что даже американский дипломат Николас Трист, который вел переговоры и подписывал мирный договор Гуадалупе-Идальго, испытывал глубокий стыд за действия своей страны: "Это было то, чего должен стыдиться каждый порядочный американец, – писал он. – Мне было стыдно за это, искренне и глубоко стыдно".
Искаженные представления часто касаются и внутренней истории США, особенно таких сложных и мифологизированных периодов, как Дикий Запад. Образ благородного шерифа, в одиночку противостоящего банде отъявленных негодяев, стал каноническим благодаря вестернам. И нет более знаменитого символа этой борьбы "добра со злом", чем шериф Уайатт Эрп и перестрелка у корраля О-Кей в городке Тумстоун, Аризона, в 1881 году. В версии самого Эрпа и его сторонников, все было просто: банда преступников-"ковбоев" (группировка Клэнтонов-Маклори) угрожала братьям Эрпам и их другу Доку Холлидею, их застали незаконно носящими оружие в черте города. Эрпы приказали им сложить оружие, те открыли огонь, и блюстителям закона не оставалось ничего иного, как применить силу для самозащиты и восстановления порядка. Однако существовала и другая версия событий, изложенная, например, свидетелем Билли Алленом. По его словам, инициаторами конфликта были сами братья Эрпы. Они подошли к группе "ковбоев", выхватили оружие и крикнули: "Сукины дети, вы искали драки!". В ответ Том Маклори распахнул пальто, показывая, что безоружен, и сказал: "У меня нет оружия!". Билли Клэнтон воскликнул: "Я не хочу драться!" и поднял руки. Но в этот момент партия Эрпов открыла огонь. Если верить Аллену, то это была не перестрелка в целях самообороны, а хладнокровная расправа, устроенная представителями закона над своими противниками. Хотя суд в итоге оправдал Эрпов, альтернативная версия событий заставляет усомниться в безупречности их героического образа и показывает, что реальность Дикого Запада была гораздо сложнее и мрачнее, чем принято считать.
Расколотая нация: Гражданская война и освобождение рабов – альтернативный взгляд
Гражданская война в США (1861-1865) – одно из самых трагических и поворотных событий в американской истории. Общепринятая трактовка гласит, что это была война между промышленным Севером, боровшимся за сохранение Союза и отмену рабства, и аграрным Югом (Конфедерацией), отстаивавшим свое право на отделение и сохранение рабовладельческого строя. Однако, если взглянуть на события глазами некоторых южан или проанализировать заявления лидеров Севера, картина может оказаться не такой однозначной.
Существует мнение (особенно распространенное среди сторонников "проигранного дела" Юга, но разделяемое и некоторыми историками), что основной целью Союза (Севера) в Гражданской войне было не освобождение рабов, а сохранение единства страны. Сам президент Авраам Линкольн, которого сегодня почитают как "Великого Освободителя", неоднократно и прямо заявлял об этом в начале войны. Он боролся за то, чтобы "вернуть флаг" на место, то есть восстановить целостность Союза, независимо от того, что произойдет с рабством. В знаменитом письме редактору Хорасу Грили в 1862 году Линкольн писал: "Моя высшая цель в этой борьбе – спасение Союза, а не спасение или уничтожение рабства. Если бы я мог спасти Союз, не освободив ни одного раба, я бы сделал это; и если бы я мог спасти его, освободив всех рабов, я бы сделал это; и если бы я мог спасти его, освободив одних 1 и оставив других в рабстве, я бы сделал и это". По свидетельству Джесси Фремонт (жены генерала-аболициониста), Линкольн в частной беседе даже жаловался, что негра напрасно "втянули" в войну: "Это война ради великой национальной цели, и негр не имеет к ней никакого отношения". Для некоторых конфедератов такая позиция Севера выглядела лицемерной. Они считали, что разговоры об аболиционизме – лишь прикрытие для стремления Севера подчинить себе Юг экономически и политически. Интересно, что по мере того, как война затягивалась, и Юг начал терпеть поражения, некоторые конфедераты были готовы пожертвовать рабством ради достижения главной цели – независимости. Одна из газет Юга писала: "Рабство – один из принципов, за которые мы начали сражаться, [но] если оно окажется непреодолимым препятствием на пути к достижению нашей свободы и отдельной государственности, прочь его!". Это показывает, что даже для Юга вопрос рабства был сложным и не всегда первостепенным по сравнению с идеей суверенитета.
В этом контексте и знаменитая Прокламация об освобождении рабов, изданная Линкольном в 1863 году, предстает в ином свете. В традиционной истории она рассматривается как великий акт гуманизма, положивший конец рабству в США и доказавший истинные освободительные цели Севера. Однако конфедераты восприняли ее совсем иначе – не как декларацию свободы, а как коварный военный трюк, направленный на подрыв их тыла. И для такого взгляда были основания. Дело в том, что Прокламация не освобождала всех рабов в США. Она объявляла свободными только рабов, находившихся на территории штатов, находящихся в состоянии открытого мятежа против Союза. При этом она специально исключала рабов в лояльных Союзу рабовладельческих штатах (Делавэр, Кентукки, Мэриленд, Миссури) и на тех территориях Конфедерации, которые уже были оккупированы армией Севера. То есть Линкольн издавал указ, который действовал только там, где у него не было реальной власти его исполнить! Президент Конфедерации Джефферсон Дэвис был убежден, что это провокация, рассчитанная на то, чтобы поднять рабов на восстание против своих хозяев. Он указывал на фразу в Прокламации, призывающую освобожденных рабов "воздерживаться от насилия, кроме как при необходимой самообороне", видя в этом завуалированный призыв к убийству белых рабовладельцев. С точки зрения южан, Прокламация была не актом освобождения, а "призывом к крови", отчаянной попыткой использовать рабов как оружие в войне против Юга. Реальность, как всегда, была сложнее: Прокламация имела и моральное, и военное, и политическое значение, но ее немедленный эффект и истинные мотивы Линкольна остаются предметом дискуссий.
Век интервенций: Как видели войны США на Филиппинах, во Вьетнаме и в Ираке
XX век стал для Соединенных Штатов веком превращения в мировую сверхдержаву. Этот процесс сопровождался активным вмешательством в дела других стран, участием в многочисленных войнах и конфликтах по всему земному шару. Официальная американская версия этих событий часто говорит о защите демократии, борьбе с тиранией или продвижении национальных интересов. Однако у народов, ставших объектами американских интервенций, зачастую был свой, совершенно иной взгляд на происходящее.
Филиппино-американская война (1899-1902) – один из таких забытых или неудобных эпизодов. После Испано-американской войны 1898 года США получили контроль над Филиппинами от Испании. Американское правительство не сразу решило, что делать с новой колонией, но когда филиппинцы, провозгласившие свою независимость, подняли восстание против новых хозяев, США ответили военной силой. Американцы утверждали, что их намерения были самыми благими: они не были похожи на старых европейских колонизаторов, а лишь хотели помочь филиппинцам подготовиться к самоуправлению и независимости. Восстание же, по их мнению, было вызвано непониманием и нетерпением "дикарей". Филиппинцы, однако, рассказывают другую историю. По их версии, восстание началось не на пустом месте, а стало прямым следствием поведения американских солдат, прибывших на острова. Филиппинские мирные жители жаловались, что американцы с самого начала относились к ним с вопиющим расизмом, называли их оскорбительными уничижительными прозвищами (в источнике приводится слово "niggers", но использовать его недопустимо; следует использовать эвфемизмы вроде "расистские эпитеты"), грабили, избивали и насиловали местное население. Восстание стало ответом на это жестокое и унизительное обращение, а не проявлением дикости. И для этой версии есть немало подтверждений. Сам президент США Теодор Рузвельт публично описывал Филиппины как "черный хаос дикости и варварства". А один американский солдат, служивший на Филиппинах, писал домой, что войны никогда бы не было, "если бы оккупационная армия относилась к [филиппинцам] как к людям". Эта война была чрезвычайно жестокой, сопровождалась массовыми убийствами мирного населения и применением пыток с обеих сторон, и оставила глубокие шрамы в памяти филиппинского народа.
Война во Вьетнаме (1955-1975) – еще один конфликт, имеющий совершенно разные трактовки в США и во Вьетнаме. Для Америки это была часть глобальной Холодной войны, попытка остановить распространение коммунизма в Юго-Восточной Азии, защита "свободного мира". Для вьетнамцев же (по крайней мере, для Северного Вьетнама и Вьетконга) эта война имеет другое название – "Война Сопротивления против американской империи за спасение нации". И в этой войне, по их мнению, победили "хорошие парни". Их версия событий проста и понятна. Как объяснял один вьетнамский профессор: "На нашу страну напали, и мы должны были сражаться, чтобы защитить ее". Северный Вьетнам рассматривал войну как продолжение своей многолетней борьбы за независимость, начавшейся еще в 1940-х годах против французских колонизаторов. С их точки зрения, они просто пытались воссоединить страну, разделенную после ухода французов, когда – по непонятным для них причинам – вмешались американцы и начали их атаковать. "Мы действительно не понимали, почему американцы пытались вторгнуться на нашу родину", – вспоминал один житель Вьетнама. Он описывал свой первый опыт войны: он увидел самолет в небе и летящие из него маленькие металлические предметы, и лишь когда они обрушились на его город, он понял, что это бомбы. Для среднего вьетнамца война была неспровоцированным нападением на страну, стоящую на пороге воссоединения. Они не понимали роли коммунистической идеологии или глобального противостояния США и СССР. Как сказал другой вьетнамец: "Люди даже не знали, что такое коммунизм". Они просто защищали свою землю от иностранных захватчиков.
Наконец, Война в Персидском заливе 1991 года ("Буря в пустыне"). Официальная версия США и их союзников: освобождение Кувейта, захваченного иракским диктатором Саддамом Хусейном, и восстановление международного порядка. Однако у самого Саддама Хусейна была своя версия событий, которую он излагал до самого своего свержения и казни. Он настаивал, что его спровоцировали на нападение на Кувейт, и что вся война была заговором США и Кувейта с целью уничтожить экономику Ирака. Контекст был таков: незадолго до этого закончилась изнурительная Ирано-иракская война (1980-1988). Хусейн был убежден, что он спас арабский мир от иранской экспансии, и ожидал от соседних арабских стран (особенно Кувейта и Саудовской Аравии, которым он помогал) финансовой помощи и благодарности. Вместо этого Кувейт потребовал от Ирака вернуть долги, предоставленные во время войны (которые Хусейн считал подарком), и, по утверждению иракского лидера, начал манипулировать ценами на нефть, чтобы подорвать иракскую экономику, и без того истощенную войной. Хусейн утверждал, что его разведка перехватила документы, доказывающие, что за действиями Кувейта стоят США, и что все это – часть заговора по экономическому удушению Ирака. По его словам, он напал на Кувейт лишь тогда, когда у него не осталось иного выбора. Он также настаивал, что приказал своим войскам применять несмертельные подходы, где это возможно (что, конечно, оспаривается). Верить ли этой версии – вопрос открытый. Но независимо от того, была ли война американским заговором или справедливым ответом на агрессию Хусейна, ее результатом действительно стало экономическое удушение Ирака многолетними санкциями. Как выразился один корреспондент, работавший в Ираке: "Ирак был страной с уровнем образования и здравоохранения, как в Греции. [...] Ирак, возможно, стал первой страной в истории, которую международное сообщество силой отбросило назад по лестнице развития".
Эти десять примеров показывают, насколько разными могут быть взгляды на одни и те же исторические события. У каждой стороны – своя правда, свои герои и злодеи, свои обиды и оправдания. Знание этих "других" версий истории не обязательно означает согласие с ними, но оно помогает увидеть прошлое более объемно, понять мотивы разных участников событий и критически относиться к любой "единственно верной" трактовке истории, кем бы она ни навязывалась.
