Я до сих пор помню, как сидел за столом в полумраке, на кухне, где всё будто застыло. Стакан с недопитой водкой, солёный огурец на блюдце. Тишина, от которой звенело в ушах. Дом, полный когда-то голосов и шагов, был пуст. Совсем.
Всё произошло быстро. Слишком быстро. Месяц назад я думал, что у меня есть всё. Семья. Работа. Жена, которую я любил. Дети, которых обожал. А потом — словно кто-то выдернул провод из розетки. Всё погасло.
Это началось с кашля. Я подхватил простуду, и никак не мог выкарабкаться. Коллеги на работе посоветовали сходить к врачу, и, признаться, я сам уже не выдерживал. Голова гудела, грудь жгло.
Наташа — моя жена — тоже настаивала:
— Лёша, ты себя слышал? Этот кашель — не шутка. Завтра — к врачу. Без "потом".
В этот момент домой вернулись дети. Дочери было 14, сыну — 11.
Они смеялись, бегали, наполняя дом радостью
Алексей с любовью смотрел на них.
И на Наташа — добрую, красивую, заботливую.
Она была прекрасной женой и замечательной матерью.
Он чувствовал себя счастливчиком.
На следующий день я пошёл в поликлинику. Меня отправили на рентген.
После снимка он сказал:
— У вас пневмония. Необходима срочная госпитализация.
Меня положили в палату у окна. Я пытался читать, но взгляд всё время ускользал куда-то в пустоту. В тот момент, когда дверь открылась и вошла медсестра, я даже не посмотрел. Услышал только:
— Алексей Воробьёв?
— Я, — отозвался.
А потом глянул. И всё. Сердце у меня будто споткнулось.
Она была молодой, с голубыми глазами и тёплой улыбкой.
Без макияжа. Натуральной, естественной красотой.
Её звали Вера.
— Вам нужен покой и лекарства. Всё не страшно, но важно не запускать.
Я только кивнул. Ни слова не услышал. Я смотрел на неё. И не мог остановиться.
Это влюблённость? — пронеслось в голове. Я… я влюбился в медсестру?
Она заходила каждый день. Колола уколы, проверяла температуру.
Я ждал её шагов в коридоре. Запоминал, как она смеётся, с кем здоровается.
Он пробыл в больнице пять дней. С каждым днём чувство усиливалось.
Он узнал, что она замужем. Мужа звали Леонид.
Он приходил за ней после смены. Лёша смотрел на них из окна…
и чувствовал ревность.
С ума сойти. Я, взрослый мужик, с женой и двумя детьми — ревную к мужу женщины, с которой даже не пил чаю.
На десятый день, на выписке, я не выдержал:
— Вера, можно… ваш номер? Ну вдруг, если что-то — по здоровью, я имею в виду…
Она на секунду замерла, потом:
— Только если действительно срочно, Алексей. Хорошо?
Я чувствовал себя мальчишкой. Прятал её номер, как записку от первой любви.
Дома Наташа обняла меня так, как будто я вернулся с войны.
Дети радовались, прыгали вокруг. А я… я думал о Вере.
Спустя неделю я не спал. Всё внутри зудело, чесалось, требовало одного — снова её увидеть. Я придумал повод. Позвонил.
— Вера, здравствуйте. Это Алексей. Мне нужны уколы. Вы не могли бы…
— Алексей, вы же можете их сделать в поликлинике.
— Я хочу, чтобы это были вы. Я заплачу. Просто… пожалуйста.
Она согласилась.
Я назначил время, когда Наташа с детьми должны были быть вне дома.
Когда Вера пришла, я едва дождался, чтобы открыть дверь. Я шагнул — и обнял её. Почти сразу поцеловал. Мне казалось, это как в кино. Что она — поймёт. Ответит.
— Алексей, вы что делаете? — она вырвалась. — Немедленно прекратите!
Но я не слышал. Я стоял в плену своей выдуманной любви.
И тут — щёлкнул замок.
Вошла Наташа.
Она увидела всё. Абсолютно всё.
И... не закричала. Не ударила.
Подошла к Вере, помогла поправить одежду и тихо сказала:
— Вы можете идти.
Когда та ушла, Наташа посмотрела на меня как будто сквозь.
— Не стоит объяснять. Я ухожу. И забираю детей. Нам с тобой больше не по пути.
Она сказала это спокойно. Без драмы. Смертельно просто.
А я — стоял. Как дурак. Как предатель. Как человек, который всё потерял.
С тех пор прошло две недели. Я сижу на кухне. Тихо. Никто не шумит, не смеётся, не спрашивает:
"Пап, а можно мультик?"
Телефон молчит. Фото на холодильнике — Наташа с детьми. Я с ними. Счастливый.
А теперь — один.
Я думал, Вера меня полюбит.
Но она просто была доброй. Она помогала. Была вежливой.
Это я придумал себе кино.
А настоящая любовь была дома.
С той, кто готовила ему ужин. С той, которая заботилась о детях.
Кто по-настоящему его любил.
Он закрыл лицо руками. Плакал.
— Прости меня, Наталья… Я всё потерял, — прошептал он.
Он посмотрел на фотографию своей семьи. Глаза наполнились слезами.
Я остался один.
Мне предстояло жить с последствиями своего выбора.
И только сейчас понимаю — настоящая любовь не там, где голубые глаза.
А там, где остаются с тобой, даже когда ты неидеален.
Поздно понял.
Но понял.
А как ты считаешь — может ли одна иллюзия разрушить всё, что строилось годами? Стоит ли прощать, если любовь всё ещё жива — или прошлое уже не спасти?
Если эта история тронула тебя — поставь лайк. Это простое действие помогает мне видеть, что такие темы важны и находят отклик. 💔
Вот ещё истории для тебя:
«Истинная любовь — это не огонь, который сжигает, а свет, что остаётся, когда всё вокруг потухло.»