Телефонный звонок от Николая застал меня врасплох. Брат говорил отрывисто, напряжённо — ситуация у него действительно не из приятных. Тракторист исчез в самый разгар сезона, поле стоит непаханым, а время идёт. Каждый простаивающий день — это деньги.
Права действительно были. Получил их, проходя службу, где полгода и просидел на тракторном пятаке. Но после дембеля руки к рычагам не прикладывал — другая жизнь закрутилась.
— Николай, с тех пор десять лет прошло. Навыки-то забылись.
— Ерунда! — сказал он. — На тракторе, как на велосипед — раз научился, не разучишься. Тем более — это «Кировец», машина что надо! Триста баксов за месяц, плюс еда. В то время — считай, повезло.
Триста долларов в 94-м... С моей инженерской зарплатой, которую то задерживали, то выдавали какими-нибудь канцтоварами, это оказалось, как нельзя кстати. Вокруг все крутились, кто как мог — челночили, торговали, охранниками шли. А мне вот такой шанс подвернулся.
— Ладно, выручу. Когда приезжать?
— Завтра с утра. Встречу на станции.
Всю ночь проворочался. В голове крутились полузабытые схемы переключения передач, последовательности запуска двигателя, гидравлические системы навесного оборудования.
Приезд
Сосновка встретила меня запахом нагретой солнцем травы и пылью просёлочной дороги. Типичная русская деревня середины 90-х — полуразрушенные фермы бывшего колхоза, покосившиеся заборы, одинокие старики на скамейках. Николай, как и большинство, пытался заработать — арендовал землю, купил по случаю списанную технику.
Когда мы подошли к стоянке, я очень удивился. К-700 «Кировец» даже потрёпанный впечатлял — массивная жёлтая махина с огромными колёсами и шарнирно-сочленённой рамой.
— Ну как? — Николай с гордостью похлопал по колесу высотой мне по пояс.
— Настоящий «зверь», — вырвалось у меня.
— 1987 года! — В голосе брата звучала неподдельная гордость. — Тогда ещё делали на совесть. ЯМЗ-238, шесть цилиндров, двести тридцать сил. Работает как часы, если солярку не экономить.
Я обошёл машину, ощупывая детали, словно пытаясь вспомнить что-то важное через кончики пальцев. Капот ещё хранил тепло недавно заглушённого двигателя.
— Задача простая, — Николай перешёл на деловой тон. — Сорок гектаров под вспашку. Плуг восьмикорпусный, навесной. Почва сейчас самое то — не сухая и не раскисшая. За неделю управишься, а потом ещё работу найдём.
Я кивнул, стараясь не выдать внезапно нахлынувшего волнения. Одно дело — управлять трактором под присмотром инструктора, и совсем другое — самостоятельно пахать огромное поле.
— На рассвете выезжаем, — Николай вложил мне в руку потрёпанную инструкцию. — Почитай, освежи память.
Первый рабочий день
В 4:30 утра я уже сидел в кабине, рассматривая приборную панель, ощупывая рычаги, примеряясь к педалям. Всё было знакомо, но вместе с тем — непривычно. К-700 отличался от учебного Т-150, которым я управлял в былые годы.
Повернул ключ зажигания. Трактор фыркнул, но не завёлся. Попробовал ещё раз — тот же результат. Только собрался лезть под капот, как появился Николай.
— Не заводится? — спросил он без тени сомнения.
— Нет, — признался я, чувствуя себя неловко.
— У него свои причуды, — усмехнулся брат. — Смотри.
Он забрался в кабину, нажал какую-то кнопку под панелью, покрутил рычажок подсоса и плавно повернул ключ. Двигатель неохотно запустился, выпустив облако сизого дыма.
— Держи! Теперь он твой.
И спрыгнул на землю, оставив меня наедине с этим гигантом.
Первые часы дались тяжело. «Кировец» рычал, дёргался и словно проверял меня. Гидравлика плуга требовала тонкой настройки — чуть передавил рычаг, и лемехи зарывались слишком глубоко, не дорегулировал — пахота получалась неравномерной.
К концу дня я очень устал. Руки дрожали от постоянного усилия, необходимого для удержания руля, также отдавало и в спину с непривычки.
— Ну как, притёрлись? — спросил вечером Николай, разливая по кружкам чай.
— Нормально, — сказал я, пытаясь размять пальцы. — Завтра будет проще.
Я не соврал — с каждым днём работа действительно давалась легче. Тело приспособилось к нагрузкам, руки вспомнили забытые движения. Я научился чувствовать каждый нюанс в работе двигателя, каждое изменение в сопротивлении почвы.
Небольшие проблемы
На третий день потекла гидравлика. Я заметил это, когда плуг стал неравномерно заглубляться — то слишком сильно зарывался в почву, то едва её царапал. Остановившись, обнаружил подтёки масла на соединениях гидроцилиндра.
Вспомнил, как раньше устраняли подобную неисправность. Нашёл в ящике с инструментами ключи нужного размера, затянул фитинги, добавил масла в систему. «Кировец» принял мою заботу благосклонно — гидравлика заработала как положено.
А вот с топливной системой пришлось повозиться серьёзнее. Однажды утром трактор наотрез отказался заводиться. Николай привёз какого-то пожилого механика из соседнего села, и мы втроём копались в двигателе до вечера: чистили форсунки, меняли фильтры, прокачивали систему.
— Солярка дрянь, — качал головой механик, показывая мне на отложения в фильтре. — Разбавляют чем ни попадя. Раньше за этим хоть следили, а теперь... — он махнул рукой. — Смотри, парень, в следующий раз в бак через тряпочку заливай, всё лишнее задержится.
В тот день я многое узнал о тонкостях обслуживания дизельных двигателей. Михалыч, вроде так его звали, несмотря на вечно дрожащие от выпитого руки, оказался настоящим кладезем практических знаний.
Однажды в обеденный перерыв ко мне подъехал на «Урале» с коляской бородатый мужик лет шестидесяти — местный фермер.
— Как трактор? — спросил он, осматривая «Кировец» цепким взглядом знатока.
— Хорошая машина, — ответил я, вытирая пот со лба. — Тяговитая.
— Надёжная техника, — кивнул он. — Я на таком двадцать лет отработал. Сделано на совесть, не то, что сейчас. У меня был К-700А, 1978 года. С ним как с живым разговаривал — нажал на педаль, а он уже понимает, чего от него хочу. Эх, времена...
От этого фермера я услышал еще много историй о временах, когда колхоз процветал, когда в поля выходило до десятка «Кировцев», когда урожаи были такими, что зерно не успевали вывозить. Теперь он, как и мой брат, пытался заработать в одиночку.
Конец моего пребывания
Месяц пролетел незаметно. Я не только вспахал те сорок гектаров, но и успел поработать на других участках. «Кировец», несмотря на возраст и не лучшее техническое состояние, ни разу серьёзно не подвёл — только мелкие неисправности, которые мы устраняли на месте.
В последний день я особенно тщательно вымыл трактор, проверил все системы, затянул ослабшие соединения. Не хотелось подвести следующего водителя.
— Молодец, братишка, справился, — Николай протянул конверт с тремя сотнями долларов. — Как тебе опыт?
Я задумался. С одной стороны, хотелось отдохнуть после месяца тяжёлой физической работы. С другой — появилось какое-то внутреннее удовлетворение, которого я давно не испытывал в своей городской жизни.
— Трактор у тебя хороший, — сказал я, убирая деньги. — Береги его, таких больше не делают.
— Это точно, — кивнул Николай. — Сейчас техника не та — вроде и красивее, и удобнее, но «капризная». А эта ещё послужит.
На следующее утро я уезжал на первой электричке. В кармане лежали заработанные доллары, в мышцах была усталость, а в голове — мысли о том, что, возможно, я что-то важное упустил, променяв сельскую жизнь на городскую суету.