Я иногда вспоминаю, когда отец пригнал во двор относительно новенькую оранжевую «Тройку». Это был ВАЗ-2103 1981 года выпуска, с небольшим пробегом на тот момент, а для нашего двора, так и вовсе являлся настоящей роскошью. Отец тогда работал механиком в автобусном парке, и машину ему отдали «по знакомству» за полцены.
«Ну что, сынок, теперь ты полноправный хозяин железного коня», — сказал он, протягивая мне ключи. Мне было 22 года, недавно окончил ПТУ по специальности автослесаря. А эта «Тройка» стала для меня первым автомобилем, и я взрослел вместе с ней. Об этой истории я уже как-то рассказывал.
Мы с отцом вдвоем перебрали двигатель
А также салон, даже подкрасили кузов. Помню, как соседи приходили посмотреть на нашу «иномарку» — для СССР «Тройка» считалась престижной машиной. Отец учил меня разбирать карбюратор, объясняя каждую деталь с терпением настоящего мастера.
А через год я переехал в Ленинград, где устроился водителем в одну из первых фирм. Ехал туда на машине, но вскоре продал — на работе предложили «Восьмерку». Гараж в кооперативе «Автолюбитель» на окраине Вологды остался.
Отец построил его в 1983-м, своими руками. Помню, как мы с ним таскали кирпичи, мешали раствор, а он все повторял: «Кирпич к кирпичу — и будет тебе дом». Тогда я не понимал, что эти слова окажутся пророческими.
Тяжелый 1993-й
Год ухода отца запомнился мне пустыми полками в магазинах и обесценивающимися деньгами. В апреле, когда все случилось, я примчался в Вологду. Помню, как стоял и думал: «Как же так? Всего 49 лет...»
После помогал матери с документами, но надолго задержаться не мог — в Питере была работа. Тогда каждый день пропущенной работы, означал потерю денег, которые быстро превращались в ничего не стоящие бумажки.
А каждая поездка в Вологду превращалась в операцию по закупке продуктов — вез мешки с сахаром, тушенкой, пачками масла.
Неожиданный звонок
И вот в августе раздается звонок от матери:
— Тут к нам какой-то мужчина приходил, спрашивал про отца, про наследство...
Я тогда отмахнулся: «Какое еще наследство? У нас же ничего не было». Мать промолчала, но в голосе чувствовалось напряжение.
Все прояснилось в октябре, когда я снова приехал в Вологду. Мать встретила меня бледная и взволнованная:
— Он опять приходил... Назвался Олегом. Говорит, он сын твоего отца от первого брака.
Оказалось, отец женился в 18 лет, но брак быстро распался. Его первая жена уехала в другой город, забрав сына. Отец платил алименты, но ребенка не видел. А потом встретил мою мать, и... видимо, решил не вспоминать о прошлом.
— Ему нужен гараж, — сказала мать. — Говорит, раз машину продали, то гараж должен достаться ему.
Первая встреча с «братом»
Я решил познакомиться с Олегом лично. Он оказался мужчиной лет 30, одетым в поношенную кожаную куртку. Разговор вышел напряженным:
— Я законный наследник, — твердил он. — У меня есть свидетели, что отец признавал меня.
— Но ты же с ним не общался! — возразил я.
— Это он не хотел общаться!
Позже мать призналась: отец несколько раз пытался встретиться с Олегом, но тот отказывался. «Приезжал к ним в город, — рассказывала мать, — а его первая жена даже не пустила на порог. Говорила, что новый муж — теперь отец мальчику».
К ноябрю Олег нашел адвоката
Тот прислал официальное заявление, ссылаясь на статьи ГК РСФСР о наследниках первой очереди. Я попросил юриста — мужчину, который когда-то работал с отцом.
— Дело непростое, — сказал он, разглядывая документы. — Если он докажет родство, суд может разделить наследство. По закону, дети от другого брака имеют такие же права.
Тем временем я стал чаще бывать в гараже. Перебирал старые вещи отца: инструменты, запчасти, даже пару ящиков с книгами. Нашел старый фотоальбом — там были снимки отца молодым, кадры, где он стоит у какой-то машины, которую я не узнал. «Может, это было до меня?» — подумал я тогда.
Неожиданный поворот
В декабре я случайно встретил старого друга детства, Серегу, который теперь работал в мэрии. За кружкой чая он обронил:
— Ты же в «Автолюбителе» гараж имеешь? Там скоро снос — под жилую застройку.
Оказалось, решение приняли еще весной. Владельцам обещали компенсацию — по 15 тысяч рублей за каждый гараж. По тем деньгам — целое состояние.
— Уже спекулянты активизировались, — продолжал Серега. — Скупают гаражи у стариков за копейки, те и не знают, что скоро выплаты будут.
В январе 1994-го мы с Олегом заключили мировое соглашение: гараж остается моим, но, если его снесут, компенсацию делим пополам.
Так и случилось. В марте бульдозеры сравняли кооператив с землей. Я получил свои 15 тысяч, отдал 7,5 его матери. Олег исчез — слышал, уехал на юг.
Прошло 30 лет
Конкретно на месте гаража теперь детская площадка, а вокруг - несколько жилых домов. Когда я привожу туда внука, он спрашивает: «Деда, правда, что тут был гараж, где ты с прадедом машину чинили?»
А пять лет назад я узнал, что в Краснодаре работает автосервис, название я не запомнил. Знакомый рассказывал: «Мужик там — мастер, руки золотые. Особенно по старым Жигулям. Как будто с пеленок с ними возился. Да еще и на тебя чем-то похож, глазами что ли»
И я про себя сделал предположение, которое, скорее всего, оказалось верным. Странная ирония судьбы — человек, который пытался отобрать память об отце, в итоге продолжил его дело, если это, конечно, он. Отец ведь тоже был рукастый.
Только вот, осталось странное чувство, что где-то есть человек, который, как и я, на слух определяет стук клапанов в двигателе ВАЗ-2103. И это, пожалуй, самое несправедливое наследство, которое передал нам отец - любовь к машинам, которую, к сожалению, мы не смогли разделить друг с другом