Глядя, как его благоверная посыпает крыльцо дома смесью песка и соли, Никифор дивился бабьей глупости и молча усмехался в усы. До поры, до времени молча, пока ему это, наконец, не надоело.
— Всё, хватит, — сказал, поднявшись со стула стула с высокой спинкой, изготовленного ещё его отцом столяром. — Убирай тут всё. Сын вот-вот невесту приведёт, а она развела, понимаешь, грязь.
— А не для того сыпала, чтобы убирать, — Груня разогнула спину, подбоченилась. — Не нужна нашему Алёше эта ведьма. Не будет от такой жены добра.
— Тьфу на тебя, — осерчал мужчина. — Опять за своё? Ну какая ведьма? С чего ты, баба-дура, это взяла? Раз красивая, сразу и ведьма? Разговаривал я с Капой намедни, обычная девка. Умная токмо, не то, что некоторые. Радовалась бы, что парню невеста нашлась, с его-то немощью. Убирай всё, я сказал, не смеши людей!
Но Груня, хоть и хара́ктерная, но перед мужем обычно покладистая и послушная, в этот раз упёрлась и ни в какую.
— Не буду убирать! Ведьма она! Не я придумала, бабы из Тиховки сказывали. Живёт у старой Игнатихи, это одно. Та всем говорит, что внучка. А откуда внучка? Сколько лет не было никого и вдруг на тебе? А появилась она в Тиховке когда? Знаешь?
— Ну? — Никифор с трудом сдерживался, чтобы не взорваться.
— Вот те и ну, — женщина подняла кверху палец, как бы обозначив тем самым главное доказательство. — В начале мая! Аккурат после плясок на Лысой горе!
— Тфу! — мужчина уже начал злиться по-настоящему. — И что, что в мае? Почему сразу нечисть то?
— А потому! — не сдавалась Груня. — Сам вспомни, в ночь шабаша что-то непонятное по небу пролетело и упало там, где Тиховка. А вскорости и внучка у Игнатихи объявилась. Я думаю, что старая ведьма молодую спасла, вы́ходила и внучкой всем представила.
Никифор опешил на секунду, потом вдруг расхохотался, громко, раскатисто.
— Ну ты, мать, даёшь. Здорова́ на выдумки, — тут же посерьёзнел и снова распорядился. — Убирай, говорю! Не то поколочу!
Но женщина ни в какую, даже опасность быть побитой не возымела действия.
— Не стану убирать! Костьми лягу, а не пушшу ведьму в дом!
Пока препирались, появился сын с невестой.
— Добрый день, — Капа держала жениха за руку и улыбалась искренне и открыто.
Выглядел счастливым и Алёшка, даже будто изнутри светился.
— Добрый, добрый, — Никифор тоже улыбнулся и подвинул в сторону жену, загораживающую вход. — Проходите в дом, молодежь, милости просим.
Алексей шагнул к крыльцу, тяня за собой девушку, та двинулась следом и вдруг остановилась, побледнела, задышала часто, ловя ртом воздух. Миг – и осела, едва парень успел её подхватить.
Хозяйка дома прижалась спиной к двери, начала креститься, вытаращив глаза и бормоча чуть слышно: "Свят-свят, спаси и помилуй. Помогло-таки средство, не пустило в дом нечисть."
— Цыц, — Никифор снова попытался отодвинуть жену от входа, —Посторонись - ка.
— Не пушшу! — Груня раскинула в стороны руки. — В сад неси, на раскидушку!
Спорить не было ни времени, ни желания и обеспокоенный Алексей поспешил отнести невесту в сад.
Под яблоней, лёжа на старенькой раскладушке, Капа быстро пришла в себя.
— Простите, — сказала негромко и слегка виновато. — Подурнело что-то. Видать, не совсем оздоровела.
— Знамо дело, — подытожила стоявшая поодаль Груня. — Средство от нечисти сработало, вот и подурнело.
Никифор зыркнул недобро на жену, перевёл взгляд на гостью.
— Не слушай её, девка. Совсем сдурела на старости лет, — потом обратился к сыну. — А ты чего сидишь? Воды принеси невесте.
— Не нужно, — Капа удержала сорвавшегося было с места парня, — Я наверное пойду.
Поднялась и отправилась восвояси, решительно и неожиданно резво. Алёшка посмотрел девушке вслед, потом растерянно на родителей.
— Ма-ма, — произнёс медленно, по слогам, но совершенно отчётливо. — За - чем?
Груня охнула, схватилась за рукой за грудь и бросилась обнимать сына.
— Алёшенька! Да как же?! Чудо! Чудо! Спасибо, Господи, дошли молитвы мои, дошли!
Алексей взял мать за плечи, посмотрел на ошалевшего не меньше жены Никифора, как бы прося помощи и ринулся за невестой.
— Ну и чего ты добилась? — удержав за руку метнувшуюся было следом жену, спросил Никифор. — Поколочу, ей Богу поколочу.
Груня не ответила ничего, только поджала губы и, утерев кулаком слёзы радости, отправилась в избу. В том, что сын вернётся, она была абсолютно уверена. Не променяет же он на какую-то, неизвестно откуда взявшуюся девку, мать, которая столько для него сделала. Почитай, с того света вытащила, у смертушки из лап вырвала. И хоть остался Алёшка в результате инвалидом, но ведь живой, это ли не главное. А сейчас и речь нормальная начала возвращаться, тоже ведь её, Груни, заслуга, не иначе.
* * *
Продолжение здесь 👇