Юля приехала в Старогорск через месяц после похорон мужа, даже сороковин ждать не стала. В черном вся. Но не как мать, в балахоне, а стильная – шляпка с вуалеткой, платье хоть и длинное, но облегающее, красоту скорбной вдовицы подчеркивающее.
С мамой они наобнимались, наплакались. Потом Юля в дочкину собственность въехала – квартиру райкомовскую. Потом уж Дашунечку-сиротинку повидать пришла.
– Оля, а почему у Дашунечки отдельной комнаты нет? – поинтересовалась.
Оля, держа на руках Лизаньку, только плечами пожала:
– Нас тут пятеро, а комнат три. Не хватает. Подрастет Лизанька – поселим их с Дашей отдельно от Игорька, вместе. А пока маленькие, можно и с мальчиком.
Юля возмутилась:
– Можно и отдельно Дашунечку разместить! Лизка ваша все равно с вами спит.
– Не треснет ли Дашунечка? Мы хотим хоть пока общую комнату иметь в квартире, пока детей расселять не надо. И вообще – у Дашунечки своя квартира ныне есть, целых четыре комнаты. В чем проблема?
– Ах, позавидовали сиротинке?
Оле да Саше эта песня уже надоела хуже горькой редьки. И терпение их, иногда казавшееся безграничным, таки истощалось.
Оля, детьми занятая, с Юлей как следует поругаться не сумела. Но это не было проблемой – Юля явилась снова, уже с мамой в качестве группы поддержки. И так, чтобы с Сашей пересечься.
Саша сидел, вырезал хитрые листья на очередной доске – вешалку кому-то на заказ делал. Так ему хорошо было! Игорек рядом трется, любопытствует, Лизанька спит, Оля на кухне возится, Даша тоже своими делами занята – красота! И тут родственницы.
Пошла та же шарманка – про отдельную комнату для принцессы, про меркантильность, про обделенных от рождения девочек, собственными родственниками ненавидимых. И стружки тоже помянуты были, и нищебродство пролетарское, калечащее нежную психику Дашунечки.
И тут Саша тихонько так сыну сказал:
– Игореша, пойди-ка, маме на кухне помоги! Скажи, я послал.
А как мальчонка убежал, Сашка как шарахнет кулаком по столу! Все его резцы да пилочки по комнате разлетелись, будущая вешалка чудом уцелела.
– Осточертело! Обрыдли мне все вечно обделенные! Рожи того гляди от обделенности треснут. Хапаете, хапаете, никак не нахапаетесь. Это я про тебя, Юлька, Дашка-то за себя еще не в ответе. Ты и мать доишь, как худую корову, и дочь у тебя инструмент вымогательства, и муж был не муж, а банковский счет, и бабку ты обобрала знатно.
Юля и Алла Григорьевна только рты для ответа открыли, но заговорить им Сашка не дал:
– Вот что! Меняю условия. Вариант первый: ты, Юлька, немедленно отказываешься от прав на Дашку, и мы с Олей ее удочеряем. Без условий, без отдельных комнат, без принцесс. Будет она пролетарским честным ребенком, не знающим и слова «обделенность». А ты, сестрица, идешь себе лесом. Куда хочешь. Вариант второй: ты опять же идешь, куда хочешь, но вместе с дочерью. Принцесс я содержать не берусь.
Опять знакомый репертуар последовал – слезы, крики, обморок даже. У Аллы Григорьевны. Но на Сашку ничего не действовало, точно колода бесчувственная.
Юля тогда попробовала через Олю действовать – побежала к ней, расписала, как тут деточку обижают. Оля побледнела, сжалась вся – и рядом с мужем встала:
– А ты, Юля, мне выбора не оставляешь! Не можем и не будем мы принцесс воспитывать, правильно Саша говорит. Я-то только за, чтобы Даша у нас оставалась. Но учти: тогда через пару лет она начнет учиться полы подметать, игрушки складывать, за Лизой присматривать. И будет она Дашей, а не принцессой Дашунечкой. А иначе у нас не получится.
В этот вечер несчастная сиротинка впервые переступила порог своего райкомовского наследства. Ни Сашка с Олей, ни Юля уступать не пожелали. Дело закончилось возвращением ребенка мамочке – она Дашунечке и две комнаты выделить может. Даже все четыре. У самой-то мужнино жилье есть.
Даша уезжала от тирана дяди со скандалом. Ее взбесил отказ матери забирать с собой кучу ее игрушек и любимые платья.
– Мое! Хочу! Не отдам! – вопила принцесса и топала ножками. Оля даже немного удивлялась, вроде никогда за Дашей истерических припадков не наблюдалось. Не иначе, на мать и бабушку работает, дети шестым чувством понимают, с кем можно скандалить, а с кем не стоит.
– Дашунечка, бриллиантовая, да зачем тебе это убожество? Мама тебе купит настоящую Барби и красивые платьица, дорогие! А это что – дома шилось, что ли? – ворковала с дочкой Юля. Алла Григорьевна пыталась задабривать внучечку конфетами. Но помогло это очень не сразу. Еле-еле удалось Дашунечку соблазнить прогулкой на машинке, с правом смотреть в окно и даже погудеть.
Как закрылась дверь за Юлей, Ольгу накрыло. Рыдала она в объятиях мужа долго и безутешно, больно было ей отрывать от себя Дашу, более трех лет ей родной бывшую. Саша, хмурый и бледный, молча гладил жену по голове, Игорек жался к маминым коленям. Но ни словом, ни взглядом не противилась Оля Сашкиному решению. Как ни тяжко ей было, была она с ним согласна во всем.
Немного успокоившись, Оля Саше сказала такое:
– Милый, прошу об одном: давай-ка гнать от нас родню твою подальше и навсегда! Слишком это все для меня. Из тебя они все жилы вытянут, мне сердце истреплют. Родство родством, но давай о нас думать и детях наших.
И Сашка мрачно кивнул: согласен. У него самого уже не было сил на мать и ее обделенных любимиц.
Догадываетесь, что дальше вышло? Все верно!
– Воспитала на свою голову! Выгнать из дому трехлетнюю племянницу, сиротку несчастную! Не пожалеть сестренку в страшный час – только-только ведь мужа любимого лишилась! И это мой сын – весь в отца, не иначе! – примерно так описывала Алла Григорьевна Сашкино поведение всем, кто соглашался слушать.
А Юля тоньше работала – просто ходила по Старогорску, вся в черном, водила Дашунечку за ручку, у каждого киоска или магазинчика останавливалась, вкусняшку ребеночку купить. Очень их все жалели.
Сашку не осуждали только такие же работяги, как он, из цехов. Но с этих что взять, бесчувственные, никакой утонченности.
***
Однако трауром сыт не будешь. И Юленька, неожиданно для многих, внезапно развила бурную деятельность.
Неизвестно, что ее на это подвигло. Некоторые циники поговаривали, что в области скорбная вдовица не менее своего масика была известна серьезным людям, и не всегда с лучшей стороны. Потому-то и пришлось Юленьке радикально сменить свои планы насчет выбора места дальнейшего жительства. Вместо того, чтобы продавать Дашунечкину жилплощадь в Старогорске и перебираться окончательно в область, Юля переехала назад на малую родину.
Она продала одну из двух оставшихся от масика машин, а заодно и коттедж. Вырученная сумма никому в районе точно известна не была, но несомненно должна была быть круглой. Жилье у вдовы уже имелось, пусть и записанное на дочь. И вырученные деньги Юленька пустила в оборот.
Основать бизнес в наши дни – дело не только затратное, но и хлопотное. А вот знаний, вопреки расхожему мнению, для этого нужно не так и много. Во всяком случае, Юленьке ее среднего образования вполне хватило.
Что до хлопот, так тут очень помогли два фактора. Во-первых, социальное происхождение. Быть внучкой «первого» и дочерью Аллы Григорьевны, все еще служащей народу в околовластных сферах – это вам не хухры-мухры. Понятно, что любящая мама доченьке-вдовице поспособствовала всем, чем смогла, и даже более того. Начинающая бизнес-леди запросто получала всевозможные разрешения, согласования, одобрения и прочие бюрократические плюшки, которых многим упорно остаются недоступны, как они ни старайся.
А во-вторых, Юленька быстро и очень удачно монетизировала свою обделенность. Ну у кого хватит жестокости подозревать в чем-то неприглядном несчастную вдову с маленькой дочерью, едва-едва вырвавшуюся из пучины бедности и одиночества и снова скатившуюся туда? А вдова ведь держится так храбро, старается своим умом и силами жить, не сидеть на шее у общества... Как такой навстречу не пойти?
Чем Юленька занялась? А можно сказать, что всем и сразу. Для начала открыла магазин табачных изделий. Небольшой. Курящие мужики (и женщины тоже) неистребимы, спрос на товар будет непременно. Место удалось «козырное» выбить, недалеко от того самого завода, где Сашка работал. Все логично – на работу люди идут или с работы, а курево им необходимо! Лицензия на соответствующую торговлю на видном месте висела.
Но это был первый только шаг. Затем Юленька занялась проблемами досуга старогорской молодежи – открыла нечто вроде ночного клуба. Ну, кафешку с простейшими закусками и большим выбором алкоголя, работающую допоздна и предлагающую танцульки под громыхание колонок, а временами и подобие стриптиза. Ничего подобного в городке ранее не было, народ на зазывное мелькание склепанной на коленке светомузыки повалил толпами.
Потом Юленька каких-то партнеров из области привела, не иначе знакомцев покойного масика. Создали они вместе нечто вроде местного центра торговли подержанными авто. Ну какого центра – площадка открытая была да контора небольшая. Однако тоже дело пошло, ибо новые машины в провинции немногие тогда могли себе позволить, а вот пользованные, да с хорошей скидкой... Подгоняли товар партнеры, а Юленька на месте за делами следила.
Никто не ожидал, что нежная красавица Юленька, мамина лапуля, окажется такой акулой капитализма. Но факт – дела у новоявленной предпринимательницы пошли сразу, да стремительно. Кто помнит анекдот про делового человека 1990-х? Ну, насчет покупки «за бугром» чего-то на 300 долларов, продажи этого чего-то дома за 3000 долларов и жизни на полученные 3%? Вот это как раз про Юлю.
А что же принцесса Дашунечка? А она немалую роль в мамином успехе сыграла. Во все начальственные конторы Юля ходила с девочкой – вот, дескать, для кого стараюсь. Многие визитеры могли видеть ребенка в ее кабинете – мама работает, дочка с куклой Барби в уголке играет. Ничего не поделать, такова жизнь овдовевшей матери.
Понятно, что ни в какой жуткий муниципальный садик Дашунечка после переезда к маме не ходила – такие места совершенно не подходят нежным детским душам, травмированным несчастьями в семье и отвратительным поведением меркантильного дяди и его отсталой жены-клуши. Когда девочка не была с мамой, за ней присматривала персональная няня.
Точнее, два десятка нянь. Не одновременно, конечно. Просто няни эти очень часто менялись. Юля просто с ног сбилась – невозможно найти человека, действительно любящего детей и знакомого с современными достижениями в области детской психологии! У всех один разговор – режим, послушание, хорошие манеры, здоровое питание... А ничего, что все эти ограничения приводят к развитию у ребенка опаснейших комплексов?
К тому времени, как Дашунечке пришла пора в школу идти, Юля превратилась в своего рода старогорскую знаменитость. Как же – местная уроженка, своего рода представитель известных в районе династий, успешно вписавшийся в новые экономические реалии. Столп местной экономики, так сказать.
Все шло успешно у Юли еще и потому, что в это самое время и страна начала помалу, но выкарабкиваться из недр кризиса экономического переустройства. Старогорский завод (тот самый, где Сашка к тому времени мастером цеха стал), выпускавший при СССР продукцию, обозначаемую только номерами, а со времен перестройки сковородки да кастрюльки, снова на «номерное» производство перешел понемногу. Задержки по зарплатам сперва стали короче, а потом и вовсе исчезли. Люди стали больше курить, охотнее развлекаться, да и автомобилями, пусть и подержанными, многие заинтересовались.
Люди с деньгами прекратили отстрел друг друга в духе Дикого Запада. Выжившие в жестокой конкурентной борьбе сняли малиновые пиджаки и «голдяки», на которых смело можно было средних размеров яхту швартовать. Вместо этого российский бизнес освоил общепринятую деловую моду, научился литературному русскому языку вместо фени, постиг искусство пользования ножом и вилкой. И в такую бизнес-среду красавица Юленька вписывалась как нельзя лучше.
Она сменила Дашунечке фамилию и отчество. В самом деле, ну какая из ее принцессы Мятлева? Теперь мать и дочь носили одну и ту же довольно благозвучную фамилию Селидовы, а отчество Дашунечки намекало на ее законное происхождение от покойного масика.
Когда девочка пошла в школу, учителя немедленно ощутили приступ профессиональной солидарности с нянями. Но они были люди подневольные – Юленька делала школе щедрые подношения, и замотанной директрисе выбирать не приходилось. Так что были розданы негласные, но строгие инструкции, и Дашунечка Селидова неизменно оказывалась в числе наиболее талантливых, успешных, перспективных учениц. На радость маме.
Единственной сферой, не заинтересовавшей деловую Юленьку, была политика. Очевидно, гены дедушки в ней оказались рецессивными. Она не стремилась избираться местным депутатом или еще как-то проявлять себя во власти.
У нее была другая страсть – к интервью. Разным. И их у нее охотно брали, даже из области приезжали. А что – личность заметная, интересная особенностями биографии и жизненного пути и бесспорно влиятельная. Состояние Юленьки, конечно, не впечатлит какого-нибудь Дерипаску или Березовского, но для Старогорска – ого-го! Даже для области ничего себе. И к тому же замечательно смотрится на фото и видео, ибо красавица!
Власти Старогорска были этим очень довольны. А почему? А потому, что Юленька своими интервью привлекала внимание к городу! Такая милая, очаровательная женщина с непростой судьбой, сумевшая самостоятельно добиться успеха! Нелюбимая в детстве отцом, обделенная девочка. Скоропостижная вдова, самостоятельно воспитывающая дочь. Человек, лишенный поддержки родственников, кроме, конечно, любимой мамочки. И все равно успешный. Как сказали бы за океаном, воплощенная американская мечта!
Замуж Юля больше не выходила и вроде и не собиралась делать это. Хотя в Старогорске много чего рассказывали о ее кавалерах, самых разных и довольно многочисленных. Но идею молодости о выгодном замужестве Юля явно оставила в прошлом, предпочтя роль самостоятельной, независимой, до корней волос прогрессивной дамы.
А что же юная принцесса? А она принцессой и оставалась. Дашунечка росла настоящей мажоркой, Марой Багдасарян старогорского разлива. Мать обеспечивала ее так, как никому другому в Старогорске и не снилось, бабушка сдувала пылинки, учителя безропотно рисовали нужные отметки.
Но вот что люди посторонние замечали, а ретивая супермамочка Юлия Селидова нет: изменившиеся времена и для деток-мажоров изменились! Им, конечно, и сейчас многое можно, но уже все же не все. А Дашунечка Селидова знать об этом не знает.
Автор: Мария Гончарова