– Саша, я настаиваю: вы должны взять Юленькиного ребеночка к себе! – заявила Алла Григорьевна сыну.
– Да почему, мама? У нас с Олей Игорек есть, мы и второго своего хотим...
Алла Григорьевна барским жестом отмахнулась от такой ерунды:
– Саша, не говори глупостей! Время ныне трудное, кто сейчас по несколько детей рожает?
– Рожать своего нельзя, а Юлькиного растить, значит, мы обязаны? – возмутился Саша. Он вовсе не был затюканной «маминой корзиночкой», всегда идущей у родительницы на поводу. И сейчас ну совершенно не горел желанием расплачиваться за издержки личной жизни сестрицы.
– А что делать? Юле родить придется. Бабушка такой крик подняла, чем только не грозилась! А теперь уже поздно, никак иначе вопрос не решить. Юля же еще слишком молода для этого, и потом, у девочки планы. Она хочет в область ехать, работать и личную жизнь устраивать.
– Как заводить ребенка, так она не слишком молода, а как отвечать за него, так слишком? И у Юли, значит, планы, а у меня нет? – не сдавался Саша. Алла Григорьевна снова величественным жестом отмахнулась:
– Саша, ну какие у тебя могут быть планы? Ты же простой работяга без амбиций!
Собственно, в этом и было все дело. Саша всегда работал и терпел, и мать его пришла к выводу, что это потому, что он ничего от жизни не хочет. Но это была не единственная причина столь разного ее отношения к сыну и к дочери.
Таких братьев и сестер, как Саша и Юля, называть положено единоутробными. Матерью им обоим была Алла Григорьевна. А вот отцы у них были разные.
Очень разные.
***
Чтобы понятнее было, стоит с Аллы Григорьевны начать. Или даже не с нее, а с бабушки, то бишь ее матери. Той самой, что подняла страшный крик из-за не рожденного еще ребенка внучки. А еще точнее – с дедушки, бабушки этой супруга. Хоть ныне и покойного.
Итак, дедушка звался Григорием Гавриловичем Савицким. И принадлежал он к семейству в районе известному и уважаемому: отец его был героем войны и директором местного кирпичного завода. Григорий был смолоду толковым и с амбициями, а уж старт хороший папа ему мог обеспечить. Пошел директорский сын сперва по комсомольской, потом и по партийной линии. И добился кое-чего: стал первым секретарем Старогорского райкома партии. То есть фактически первым лицом в районе.
Скажем сразу: Григорий Гаврилович был человеком честным, не взяточником, не подхалимом, не жуликом. Наверное, поэтому дальше райкомовского кресла и не продвинулся. Но не был он и пламенным революционером, самоотверженным борцом за дело государства рабочих и крестьян или другие высокие материи. Это был прагматичный чиновник, из тех, кто служит стране, но и себя ни в коей мере не забывает.
-
Как у первого лица в районе, возможности кое-какие у него были, и жила его семья всяко получше прочих. И создавал эту семью Григорий Гаврилович тоже сознательно и с оглядкой, ведь неподходящая супруга и родня могут здорово человеку карьеру подпортить.
А эту карьеру уже портил тот факт, что Григорий Гаврилович в Старогорске считался человеком пришлым. То есть сам-то он родился здесь, но вот отец его, знаменитый Гавриил Назарович Савицкий, приехал в эти края двадцатипятитысячником и только потом закрепился да в рост пошел. Кто Шолохова читал, представит: если бы товарища Давыдова из «Поднятой целины» не убили, то из него через несколько лет как раз аналог Гавриила Назаровича мог бы образоваться.
И все это было хорошо, да не совсем. Старогорск хоть и считался городом, и размеры имел довольно приличные, сохранил во многом деревенский образ мышления. А для него «чужаки» всегда будут несколько подозрительны.
И Григорий Гаврилович решил исправить положение с помощью женитьбы. Супруга его Ксения Семеновна тоже принадлежала к семейству по-своему символическому, жившему в районе с деда-прадеда. Кого только не числилось в этой фамилии! Были и раскольники, и революционеры разных мастей, и священнослужители, и земские учителя и врачи, и даже председатель колхоза. В общем, и знамениты, и интересны, и свои в доску.
И Ксения Семеновна (точнее, тогда еще просто Ксения) при этом была девушкой миловидной, неглупой, хозяйственной. И тоже с амбициями, мужу будущему под стать. Так что получился у них с Григорием Гавриловичем советский брак по расчету: не ради богатств, но ради практичности, удобства и карьерного роста.
Ксению воспитывали с чувством семейной гордости – традиции! И это чувство она перенесла и в новую свою семью. Только вот гордость ее немного трансформировалась – Ксения быстро пришла к выводу, что ее происхождение и замужество уже дают ей право на всеобщее уважение и разные жизненные блага. А ее задача – представлять величие своего дома наилучшим образом.
Супруга «первого» была районной иконой стиля, причем во всем. Она безупречно одевалась, имела прекрасную фигуру, грамотную речь, великолепные манеры. Району от этого немалая польза выходила – Ксению Семеновну можно было смело задействовать в организации встреч какого угодно начальства и знаменитостей, она справлялась на высшем уровне. Только естественным в такой ситуации казалось стремление районной первой леди пользоваться всеми благами своего положения – ведомственным обслуживанием, санаторием, машиной. Жили, понятно, тоже в «райкомовской» квартире, которую Ксения Семеновна обставила согласно наилучшим образцам тогдашней моды.
Правильная семья такого уровня не могла быть бездетной. Многодетной, правда, тоже не могла, иначе как уберечь фигуру и цвет лица? У Ксении Семеновны и Григория Гавриловича родилась одна дочь, Алла.
Мать ее любила и баловала, так что выросла из Аллы эдакая Галина Брежнева районного масштаба. Родителей, понятно, в школу из-за ее поведения не вызывали, и отметки в табеле у доченьки «самого» стояли такие, какие надо – в школе знали, с кем дело имеют. Но только обманывать самих себя можно сколько угодно, а факты – вещь упрямая. Не успели любящие родители кое-как пристроить доченьку в торгово-экономический институт – бац, а Алла беременна! Да еще по молодости и глупости все сроки пропустила, ничего уже сделать нельзя.
Допустить в семье «первого» такой позор, как внебрачный ребенок у дочери, было невозможно. Григорий Гаврилович имел с ухажером Аллочки мужской разговор. Но тот и не особо упирался – дескать, Аллу люблю, женюсь охотно, ребенка воспитывать буду. Саму Аллу никто и не спрашивал особо.
А вот если бы спросили, получили бы проблему, ибо Алла выходить замуж желанием не горела. Как и становиться матерью. Она ведь со Славкой Мятлевым, однокурсником и отцом своего ребенка, просто интереса ради развлекалась, он ей и нравился-то не особо. Но вот не повезло, а папаша – «первый» – уперся.
Родился мальчик Саша. Как уж он рос, пока папа с мамой напоказ высшее образование получали – это отдельная тема. Постоянная няня в семье для грудничка – в СССР ситуация не то чтобы рядовая, но и это было. Папа Сашей еще кое-как интересовался, хотя по молодости лет и неумело. А маме он и вовсе без надобности был.
У мамы Аллы через несколько лет после его рождения настоящая любовь приключилась, вот как. С человеком совершенно неподходящим для дочери «первого» – каким-то чуть ли не уголовником. И о разводе, понятное дело, и речи не могло быть, иначе конец семейной репутации. Но Алла не сильно стеснялась – крутила роман века, не разрывая официальных семейных уз.
Вот так и случился у нее второй ребеночек. Саша в это время уже в школу пошел. Мама называла его букой – сын предпочитал всему сидение в уголке с книжкой или альбомом для рисования. Ластиться к мамусе не желал, стишки со стула читать отказывался, гостей пугался. Алла полагала, что он потому такой, что рожден от зануды Славика.
А тут подарок такой – доченька родилась, да от любимого-дорогого! Заинька, красавица. Верно говорят, что женщина тем больше любит ребенка, чем дороже ей его отец. Да и дозрела, похоже, Алла до материнства.
Все были рады рождению Юленьки, кроме Славика. Он-то слишком хорошо знал, когда последний раз Алла супружеские обязанности исполняла, и не имел сомнений относительно своего отцовства. Юля просто не могла быть его дочерью, ну никак!
Славик был в такой досаде, что даже тестю влиятельному претензии предъявил. Григорию Гавриловичу было неловко, честно. Но позволить зятю портить себе имидж он не мог. Сошлись на том, что Славик видимость семьи с Аллой сохранит, но потихоньку может личную свою жизнь по собственному вкусу устраивать. Раз уж Алла устраивает, то и ему можно.
Так и жили еще какое-то время. Алла в Юленьке души не чаяла. Этому немало способствовал тот факт, что в девочке быстро проявились качества, в Саше напрочь отсутствовавшие: ласковость и эдакая милая беззаботность. Алла не уставала умиляться привычкой дочери карабкаться к ней на колени и лезть с поцелуями, ее манере называть мать «мамусечкой», любви к нарядам и обществу. Юленька была вся такая беленькая, мяконькая, миленькая, в бантиках, рюшечках, голубеньком да розовеньком! Не чета буке Сашке с вечной книжкой.
Сашка никогда ничего не просил, никогда ничем не хвастался. После рождения сестры Алла стала использовать его в роли кого-то вроде помощницы по дому, и восьмилетний пацан безропотно качал сестру в кроватке, мыл посуду и подметал полы. Остальное время он тратил на уроки, изредка убегая во двор немного погулять. Да-да, семейство дочери «первого» обходилось без излишеств, никакой прислуги, Григорий Гаврилович был против этого.
Прошло еще какое-то время – и началась недоброй памяти перестройка. Что это означало для семейства «первого»? А ничего хорошего, ибо на волне реформирования изо всех щелей полезли «новые люди», умеющие держать нос по ветру. Григорий же Гаврилович был «старым кадром», то есть уже по определению человеком неподходящим для нового времени. Ну и возраст у него тоже уже был довольно солидный.
Как было сказано, он был человеком честным. И напоследок взыграла в нем, видно, кровь двадцатипятитысячников – Григорий Гаврилович сам подал в отставку:
– Не получат они удовольствия силой меня на пенсию выпихать!
И на пенсии он не засиделся. Инфаркт догнал его, как это случалось и случается со многими мужчинами, едва достигшими пенсионного возраста.
Ксения Семеновна была практичней и гибче. Она-то, несмотря на зрелый возраст, была вполне способна держать нос по ветру. И вдова «первого» немедленно стала иконой уже нового стиля: заделалась едва ли не фанатичной верующей, рассуждала о преступлениях сталинизма и даже отыскала на развесистых ветвях своего семейного древа нескольких пострадавших от репрессий.
Эта политика себя вполне окупила – Ксения Семеновна без проблем приватизировала «райкомовскую» квартиру, когда приватизация жилья едва успела стартовать. И пенсию получала персональную – вот получалось у нее!
***
У дочери ее, Аллы Григорьевны, жизнь тоже резко изменилась. Стоило Григорию Гавриловичу покинуть райкомовское кресло – и муж Аллы Славик немедленно подал на развод. Беречь реноме семьи нужды уже не было, а у Славика давно уже была зазноба на стороне. Едва разведясь, он тут же женился снова, зажил в тихом мещанском счастье, и нас его судьба более не волнует. Хотя бы потому, что новая семья практически изгнала из его памяти и родного сына Сашку.
У Аллы же личного счастья не получилось, ибо любезный ее давно исчез в неведомых далях. Не тот это был человек, что будет верность даме сердца блюсти.
Что ж – Алла выцарапала из «бывшего» алименты на Юленьку (никто в те годы тест ДНК в таких случаях еще не делал), да и у нее самой работа была, в районном руководстве, теплое место. Благодаря уму матери Алла его без проблем сохранила. Ну и квартира ей осталась, еще отцом «выбитая».
Сашка тогда как раз школу закончил, поступить надеялся. Но мать ему твердо сказала: ты мужик, сам себя содержать должен, мне бы Юленьку-малышку прокормить. Так что ни о каких институтах и речи быть не может. И безропотный Сашка пошел на завод учеником.
А потом вдруг взбрыкнул! Плюнул на то, что сестричке-малышке помощь и забота нужны, и женился! Съехал к жене, досматривать какую-то ее родственницу за жилье. Родственница, старуха, померла вскоре, досталась Сашкиной Оле пусть и старая, а квартира. И что эти двое удумали? Взяли и сына Игоря родили, да еще насчет второго ребенка рассуждать начали! Хотя еле-еле концы с концами сводили, Сашке на заводе через раз платили. О том, чтобы помочь купить что-нибудь Юленьке, и речи быть не могло, Алле самой выкручиваться приходилось
– Имей совесть! Сестричка у тебя с детства обделенная, папаше на нее наплевать было, теперь алименты копеечные. Как может девочка жить, не имея приличной одежды и обуви? А у меня какая зарплата, ты в курсе? – стыдила Алла сына. Но Сашка и бровью не вел:
– Чтоб мне всю мою жизнь быть таким обделенным! Юлька всегда шиковала, как королева. Ладно, мне не жалко. Но у меня своя семья есть. А какая у меня зарплата ты, мама, в курсе? И «малышке» Юльке уже шестнадцать, могла бы и сама подработать на каникулах.
И вот как ему объяснить, что мог бы он и не заводить так рано свою семью, помочь сестренке на ноги встать? Ему что горохом об стену! Ну о какой работе можно говорить, когда малышке всего шестнадцать, жизни не видела, образования нет и поддержать ее некому?
А Юленьке помощь была очень даже нужна. Девочка она была продвинутая, с наполеоновскими планами. Расцветшие вокруг пышным цветом ценности свободного рынка убедили ее: честным трудом живут исключительно неудачники, а хозяевам жизни надлежит брать от нее все и сразу. Причем красивой девушке (каковой выросла Юленька) для этого не так много и надо – завести правильные знакомства и найти подходящего мужчину!
Но только искать его в райцентре – занятие бесполезное, тут такие просто не водятся, биоценоз не тот. Юленька имела достаточно здравомыслия, чтобы понимать: в Москве она не пробьется, конкуренция слишком большая. Но вот в области – вполне. А там люди с деньгами таки водятся.
Но удачное замужество, как и любой бизнес-проект, требует вложений. Нужно бывать в правильных местах и иметь правильную «упаковку», ибо на нищенку из провинции никто и не глянет. Нужно где-то жить.
Всякие институты и прочие образования в Юлины планы не входили. Она стремилась как можно быстрее достичь основной цели, а для этого ей требовались не забитые ерундой мозги, а свежая мордашка и стройные ножки. Следовало торопиться. Понятно, что хоть на какую работу, но устроиться придется. Это, между прочим, тоже шансы повышает, если место рабочее правильно выбрано. Но заработать на все, что ей нужно, она сама точно не сможет.
Едва получив школьный аттестат, Юля повела разъяснительную работу среди матери: пусть деньги ищет на ее обустройство в области. И только агитация начала давать плоды – полярный лис подкрался незаметно! Совсем немного замутила Юля с одним симпатичным хулиганом, а результат готов. Ребеночка ей парниша интересный заделал.
Юля маминой ошибки не повторила, по-быстрому начала искать способы избавиться от проблемы. Но сделала ошибку другую – действовала слишком активно и шумно. В результате о беременности внучки узнала бабушка, Ксения Семеновна.
За прошедшие годы бывшая первая леди района так углубилась в религию, что едва монашкой не заделалась. И да, она подняла страшный шум, требуя, чтобы внучка не брала на душу страшного греха детоубийства.
Вряд ли кто стал бы слушать полусумасшедшую немолодую тетеньку, не будь у нее безотказного аргумента в спорах с родней. Аргументом этим была роскошная четырехкомнатная райкомовская квартира. И Ксения Семеновна на замедлила пустить этот козырь в ход. Дескать, родит Юля – ее ребеночку квартиру эту завещаю. А совершит грех смертный, вытравит плод – не видать ей квартиры, как своих ушей. Хоть тому же Сашкиному Игорьку ее отдам, вот!
Все понятно? Естественно, при таком раскладе Юля отказаться рожать не могла. Райкомовская квартира, пусть и в провинции, не тот актив, каким можно разбрасываться. Но и от своих планов жизненного устройства Юля отказываться не желала.
Автор: Мария Гончарова