Сядет Агриппина на траву, усталые ноги вытянет, платок с головы стянет, закроет глаза, подставит лицо солнышку и слезы покатятся, застревая в морщинах. Как домой охота! Дал бы Бог в родной земле упокоиться!
Ну, что же? Оставим в покое наших героев, проживающих на родине. У них все более или менее налаживается, работа, жизнь, любовь, женитьбы. Как ни суди, наши главные герои обитают в городе Магнитогорске. Вернемся же к ним.
Сорок шестой год. Лето. Ссыльным началось послабление. Им уже можно уходить за территорию поселения, собирать ягоды, грибы. Это же какое подспорье!
Агриппина, собрав всех внуков, уводила их по ягоды, по пути собирая лекарственные травы. Хорошо ей на воле, ягода растет, такая же, как на родине, полянами красными. Такие же ромашки качают головками на ветру, даже бабочки такие же, будто с родины прилетели.
Сядет Агриппина на траву, усталые ноги вытянет, платок с головы стянет, закроет глаза, подставит лицо солнышку и слезы покатятся по щекам, застревая в морщинах. Как домой охота! Дал бы Бог в родной земле упокоиться! Больше ничего не надо.
Часть набранных ягод сушили на солнце, а часть Агриппина несла на рынок. Афанасьич ворчал
- Куды тебя таскает по какие-то ягоды? Чего ты на них заработаешь? Еще на рынок прешься! Вон, ноги, что столбы, чуть ходишь! Пусть ребята одни собирают траву, или ягоды там какие. Леньке девятый год, Маринка уже невеста, чего их караулить?
- Андрей, страшно их одних отпускать, сам знаешь, какой здесь народ, я уж как-нибудь, тихонько. С кем я их пошлю, Вера на сносях, живот такой, собственных ног не видит, у Маши Светка маленькая.
Зря ты про ягоды, да траву так думаешь. Пусть я стакан за копейки продам, копеечка к копеечке, глядишь, и рублик набирается. Да, и самим, как хорошо зимой-то в чай вместо заварки листочки клубники положить, да и ягоды тоже.
Денежки, ой, как нужны, Андрей. Мечтаю я корову купить, тогда у нас совсем другая жизнь начнется.
- Корову? Ты никак спишь наяву, да сны видишь. Как мы ее купим?
- Люди как-то покупают! В татарском поселении уже несколько коровенок. А мы, чем хуже? Можно у них же нетель купить. Стельную. Камария, которая на рынке носки, да варежки продает, говорила, у них нетель есть, продали бы. Дочь замуж выходит, а приданного нету.
- Чем нетель не приданное? Всяко лучше всяких тряпок.
- Не понимаешь ты их жизни, Афанасьич. У невесты должно быть все, постель, полотенца всякие, шторы. Иначе люди осудят, родственники жениха недовольны будут.
- Можно подумать, у нас по-другому. Слава Богу, нам пока некого женить и замуж выдавать. Но, если бы я женил сына, я бы в приданое корову взял, а не женские тряпки.
- Думаю, у жениха скотина своя имеется. Камария за бедного свою куколку не отдаст. Видел бы ты эту девушку, такая писаная, такая писаная, глаз не оторвать. Скромная, ресниц не поднимет, рот лишний раз не раскроет.
Я, Андрей, без твоего разрешения не стала с ней договариваться, но намекнула, мы могли бы у них купить нетель, если только она обгуляется.
Андрей Афанасьевич почесал седую, лысеющую голову
- Агриппина, страшновато мне. Если всей семьей поднатужиться, коровенку можно купить. А если опять новый закон, да раскулачат за корову? И так соседи на нас косятся, лучше других живем.
- Что теперь, Афанасьич? Голодом детей морить? Раскулачат, дальше этого места не сошлют.
- Надо с ребятами посоветоваться, тяжеловато придется. Хлев строить надо теплый, зимы здесь суровые, сена припасти. Однако, если подумать, травы-то в округе хватает, только когда ее заготавливать?
В этот же вечер Афанасьич собрал всю семью у себя во дворе, под навесом. Агиппина отварила на всех первой молодой картошки, огурцов малосольных в два блюда положила, подсолнечного масла в несколько блюдечек налила, чтобы картошку макать, хлебушка всем по хорошему ломтю отрезала.
- Слава тебе, Господи! Не голодаем! Есть, чем ребятишек накормить. Садитесь все, садитесь. Маша, Вера, намните младшеньким картошки с маслицем, хлебушка маленько покрошите, все сытнее!
Маша села за стол, оставив малышку Свету на кровати, усадив Катюшку и Верину Наташку рядом с собой. Что-то опять раскудахталась Агриппина, снова чего-то придумает, не живется ей. Командует все, без нее не знают, что хлеба покрошить надо.
Вера села с края стола бочком. Совсем ей худо, ноги отекают, живот неподъемный. Спасибо Маше, за Натальей смотрит, как за своей.
Максим, тот дедушкин внук, Афанасьич не больно много внимания обращает на ребятишек, но Максимку любит. Так и говорит, мол, упорный парень, в нашу породу пошел, судя по всему, не должен был выжить, а выжил! Молодец!
Афанасьич с Агиппиной сидят во главе стола, с другого конца, Сергей с Володей. Усталые, особенно Владимир, жара возле доменной печи, и на улице жара, работа тяжелая.
Сели, едят молча, отец не любит, когда за столом разговаривают. Не праздник, чтобы баять о том, о сем, Дети поели и ушли играть с соседскими ребятишками. Афанасьич заговорил
- Ребята, мы тут с Агриппиной подумали, надо бы нам корову купить.
- Кого? Корову? – Маша рассмеялась. Самим нечего есть, чем корову думаете кормить?
Володя одернул жену.
- Маша! Ты завсегда не выслушаешь, начинаешь возмущаться. Не смей батю прерывать, помолчи! Отец, не подумавши не скажет.
Афанасий покосился на сноху, которую всегда недолюбливал, не то что Веру, прочистил горло.
- Значит, мы посоветовались, и решили, надо покупать корову – не корову, хотя бы нетель. Надо посмотреть, сколько у кого денег отложенных есть, сложиться всем и купить.
Но это еще не все, надо за лето хлев построить, камня здесь хватает, доски покупать придется. Сена припасти надо будет. Подумайте, осилим ли?
Сергей, нахмурив лоб, рассматривал свои руки, будто мог там что-то прочитать. У них с Верой совсем немного сбережений, он по сравнению с Володей и батей немного зарабатывает. Поэтому, лучше ему промолчать. А корову бы надо, это не только молоко, но и мясо на всю зиму.
Афанасий ждал ответа от сыновей.
- Серега, ты старший, говори, чего молчишь?
- Батя, я не могу ничего сказать, у нас с Верой денег отложено чуть-чуть, на одежку детям. Мы бы ради коровы и это отдали, да, Вера? – Вера согласно кивнула – но этого мало. Если бы были деньги, я за то, чтобы купить животину.
- Я, Сергунь, пока не спрашиваю, у кого сколько денег, мы договорились, хотим выжить, твое-мое, это не для нас. Сложимся. Выдюжим ли, ведь столько работы за лето нужно сделать. Говорю же, камня надо навозить, глины, стены выложить, доски достать. Осилим?
- Батя, у меня работа полегче, я спать не буду, а камня на хлев натаскаю. Тачка есть. Если строить хлев невысокий, да размером небольшой, то осилим. Володь! Сможем ведь?
- Сможем! Сено женщины и ребятишки заготовят, а мы строить будем. Зато, уже весной молоко свое будет, а в следующую зиму, даст Бог, и с мясом будем. Надо поднатужиться!
На том и порешили, сложили все деньги, а денег-то и не хватает. Голову сломали думать, что можно продать. Все, что можно, уже продано, проедено. Если бы не покупать нетель, к зиме стали бы одежкой обзаводиться.
Рухнула мечта. Когда еще подвернется другая возможность обзавестись коровой? Марина, сидевшая поодаль, слушая разговоры старших, подошла к столу, положила ладони на столешницу.
- Дедушка! Я достану деньги! Александра нам много задолжала, пусть платит. Дядя Сережа, ты не переживай, что у нас меньше денег, я принесу и будет поровну. Мы с Леной тоже ваши, да, мама Вера?
- Наши, мои, чьи же еще? Только едва ли Александра сможет дать деньги, у нее муж скуповат.
- Как это не даст? Оставила девок на полгода, сколько лет прошло, а все не забирает. Мы за ними ходи, их корми, она живет, как барыня, шляпки носит, да перчатки – Маша от возмущения красной краской покрылась – Маринка, верно говоришь, она нам задолжала.
У Веры озноб прошел по спине от того, как бедная девочка опустила голову и спрятала руки за спину
- Маша, у тебя совесть есть? За кем ты ходила? Девчонки большенькие уже были, когда Саша их оставила. Я ни одного разу не покаялась, что взяла их себе.
Марина и Леночка, они мои старшие дочери, так и знай. Они мне младшеньких помогают растить, они еще совсем малы были, уже белье стирали. А кто все лето в огороде полет и поливает, ты что ли? Кто воду таскает, кто полы моет? Они пашут, как работницы. Стыдно тебе, Маша!
Марина, иди ко мне, садись рядом. Ты хочешь пойти к маме и денег попросить?
- Да, мама Вера! Она обещала нам с Ленкой к зиме теплые пальто купить, мы можем еще и в старых походить. Наставишь нам рукава и пойдет. Никто в новое не наряжается. Зря ты не отпускаешь меня на работу, я уже взрослая, сама на пальто себе и тебе заработаю. Лена тоже большая, она вместо меня сможет по дому управляться.
- Обязательно отпущу. Ты же слышала, сено заготавливать надо. Грибы скоро пойдут, насолить, насушить надо. Марин, деньги есть не будешь. Люди, знаешь, за какие деньги покупают грибы, да ягоды? Ты дома за лето больше заработаешь, чем где-нибудь. А осенью, как картошку выкопаем, пойдешь работать, работа, она никуда не денется.
Батя, что скажешь, просить деньги у Александры, или нет?
- Придется! Маша, ты неладно сказала при девчонке-то. Зачем ее обижать, они никому не в обузу, наоборот, помощницы в дому.
За деньгами к Александре ты пойдешь, а не Марина. Ты у нас бойкая, языкастая, сможешь объяснить своей сестре за что и почему она должна дать денег. Для нас это большие деньги, для нее плевое дело. Пусть даст!
Не очень хотелось Маше идти к сестре кланяться, но со свекром не поспоришь. Пошла, но не одна, Володю позвала.
- Вов, днем Сашку дома не застанешь, вечером я боюсь одна ходить, пошли, провожай меня!
- Может Маринку возьмешь с собой, я после смены, устаю, как собака.
- Нет, Батя сказал, чтобы шла я, а не Марина. Пойдем, вдруг она на самом деле даст деньги, еще ограбят меня по дороге.
Пришли по адресу, который Александра дала Маше на всякий случай. Дала, но не приглашала к себе. Оно и понятно, кто она, живущая в каменном доме, и кто Машка из поселка. Володя остался ждать у подъезда, Маша поднялась на второй этаж, позвонила, после постучала.
Александра открыла дверь и удивленно вытаращила глаза
- Это ты? Зачем пришла?
- За тем! – Маша, бесцеремонно оттолкнув растерянную сестру, проникла в квартиру. – Ничего себе вы живете сестрица! Это как на такой ковер ступать?
- Не надо на него ступать, зачем пришла?
- Не буду ступать, разуюсь. Да, решила посмотреть, в какой такой тесноте ты живешь, что до сих пор не можешь забрать своих девок.
Маша скинула стоптанные ботинки и зашагала по коридору
- Это что? Кухня? Ни х…на себе! Мы в такой комнате две семьи живем, еще и с детьми.
Тут что? Чулан? Тоже большой, хороший чулан. Это, вижу ваша супружеская спальня. Кровать-то мягкая, да? Не на досках спите, нет?
Эту комнату ты приготовила для дочерей, а че, только один диван? Они уже взрослые, каждой отдельная кровать нужна. Ну, сюда еще четыре кровати войдет, не то что две.
Александра! Ты совсем совесть и стыд потеряла? Когда своих дочерей заберешь? Небось квартиру и на них получила, я прикидываю, по квадратным метрам так выходит.
- Маша, понимаешь, Борис Георгиевич считает, что девочкам лучше жить в вашей семье, есть кому за ними присмотреть. Мы оба целый день на работе, оставлять на них квартиру страшновато, вдруг пожар или еще что?
Борис Георгиевич говорит, что мы достаточно денег за них отдаем, ваша семья еще и в плюсе остается
- В чем наша семья остается? В каком-таком плюсе?
- В прибыли, значит, мы же живые деньги даем.
- Живые деньги? А ты видела, в какую миску им Верка еды накладывает? Как своему мужу-работяге. Потому что они растут. Ты, наверно, думаешь, едят все время, как в три года? А ты посчитала, сколько на них мыла израсходовано, сколько сил угрохано, чтобы стирать на них, штопать, обувь отремонтировать?
- Маша, Вера сама ничего не говорит, сказала бы тогда, что мало продуктов приношу, мало денег даю на девчонок.
- Скажет она! Не знаешь, что ли, Вера, попова дочь, приучена все сносить покорно. Сколько дали, столько ладно, не дали, как попросить?
- Я тебя поняла, Маша, ты пришла меня шантажировать, тебе денег надо.
- Че я пришла делать? Нужна ты мне больно! Лично мне не ты, не твои девки не нужны. У меня своя семья, муж, дети, я об них должна заботиться.
Свекор меня послал. Так и сказал, мол, пусть Александра забирает девчонок или денег даст. Нам надо корову покупать, Александра нам задолжала за все эти годы.
- Денег на корову? У меня столько нету, а Борис Георгиевич не даст.
- Сколько есть, столько давай! Или приведу твоих девок и покажу, как их мамка с новым мужем живет, в каком атласном халате в мягких тапках по коврам вышагивает. Душа не болит, нет? Твои дочери в заплатанных платьишках дома ходят.
- Маша, ты не была на моем месте. Может я ночи не сплю, по своим дочерям тоскую. Думаю, сыты ли они, не обижают ли их? Я бы забрала, но Борис Георгиевич не любит детей. Так и сказал, мол, или они, или я.
Кому будет лучше, если еще и я переберусь жить к вам? Пусть уж живут у Веры. Она их любит, девчонки тоже ее любят. Маринка, вон, мамой-Верой называет.
Маша, ты, это, тебе пора! Скоро мой Георгиевич придет. Ему не понравится, если тебя застанет. Деньги отдам все, что есть. Через месяц еще маленько принесу. Только ты девчонкам не говори, что мы с Борисом двухкомнатную квартиру получили. И Вере не говори!
- Давай деньги, благодарить не стану, это ты долг свой отдаешь, от дочерей откупаешься.
Взяв у сестры деньги, завернутые в носовой платок, Маша засунула их поглубже за пазуху, надела ботинки, и вышла, не прощаясь.
Володя устал ждать жену, долго она чего-то. Наверно, уговаривает Александру. Пойти, сказать, чтобы не унижалась?
Маша выскочила из подъезда, злая, прямо взбешенная, раскрасневшаяся
- Тьфу, бесстыжая! Откупилась ведь от родных детей!
- Дала что ли денег? Сколько?
- Дала, не считала, не знаю. Все отдала, сколько есть, только чтобы я не рассказала Вере и девчонкам, что живут они со своим Георгиевичем в большой двухкомнатной квартире.
- Вот это, да! Сколько я помню, Александра всегда говорила, что в одной комнате им тесно будет. Я думал, и правда, девчонки взрослые, как они будут спать в одной комнате с чужим мужчиной?
- Правильно думал, муж родной матери им чужой, муж Веры, которая им никто, этот свой.
- Так ведь они при Сергее с детства, все равно, что родные. Сережка не разделяет их от своих детей.
- Не разделяет, ему как свои не нужны, так и чужие, Верке все достается.
- Маша, какая ты все-таки женщина! Все у тебя плохие. Зачем ты так про Сергуню, любит, как умеет.
- Сергуня твой никак не умеет, дети для него, отходы от его удовольствия. Несчастная Вера! Вот ее мне жаль, погубила она себя, выйдя за Серегу.
Продолжение Глава 36