Лидия не слышала, как во двор въехал ее супруг, как распряг. Выноси все со двора, уводи скотину, ничего не почувствует!
Сердитый вошел в дом Ефимыч, вошел и застыл у порога
- Галинка! Ты что ли? Неужто ты живая? А мы уж с Лидкой думали, пропала, коли не даешь о себе знать.
Не спится Николаю Ефимовичу, нехорошо ему в чужом дому, не привык он к этому. Васильич храпит во сне лошадиным храпом, супруга его, тетка Авдотья стонет, переворачиваясь с боку на бок. Только притерпелся было, задремал, пошла старушка в сени справлять малую нужду, загремела ведром, зажурчала. Какой уж тут сон!
Надо посмотреть, что за жилье предлагает Алексей Фомич, и обустраиваться потихоньку. Снедь Николай с собой привез, и яйца, и хлеба каравай, и мяса, и картошки немного, но надо ждать, когда тетка Авдотья сварит. Не полезешь же готовить на чужой печи в чужой кастрюле.
Едва дождавшись утра, и выпив стакан горячего чаю, Ефимыч направился на ферму. Ох, и неуютная же деревня! Днем вроде еще ничего, а под луной, да, когда ветер качает ветви деревьев, возвышающихся чудищами над приземистыми избами, кажется, попал в заколдованную пустошь.
Идет Ефимыч, скрипит снег под ногами, ветер в лицо бьет, слезу из глаз выбивает. Кое-как, пряча лицо в воротник, Николай Ефимыч поднялся на невысокий пригорок, на котором стоит ферма и конюшня. Хотя, смешно это нелепое строение конюшней называть. Вошел сначала на ферму.
У-у-у, ветер дует по середине помещения, как в ущелье меж холмами. Коровы, бедные, стоят, перебирая ногами по холодному навозу. Доярки как раз закончили дойку и собираются топать домой. Они увидели Ефимыча, лишь когда он прошел по всей ферме и вошел в помещение, где топится печка.
- Доброе утро, женщины! Замерзли, греетесь?
- А ты как думал, попробовал бы, подоил, когда ветер по ногам бьет - Варвара встала прямо напротив председателя, уперев руки в боки.
Да, есть тут на что посмотреть! Крепкие тугие груди выпирают из телогрейки, а бедра, просто ах! Они слеплены для того, чтобы любоваться на них настоящему мужику, понимающему толк в женщинах.
Брови у нее вразлет, глаза, при тусклом освещении, похожие на два больших загадочных омута, смотрят смело, чтобы не сказать, нагло, улыбка откровенно насмешливая, даже немного ехидная.
Ефимыч немного задержался с ответом. В голове его промелькнула мысль, эти глаза должны быть зеленые, а волосы ее, густые, рыжие и кудрявые.
Улыбка Вари стала шире и еще насмешливее, ага, разглядел! Ну, и я посмотрю, чего ты стоишь.
- Чего это, товарищ председатель тебе не спится? Проверить пришел, или на нас полюбоваться? Вот, любуйся, все мы тут, как на ладони.
- Вижу, Варвара! Одна краше другой. Нигде не встречал женщин привлекательнее. Но, девушки мои дорогие, женщины! Навоз кто убирать станет? Неужели несчастный Авдей должен каждый день сгонять вас на ферму?
Вы же хозяйки, уверен, у вас самих в хлевах чистота и порядок. У таких женщин, как вы, не может быть иначе. Давайте, уж и на ферме убираться, пусть не как дома, хотя бы чтоб коровы не топтались в дерьме. Пожалуйста, женщины, ну, на самом деле, жалко скотину.
Понимаю, холодно! Потерпите немного! Сегодня мужики ворота повесят, дыры заколотят досками, все теплее станет, ветер хоть не будет гулять. Завтра полезут на крышу, посмотрят, как можно дыры залатать.
- Кто полезет? Сказывали, вчера ты сам с Авдеем наверх лазил сарай ломать.
- Было дело, лазил, досок надо, вон сколько ремонту! Еще на конюшню не заходил, страшусь даже.
Бабы похихикали, пошептались меж собой, Варвара елейно-сладким голоском пропела
- Говорят, сарай лично тебе был выделен, разломал, куда свое добро станешь складывать, дорогой товарищ председатель? Или не собираешься к нам в деревню переезжать? Небось, послали из района в наказание, видимо шибко провинился. Отработаешь срок, сломаешь пару сараев и тю-тю?
- Может быть когда-то и тю-тю, но! Только после того, как построю для вас новый коровник. А сейчас, женщины, давайте, быстренько берем лопаты, скребки, чистим в коровнике. Да, перед Новым годом проверю, чьи коровы чище, тому самолично выдам премию. Слово даю!
Не очень-то поверили женщины словам председателя, верь им, скажут они, но все же, ворча и ругаясь, пошли чистить навоз.
Николай Ефимыч, оставив конюшню на потом, направился в контору. Проходя мимо Сельсовета, проверил, на месте ли замок, нет ли каких подозрительных следов возле сарая? Слава Богу, все нормально ничего не тронуто.
В конторе тихо, только невысокая старушка в каком-то зипуне и длинной юбке домывает полы. Оглянулась, вовсе не старушка, очень даже молоденькая девчушка, лет семнадцати
- Здравствуйте, дяденька председатель! Я немножечко не успела домыть, извиняйте уж. Васильич не заставлял мыть, только подметать велел, сильно грязный был пол, с осени не мытый, вот я и замешкалась.
- Ничего, домывай, не торопись. Скажи-ка мне, как тебя зовут, и почему ты полы моешь, а не в школе учишься?
- Ираида я, дочь Василисы Каратаевой. За мамку мою, больная она у меня, с палочкой еле-еле ходит. Я уж восемь классов позапрошлым летом закончила, а дальше у нас школы нету. В колхозе, в бригаде теперь.
- Тяжело тебе, наверно?
- Не, че тяжелого? С утра полы подмету, снег огребу, если выпал, дров принесу, печь затоплю. А закрыть, сам Васильич закрывает. Теперь, наверно, ты будешь.
Приду домой, чаю с мамкой попью, потом по дому похлопочу, так и день проходит. В колхозе зимой работы нету, только на ферму бабы ходят. Я бы тоже пошла, им зиму и лето трудодень пишут. Да, и так, молока от пуза напьются, когда и унесут ребятишкам чекушку. Ой! Я сама этого не видела, врать не буду, только слыхала.
- Выходит, воруют маленько доярки-то?
- Нет, я же говорю, не видела, мало ли, что люди болтают? Завидуют. Ты проходи, возле твоего стола мыто уже. Сейчас явятся начальники наши.
Явились, Авдей, он же зоотехник, ветеринар и зав фермой, агроном, молоденький конопатый парнишка с испуганными глазами, Захар Демидович, кладовщица, Марфа, да Иван-бригадир. Пришли, расселись, уставились на Николая Ефимовича, а он на них
- Здравствуйте, товарищи! Представитель Райисполкома, видимо не счел нужным нас знакомить, либо торопился очень. Про меня вы все знаете, вчера на собрании были. С Авдеем Ивановичем мы познакомились и с Марфой тоже. А вы, как я полагаю, агроном, Захар Демидович?
Паренек покраснел, как школьник, которого внезапно вызвали к доске, встал со стула, снял шапку
- Так точно, я агроном!
- Садись, чего соскочил? А ты, выходит, Иван-бригадир. Не вижу бухгалтера, где она?
Никто не решился ответить. Вообще-то у Глаши маленький ребенок. Она живет через дом от конторы, и приходит, когда Васильич позовет. Николай Ефимыч повторил вопрос
- Кто скажет, во сколько приходит бухгалтер, Глафира, кажется. Марфа Егоровна, может ты знаешь?
- Знаю, как не знать. Глаша у нас особенная, когда захочет, тогда и придет. У ее ребеночек грудной, этой осенью в капусте нечаянно нашла. Уж не знаю, кто из наших мужиков постарался, али татарин-катальщик, который у нее в бане валенки катал.
- Я не спрашиваю, есть ли у счетовода ребенок, мне нужно, чтобы она была на своем месте. Сходите за ней, приведите!
Марфа радостно выскочила из кабинета, во, достанется Глашке, прошли ее золотые времена. Это тебе не Васильич, жалеть не станет.
Николай Ефимыч помолчал, собираясь с мыслями.
- Так, я сейчас не готов говорить о дальнейших планах, могу только сказать, мы с вами сидим по самую шею в дерьме! Придется нам это дело разгребать. Авдей, ты предупредил мужчин, чтобы собирались у конторы с топорами?
- А че, я-то? Они с чего меня слушать станут? Вон, Иван пусть их уговаривает, он бригадир.
- Я тебя вчера попросил, заметь, не приказал, попросил, чтобы ты позвал тех, кто умеет держать топор в руках, чтобы наладить ворота на ферме. Тебе ведь надо ферму ремонтировать, не Ивану.
- С чего это мне? Она не моя, колхозная!
- А ты кто, не колхозник, не заведующий фермой, не зоотехник?
- Какой я зоотехник, у меня образование восемь классов. Сколь давно обещают прислать зоотехника, назначили временно, времени прошло полгода!
- Авдей Иванович, ты не хочешь работать зав фермой, я правильно тебя понимаю?
- Не желаю, пусть кто другой. Кормов не хватает, доярки не слушаются, на кой мне все это сдалось, я лучше пастушить пойду.
- Договорились! С сегодняшнего дня поступаешь в распоряжение бригадира Ивана.
- Ну, и заседайте тут, разгребайте, что хотите, и как хотите, я больше не зав фермой.
- Верно, иди за топором, ворота чинить будешь. Иван, ступай, собери человек пять, пойдем на ферму.
Так целый день. В кассе денег не оказалось, зато вся отчетность была в порядке. Колхознике, в количестве трех человек, которых смог уговорить бригадир, пришли к конторе. Кладовщица выдала гвозди чуть ли не со счета, приняв гвозди, полученные от разборки сарая.
Пришлось самому Ефимычу, агроному и бригадиру помогать плотникам. Притащили доски из сарая Сельсовета. Возились целый день, зато навесили заново ворота, залатали крышу. На ферме сразу стало теплее, ветра нет, в крышу тепло не уходит, которое коровы надышат.
Николай Ефимыч от всего сердца поблагодарил мужчин
- Спасибо, товарищи! Хорошо поработали, чувствуете, теплее стало? Вы настоящие мужики, если так пойдет, мы с вами поднимем колхоз, еще в передовые выйдем!
Довольные разошлись по домам мужики. Николай Ефимыч, уставший больше всех, еще не мог пойти отдыхать.
- Иван! Мне еще с доярками надо поговорить, вы с Захаром ступайте домой. Да, Иван, мне завтра нужны будет лошадь и сани. Кто у нас конюхом, предупреди, я с утра уеду по делам.
- Кого возьмете с собой? У нас с председателем обычно Авдей ездил, он управлялся с лошадью.
- Не надо никого, я сам справлюсь.
Доярки пришли вовремя, все, как одна.
- Девки, гляньте-ко, не обманул председатель, потеплело на ферме.
- А и вправду, не дует по ногам-то? Может и с премией не обманет?
- Сказал же, не обману! Заново, да снова, здорово, девоньки! - Ефимыч вышел из-за топящейся печи – не обману, будет премия! Все собрались? У меня к вам разговор.
Женщины молча смотрели на председателя, разговор с начальством обычно не сулит ничего хорошего. Ефимыч продолжил
- Авдей отказался быть зав фермой. Придется кому-то из вас этим заниматься. Давайте, подумаем вместе, кто сможет?
Женщина, что постарше остальных, усталая по жизни, глухо проговорила
- Тут думать нечего, у нас у всех четыре класса, да коридор, кто семь классов проучился, кто восемь. Только Варя десятилетку закончила. Она и так все отчеты за Авдея делала, да и вообще.
Женщины согласно закивали, мол, пусть так будет.
Николай Ефимович спросил прямо
- Варвара, ты согласна? Ты уверена, что справишься?
- Зав фермой справлюсь, на зоотехника могу заочно выучиться, ветеринаром не смогу, не получится.
- Договорились, значит так тому и быть. Да, дня два-три подоишь своих коров, я подумаю, кого перевести в доярки.
Так и не успев осмотреть свое будущее жилье, Николай Ефимович вернулся в свой временный приют. Тетка Авдотья встретила его ворчанием
- Где это видано, ушел до света, не поемши, не попимши, обедать не приходил. Ты, Ефимыч, эдак ноги протянешь, не успев колхоз поднять. Садись, ешь, я тебе супу сварила.
- Как мне, Авдотья Михайловна? Садитесь, все вместе ужинать будем!
- Да, нет! Мы уже с Васильичем картошки поели, нам старикам, мясное в будни есть непривычно.
- Ничего, будем считать, сегодня праздник, сегодня первый мой рабочий день, я кое-как справился. Не совсем и не со всеми поладил, но, старался, как мог. Ничего не знаю, Васильич, Михайловна, садитесь ужинать, а то я есть не стану, лягу спать голодным.
Куда старикам деваться, поели уж. Николай ел и нахваливал
- Ох, и вкусная у тебя похлебка, тетя Авдотья, моя хорошо готовит, но такую похлебку она ни разу не варила
- Это ты голодный, поэтому вкусно. Хвалили тебя женщины, говорят обходительный, работы не чурается.
- Деваться мне некуда, Михайловна! Кровь из носу, а авторитет заработать надо. Верно говорю, Васильич?
- Все верно, все так. Нигде чужаков не любят, испытывать станут, козни строить, пока не привыкнут.
- Так уже строят. Авдей отказался быть зав фермой, а я не стал уговаривать.
- Ничего, завтра передумает. Он такой, чуть что не по нему, так начинается.
- Поздно передумывать. Я уже назначил на его место Варвару.
- Она согласилась? Не может быть!
- Почему? Что тут такого? У нее десять классов, она хочет учиться на зоотехника.
- В ее-то годы? Ей, поди, лет двадцать пять, если не больше.
- Не пятьдесят же, учатся и в тридцать.
- Ну, это ее дело. Что еще новенького, говорят, ты, Ефимыч, плотник знатный.
- Приходится, Васильич! Тетя Авдотья, ты меня завтра на обед и ужин не жди. Я поеду в район, заночую у себя дома. Продукты бери, готовь, еще привезу, раз на лошади поеду.
С утра уехать не получилось. Пришел Авдей, требовать обратно свое место. Долго объяснялся, извинялся, но Николай Ефимыч стоял на своем
- Авдей, я предупреждал тебя дважды. Все, пока другой такой работы для тебя нет. Пойдешь к Ивану в бригаду.
- Да, чтобы я подчинялся Ваньке? Кто он такой?
- Кто бы ни был, ты не сможешь сидеть дома, в тунеядцы запишем.
Явился Иван, легкий на помине
- Ефимыч, ты наказал в лес ехать, хлысты с делянки привезти, никто не едет, холодно.
- Иван! Ты бригадир, не можешь заставить, езжай сам! Вон, Авдей с тобой поедет. Сказано привезти, значит, везите!
Домой Ефимыч добрался только к вечеру. До Нового года еще несколько дней, а у него веселье, песни поют. Распряг клячу, кинул побольше сена
- Хрумкай пока, попозже воды вынесу, овса маленько дам. Эх, ты, еле ведь довезла. Тебя бы на откорм недели на две. Ешь сено, ешь вволю!
Лидия не слышала, как во двор въехал ее супруг, как распряг. Выноси все со двора, уводи скотину, ничего не почувствует!
Сердитый вошел в дом Ефимыч, вошел и застыл у порога
- Галинка! Ты что ли? Неужто ты живая? А мы уж с Лидкой думали, пропала, коли не даешь о себе знать
- Живая, как видишь! Гляжу, и ты здоровенький, ишь, какой плотный, да гладкий стал. Председатель!
Продолжение Глава 30