Не представляю, как можно скучать. Кажется, это одна из самых адских пыток, на которую обречены только отъявленные грешники. Ведь в голове всегда столько мыслей, идей и фантазий. Чтобы начать скучать – надо их потерять. Надо потерять пищу для них: наблюдение за людьми и природой, знакомство с идеями других людей в живописи, кино, книгах. Книги тут занимают особое место, так как для передачи идеи используют самую неестественную конструкцию, артефакт в артефакте, речь в тексте. Поэтому они лучший источник, который вместе с передачей информации стимулирует развитие мышления, аналитического, синтетического, абстрактного, извращённого, какого угодно.
На прошедший Самайн мне в голову пришла мысль сделать то, что я ни разу не делал, рейтинг прочитанного за год, какая из книг оказалась занимательнее и полезнее. Я понимал, что придётся решать задачу из области, кто сильнее, слон или кит, но был уверен, что любопытство даст на это силы. Ведь когда-то смог ответить себе на вопрос, кто сильнее, носорог или гиппопотам. (Спойлер – бегемот)
Для установления хронологического периода использовал ирландский календарь. Раз уж они оказались такой книжной нацией, то флаг их культуре в руки. Посмотрел, что я прочитал с 1 ноября 2023 года по 31 октября 2024 года. Пошевелил извилинами. И-и-и раз, приз ушёл монографии профессора Женевского университета Николя Жизана «Квантовая случайность: Нелокальность, телепортация и другие квантовые чудеса». Издана в оригинале в 2012 году, переведена с французского языка и опубликована на русском моим любимым издательством «Альпина нон-фикшн» в 2016 году.
Однако у кита нет ног, а у слона – плавников. Оставаться абсолютно беспристрастным в таком выборе невозможно. Чтобы избежать позора, который случился в недавнем матче Бивол vs Бетербиев, решил отметить равнозначным призом ещё одну книгу. Она как нельзя кстати оказалась из пограничной области между биологией и антропологией. Чемпионский пояс получила монография профессора Гарвардского университета Ричарда Рэнгема «Парадокс добродетели. Странная история взаимоотношений нравственности и насилия в эволюции человека». Появилась на английском языке в 2019 году, русском языке появилась благодаря уважаемому издательству «АСТ: CORPUS» в 2022 году.
Отсутствие беллетристики среди победителей не говорит о том, что я её не читаю. Очень даже читаю. За обозначенный период осилил две эпопеи Салмана Рушди: «Клоун Шалимар» и букероносную сагу «Дети полуночи», хотя намеревался прочитать только его скандальные «Сатанинские стихи», которые так и остались нечитанными. С головой погружался в исторические детективы Йена Пирса «Перст указующий» и «Сон Сципиона». Даже позволил Стюарту Тёртону дефрагментировать мозг «Семью смертями Эвелины Хардкасл», хотя это, вероятно, было немного раньше рассматриваемого периода – не исключено, что вместо оптимизации файловой системы произошло форматирование.
* * *
Мой выбор работы про квантовую физику не должен казаться странным, даже принимая во внимание моё гуманитарное образование. До 6-7 класса среднеобразовательной школы среди педагогов я числился именно перспективным математиком, пока твёрдо не заявил, что меня больше привлекает история. Но страсть к математике и физике не потерял. Случилось, что в конце 2022 года Нобелевскую премию по физике впервые дали за исследования квантовой запутанности. По мне, так это самая увлекательная и перспективная в плане грандиозных открытий область научного знания, тесно соприкасающаяся с философией.
В советской школьной программе квантовая физика даже не упоминалась. Только продвинутые учителя могли о ней что-то рассказать. Полагаю, что в современной российской школе дела обстоят не лучше. Чего только стоит эффект наблюдателя, который подвергает сомнению марксистскую аксиому первичности материи перед разумом. Советский научный материализм даже не затрагивал проблему тотальной детерминированности и негласно признавал возможность функционирования демона Лапласа. Существование свободы воли и смысла человеческого бытия признавалось, но широко не обсуждалось из опасений скатиться в трансцендентное.
Справедливости ради надо сказать, что до 90-х годов прошлого века серьёзные мировые научные журналы тоже не принимали к публикации работы по квантовой нелокальности. Альберт Эйнштейн до конца жизни так и не принял Копенгагенскую интерпретацию квантовой механики, оставаясь верным классическому детерминизму.
Эксперименты с запутанными частицами начались ещё в 70-е годы. В XXI веке их точность не оставила никаких сомнений, что если между частицами происходит скрытое взаимодействие, то его скорость должна в 100 000 раз превышать скорость света в вакууме. За параллельные и не связанные друг с другом исследования Нобелевскую премию в 2022 году присудили сразу трём учёным: французу Алену Аспе, американцу Джону Клаузеру и австрийцу Антону Цайлингеру.
По сути, премия формально зафиксировала революцию в науке, переворачивающую наши представления об окружающем мире. Элементарная частица может находится в нескольких местах одновременно, и эта нелокальность не только противоречит всей доквантовой физике, но и открывает пути физического решения философских вопросов, например, апорий Зенона.
Более того, в экспериментах учёные получили истинный случайный результат, не детерминированный причинно-следственными связями. Причины явления не существовали в природе, а само оно не было необходимо, если только не предположить, что причинно-следственная связь не развивалась в обратном направлении, из будущего в прошлое, или что исследуемые частицы – это лишь проекция одной частицы в другом измерении. Реализацию квантовой запутанности Жизан представляет как чистый акт творения, доступный только ничем не детерминированной свободной воле (как мой выбор книги года). Говоря поэтическим языком гуманитариев, это тандава, танец Шивы, постоянно превращающий небытие в бытие и поддерживающий существование Вселенной.
Правда в мифологической системе действие Бога мгновенно распространяется в любую точку мироздания. Квантовая физика не разрушает теорию относительности Эйнштейна и по-прежнему ограничивает любое взаимодействие скоростью света. На текущий момент существуют несколько теорий, объясняющих квантовую запутанность. Они не менее увлекательны и невероятны. Их верификация дело отдалённого будущего. Пока достаточно и того, что нелокальность признана реальностью.
«В этой книге я сказал, что нелокальные корреляции, кажется, появляются извне нашего пространства и времени — в том смысле, что ни одна происходящая в нашем мире история не может объяснить, как природа производит такие корреляции. В сущности, верно, что ни одна обычая история, рассказывающая нам, как предметы и события могут влиять друг на друга, двигаться и распространяться непрерывно из точки в точку, не может объяснить нам появление нелокальных корреляций. Но разве это значит, что физики должны оставить попытки понять природу? Я всегда удивляюсь, что многие ученые не особенно обеспокоены этим вопросом. Им достаточно того, что они могут провести все необходимые расчеты. Может быть, эти физики скажут, что компьютеры понимают природу?»
После эпохальной Нобелевки «Квантовая случайность» не единственная книга о квантовой физике, которую я прочитал в надежде понять в общих чертах суть проблематики. Не менее информативна и захватывающа работа главного редактор журнала Scientific American Джорджа Массера «Нелокальность: феномен, меняющий представление о пространстве и времени, и его значение для черных дыр, Большого взрыва и теорий всего». Буквально месяц назад Альпина выпустила сборник за авторством главного научного сотрудника отделения теоретической физики Физического института им. П.Н. Лебедева РАН и телеведущего Алексея Семихватова «Сто лет недосказанности. Квантовая механика для всех в 25 эссе».
Я выделил книгу Николя Жизана из ряда достойных изданий на тему квантовых исследований потому, что в ней естественнонаучное знание вплотную подошло и сплелось со знанием гуманитарным, предложило свой инструментарий для решения проблем, которые «серьёзные учёные» просто отметали как абсурдные. Может ли Бог сделать бывшее не бывшим? Это вопрос из области теологии о всемогуществе Бога. Квантовая механика многограннее теологии. Разнообразие затрагиваемых ею гуманитарных тем позволило Николя Жизану сосредоточиться на свободе воли и избежать размышлений о жизни и смерти надоевшего всем кота Шрёдингера. Хотя без кота жизнь не та.
* * *
Монография Ричарда Рэнгема «Парадокс добродетели» тоже не единственное издание приматолога и антрополога в моём списке. Есть профессор университета Эмори Франс де Вааль с шестью книгами, вышедшими на русском языке. Всестороннее изучение жизни шимпанзе и бонобо вполне заслуживает первого приза. К великому прискорбию, нидерландский учёный умер в марте текущего года, поэтому заслуживает отдельного поста вне состязаний и чемпионатов. Поэтому красивая и убедительная теория механизма эволюции человека от животного мира к социуму разумных существ в изложении Рэнгема оказалась вне конкуренции.
Описание теории «Парадокса добродетели» стоит начать с самой патриотичной ноты, с исследований советского генетика и зоолога Дмитрия Беляева. Его работа легла в основу рассуждений Рэнгема. После смерти Сталина Беляев предпринял эксперимент по одомашниванию чернобурых лисиц. Учёный проводил селекцию особей по одному признаку – пониженная реактивная агрессия и за 50 поколений вывел вполне ручных зверей. При этом он заметил, что вместе с адаптивным признаком, который помогает пройти отбор (в данном случае пониженная реактивная агрессия) появляются другие, побочные признаки, которые отношения к адаптации не имеют. Среди них: белые пятна в окрасе, небольшие челюсти, мелкие зубы, висячие уши, уменьшение мозга. Также уменьшился половой диморфизм (разница в размерах между самцами и самками). Всё это суть проявления синдрома одомашнивания, который у человека в своё время подметил Дарвин, но не заострил на нём внимание.
Рэнгем подробно описывает физиологию появления такого рода признаков. Они связаны с уменьшением количества клеток нервного гребня (эмбриональной структуры) и снижением скорости их миграции при формировании и обновлении нервной системы. В свою очередь, «дефект» нервного гребня приводит к пониженной выработке адреналина. Рэнгем даёт широкий фон в описании истории исследований одомашнивания человека.
Так, нобелевский лауреат австрийский физиолог Конрад Лоренц, состоявший в Национал-социалистической рабочей партии Германии, считал, что одомашнивание ведёт к вырождению человека через потерю маскулинности. Рэнгем же показывает, что с феминизацией в процессе одомашнивания у самцов homo sapiens не всё так однозначно. Пониженная реактивная агрессивность и феминизация мужчин являются признаком не деградации, а, напротив, окультуривания.
Здесь учёный вступает на хрупкий лёд водораздела между приматологией и антропологией. Если мы отмечаем у человека такие же признаки одомашнивания, как у животных, то кто тогда одомашнил человека? Как эрудированный биолог Рэнгем приводит несколько видов животных, у которых признаки одомашнивания появились в дикой природе.
Ярким примером служат пресловутые бонобо. Генетики определяют, что их разделение с шимпанзе произошло около 1,7 млн. лет назад. Геологи фиксируют, что в этот период река Конго обмелела. Рэнгем считает, что тогда-то предки бонобо отделились от предков шимпанзе и перебрались на левый берег, где не было горилл. У них появилось больше растительной пищи, и самки не разбредались далеко в её поисках. Они научились создавать коалиции, защищая себя и потомство от самых агрессивных самцов, которые гораздо реже стали получать доступ к самке. То есть коалиция самок сформировала социальный механизм одомашнивания. Сейчас даже статус самца бонобо в группе определяется статусом его матери. Что касается шимпанзе, то их самки формируют гендерные группы только в неволе.
Пример с созданием женских групп в целом не подходит для реконструкции процесса одомашнивания человека. Его ценность в другом. Самцы человека сохраняют большую физиологическую маскулинность, а до одомашнивания она была ещё больше. Предки человека были больше похожи на современных шимпанзе, нежели на современных бонобо, и самки вряд ли бы решились противостоять агрессивному самцу без риска получить травму или быть убитой. К тому же в истории или археологии не зафиксированы женские коалиции, кроме мифических амазонок, которые как раз предпочитали отдаваться самым агрессивным самцам. Но в истории одомашнивания человека социальные группы всё-таки сыграли свою роль, и это были союзы самцов.
Рэнгем обратился к этнографическому материалу, относящемуся к существующим в наше время обществам охотников-собирателей. Они представляют наиболее примитивное и близкое к нашим предкам социальное устройство. Охотники-собиратели, как правило, придерживаются эгалитарного принципа построения группы. У них нет альфа-самцов, которые кошмарят своих соплеменников. Если такие появляются, то их убивают в результате заговора, как Цезаря – ради защиты республики.
У бушменской народности жуцъоанси даже дарить дорогие подарки считается крайней степенью высокомерия. Выскочку консолидировано ставят на место. Необходимо вести себя скромно. Человек должен преуменьшать свои достижения и рассказывать о них с насмешкой и юмором. Например, у северных народов инуитов коллективная песня-насмешка поётся в лицо нарушителю порядка. Если она на него не действует, и он продолжает вести себя неподобающе, то его убивают.
По сведениям современных антропологов, технически вынесение приговора и приведение его в исполнение осуществляют «тирании кузенов», состоящие из близких родственников мужского пола, которые следят за соблюдением групповых норм. Человеку для того, чтобы группа сделала так, как он предлагает, необходимо спокойно аргументировать свою позицию и заработать авторитет, а не использовать грубую силу.
Таким образом, в теории Рэнгема смертная казнь, осуществляемая группой самцов, стала механизмом одомашнивания человека. Это требует довольно серьёзных коммуникативных навыков, чтобы составить заговор или передать сплетни о недостойном поведении сородича. Как раз шимпанзе не один раз демонстрировали исследователям умение составлять заговоры и убивать вожаков.
Посредством социального отбора смертная казнь дала человеку не только пониженную склонность к реактивной агрессии и повышенную способность к кооперации, но и новую общественную мораль. Рэнгем приводит случай среди инуитов, когда мать в одиночку подменила «тиранию кузенов» и с помощью удавки казнила сына-дебошира. Общество восприняло этот поступок как соответствующий морали. Этика сформировала чувство стыда и раскаяние, которое позволяет нарушителю избежать как физической, так и социальной смерти. Но эта мораль не распространяется на чужаков, которых можно и даже нужно убивать, что примитивные племена делают часто с большим удовольствием, используя месть и войну.
Так в кратком изложении выглядит главная идея Ричарда Рэнгама. К вящей радости читателя, в объёмной монографии нашлось место для интересных сопутствующих тем. Как неолитическая революция поменяла «тиранию кузенов» на «тиранию королей» или как реактивная агрессия сменилась проактивной, когда реакция насилием реализуется не сразу, а через время, необходимое для обдумывания, совещания и подготовки (месть, война). Что процесс самоодомашнивания человека сопровождает не только феминизация самцов, но и педоморфизм всех особей. То есть человек – это застрявшая в детстве обезьяна, которая не захотела взрослеть. К признакам педоморфизма среди прочего Рэнгем относит физиологический (не культурный) гомосексуализм и, не боясь никаких гендерных активисток, предрекает, что человечество скоро от него избавится.
Часть книги посвящена археологическим и генетическим исследованиям одомашнивания человека, предположительно, начавшегося 300 тысяч лет назад. 12-15 тыс. поколений – вполне достаточно для самоодомашнивания. На данный момент самая ранняя черновая версия Homo sapiens обнаружена в 2017 году в Джебель-Ирхуде (Марокко).
В начале книги автор доказывает, что современный человек не просто менее агрессивен, чем его предки, но миролюбивее других видов животных на земле. В сравнении с бонобо частота физической агрессии среди людей более чем в сто раз ниже. Даже агрессивность травоядных на порядок превышает человеческую. Если бы человек вёл себя, как вилорогие антилопы во время гона, «то смертность в результате «битв характеров» среди американских мужчин составляла бы более сотни тысяч смертей в год – в то время как в реальности она составляет менее десяти тысяч смертей в год».
«Но давайте сделаем шаг назад, - завершает книгу Ричард Рэнгем, - и, отдавая дань уважения нашему трудному прошлому, поблагодарим наших жестоких предков за то, что они сделали из нас человека разумного. Ведь, по иронии судьбы, именно палачи подарили нам зачатки разума».
* * *
После написания обзора глубже начинаешь осознавать, с какими потрясающими и масштабными идеями знакомят читателей два учёных мужа из Швейцарии и Великобритании.
Николя Жизан раскрывает связь между Нобелевской премией по физике 2022 года и наличием у человека свободы воли. Что действительно «Бог играет в кости» и посредством этой игры актуализирует нашу Вселенную.
Ричард Рэнгем через парадокс убеждает, что человечество через насилие может двигаться к миру без насилия. Попутно подбрасывает десяток идей для интерпретации этнографических и исторических источников.
