Предыдущую главу 4 читайте здесь.
Баренцево море. Недалеко от дома.
Было самое начало лета. В разгар полярного дня солнце не опускалось за горизонт. Стоял полный штиль. На мостике в ограждении рубки стояли два самых счастливых на Земле человека – вахтенный офицер - минер и рулевой- сигнальщик. Они могли бесконечно долго смотреть на море, небо, чаек, вдыхать пьянящий морской воздух полной грудью, не ощущая над головой толщу воды. Остальные сто человек экипажа, находящиеся в прочном корпусе, выстроились в очередь, чтобы подняться на мостик на перекур. Им полагалось всего по пять минут счастья. Курили даже некурящие. Или просто делали вид, что курят. Подолгу прикуривали, не спеша затягивались, долго с непривычки кашляли. Атомоход мчался со скоростью курьерского поезда, вспарывая носовой надстройкой поверхность воды. Конструктивно у подводных лодок отсутствует форштевень, поэтому встречный поток разрезала рубка атомохода, красиво обрамляемая бурунами кильватерной струи и низко стелящимися клубами табачного дыма.
Конечно, супостат «засек» всплывшую «Золотую рыбку». Скоро западная пресса взорвется сенсациями, что на русской атомной подлодке в Атлантике произошла авария, она всплыла, на полном ходу следует в базу, а командир отказывается принимать помощь от моряков «доблестных» натовских ВМС. Тем только и оставалось, что фиксировать всплытие наших подводных лодок уже после выполнения боевых задач.
Впрочем, никто из подводников не думал об этом, ведь скоро дом, родные, да просто земная твердь под ногами. По мере приближения к берегу, надышавшись табаком и воздухом, подводники опять потянулись в центральный пост посмотреть в перископ. Штурман атомохода, старший лейтенант Василий Буйволкот, деловито делающий замеры пеленгов, отмечая их на карте, негромко чертыхался, когда после ярко освещенной штурманской рубки в полумраке он тыкался носом в чей-то затылок у перископа. Штурман был другом Дмитрия Трешникова еще с училища подводного плавания. Курсанты прозвали их «пабниками» - от английского «pub» - пивная, рюмочная, закусочная и русского «бабник» - ловелас и донжуан. О том, какая история приключилась с Василием в училище, речь пойдет немного позже.
Штурман перевел визир немного вправо. В окулярах появились входные створы родной базы. На пирсе стоял военный оркестр, в томительном ожидании замерли жены с маленькими детишками. Вызванная специально по случаю военная карета «Скорой помощи» стояла немного поодаль.
Вереница уазиков защитного цвета высадила на пирс представительный десант командования соединения подводных лодок.
Вдруг, как часто происходит на севере, вслед за набежавшей тучей задул сильный ветер. Потом мгновенно стемнело, видимость упала метров до десяти.
Оказавшийся в нужное время в нужном месте командир дивизии приказал обозначить периметр пирса аварийными фонарями, вывесив их на багры, снятые с пожарных щитов. Адмиральский приказ был выполнен в мгновение ока.
Лодка медленно приближалась, прямо-таки кралась к своему причалу. «Черномор» лично встал к перископу и вглядывался в непроглядную темень. Вдруг он отпрянул, затем снова прильнул к окулярам с возгласом удивления:
– Минер, смотри! Мне что мерещится?
Трешников посмотрел и не поверил глазам: на пирсе мелькали черные тени, похожие на множество привидений, держащих в руках длинные палки с огнями. Дима к месту вспомнил фразу из культового фильма: «Кругом мертвые с косами стоят… И тишина!».
«Черномор» буквально взорвался рыком по громкой связи: «Смерть с косой убрать!».
Сильный ветер на пирсе разнес фразу в клочья, и до слуха командования долетели обрывки: «Еть… Уй… Ять!».
Стоявший рядом с комдивом начальник политотдела восхищенно шепнул адмиралу:
– Молодец, «Черномор»! Просит женщин и детей отвести в укрытие, от греха подальше.
Адмирал стал оглядываться, чтобы уяснить обстановку. Тут нос лодки поравнялся с пирсом, и ветер утих также неожиданно, как и задул. Выглянуло солнце. Оркестр заиграл марш, обрадованные семьи побежали вперед. «Золотая рыбка», окончив непростой поход, ошвартовалась.
Все как-то немного утихли. Лодка пришла, поход окончен, все скоро будут дома.
Опередив всех встречающих, к трапу пробилась военная карета «Скорой помощи», в которую из недр подлодки эвакуировали прооперированного моряка. Несмотря на то, что лишившийся аппендицита радиометрист перед подходом к базе без разрешения доктора начал самостоятельно прыгать по каюте, словно неоперившийся птенец, он сохранял медицинский статус лежачего больного. Поэтому эвакуация прооперированного, заботливо укутанного одеялами, по-штормовому крепко закрепленного на носилках, под руководством флагманского медика соединения, осуществлялась через огромный торпедопогрузочный люк 1-го отсека. Радиометрист в блаженстве покоился на брезенте, когда над ним склонилась стрела крана и вознесла на недоступные водоплавающему высоты. Там, в прозрачном воздухе, рядом с чайками, у него родилась мысль о том, что в следующей жизни его место будет среди них. Возвращенный к действительности в УАЗике-«буханке» больной отвернулся к стенке машины и затих. По дороге в госпиталь перед его глазами покачивалась нацарапанная гвоздем надпись: «Слава тем, кто из подплава!».
На пирсе «Черномор», точнее, капитан 1-го ранга Дворяненко, построил экипаж и доложил комдиву об успешном выполнении боевых задач. Адмирал поздравил подводников с благополучным возвращением, поблагодарил за службу. Затем приказал старшим лейтенантам Буйволкоту и Трешникову выйти из строя, и зычным командным голосом зачитал приказ о присвоении офицерам первых военно-морских званий «капитан-лейтенант». Следует заметить, что в армии и на флоте первые офицерские звания одинаковы – лейтенант и старший лейтенант. Следующие по старшинству звания различаются: в армии – капитан, на флоте – капитан-лейтенант.
Каплейские погоны офицерам вручили тут же. Их плечи мгновенно одеревенели под тяжестью дружеских похлопываний. Наконец, раздалась долгожданная команда: «Вольно! Разойдись!».
Каплей Дима Трешников повертел головой и увидел вокруг себя радостную суматоху: смех, слёзы, объятия и всеобщее братание.
Только ему было как-то одиноко…
Ошалевший от эмоций каплей Вася Буйволкот с ребенком на руках обнимал свою красавицу Любашу. Для удобства он привстал на цыпочки, но всё равно доставал супруге только до плеча. Увидев Трешникова, Любаша аккуратно поставила мужа на землю и так же аккуратно отодвинула в сторону. Затем обезвредила его: временно лишила возможности разговаривать, запихнув пирожок в рот. Она была сторонницей теории, что мужик – тот же ребенок, будет спокойно сидеть дома, если накормят вкусным и обласкают с головы до пят. Практическую часть теории она сразу стала воплощать в жизнь. Вася жмурился от удовольствия, предвкушая встречу дома.
Любаша тем временем уже тараторила:
– Димка, привет! Командир сейчас сказал, что банкет по случаю возвращения из автономки и твоего с Васенькой представления на звание организуете вы вдвоём. Так что давай к нам. У меня почти всё готово.
Дима начал было возражать:
– Лучше у нас: и квартира больше, и детворы нет.
Он рассеянно повертел головой и спросил:
– Люба, а где моя Надюшка? Вечно она опаздывает…
– Слушай, тут такое дело, – замялась Люба и сунула Трешникову в руку письмо в неподписанном конверте.
– Что-то стряслось? Что-то с родителями, да? – недоумевал офицер, вскрывая конверт.
Сердце рванулось из груди.
«Дима, милый, здравствуй! За три года, прожитых вместе, у тебя уже третья автономка. Я так больше жить не могу…».
Строчка из песни «Надежда, мой компас земной», вертевшаяся в голове Димы, оборвалась. Он почему-то вспомнил, зачем он спорил со штурманом, что в слове компас – ударение на первом слоге, как поётся в песне, а не на последнем, как принято на флоте.
Читать письмо дальше не было смысла! Ни к чему! Понятно, в Питере ей лучше. Здесь – медвежий угол, а там – цивилизация. Подруги. Работа. Карьера… Господи, что происходит?!
А может из-за той ситуации, что приключилась незадолго до ухода в автономку? Дело было так. Трешников в училище занимался морским многоборьем. В многоборье входит несколько спортивных дисциплин: плавание, гребля, легкая атлетика, гимнастика и т.д. По легкой атлетике его тренировал мастер спорта международного класса. Как-то тренер предложил Диме попробовать метнуть копье. Трешников с ходу показал результат 1 разряда. С тех пор помимо основных дисциплин для личной самооценки он занимался и этой. На выпуске тренер даже подарил ему копье. Служа на Северном флоте, Трешников поддерживал физическую форму: плавал в бассейне, бегал. В хорошую погоду летом толкал вместо ядра камни, метал копье. В то солнечное утро Дима вышел из подъезда немного размялся в движении и хотел уже начинать забег.
– Молодой человек, угостите даму спичкой, – из открытого окна второго этажа к нему обращалась симпатичная блондинка. На ней был воздушный пеньюар, под которым явно не было ничего! Трешников тогда подумал, что глупо говорить, что не куришь. Пришлось в тот день тренировку пропустить. Дима начал интенсивно тренироваться в любую погоду. Дома говорил, что скоро спартакиада флотилии и нельзя ударить лицом в грязь. Он вставал ни свет ни заря. При выходе из парадной ставил копье за дверь, перебегал через два подъезда и начинал истязать себя физическими упражнениями до такой степени, что возвращался весь в поту, еле волоча ноги. Однажды утром убираясь в подъезде, дворничиха обнаружила за дверью копье. Она знала, чье это и поэтому отнесла в квартиру Диме и вручила супруге. Через некоторое время Трешников вернулся домой донельзя измотанный.
– А где копье? - поинтересовалась Надя.
– Понимаешь, дорогая, я на пике физической формы. Поэтому сегодня я метнул так далеко, что даже не смог найти.
– А это что? - спросила супруга, доставая копье из шкафа.
– Ну, я же потом пробежку делал. Бегу, а навстречу мне флагманский физкультурник. Дай, говорит, копье пометать. А я ему – мол, потерял и показал, в какую сторону метнул. Молодец, нашел!
– А принесла дворничиха, – супруга попыталась дойти до истины.
– Ну, правильно все. Я ему сказал, если найдешь, метай, сколько хочешь, а потом за дверь в подъезде поставь. Какой ответственный человек наш флагман!
С тех пор Трешникова иногда называли «Дискоболом», иногда «Копьеметателем», а предложение завести интрижку выглядело, как «пойдем копье метать».
Дима опять открыл письмо и прочитал внимательно. О ситуации – ни слова.
Из оцепенения Трешникова вывел голос проходившего мимо старпома:
– Минер! Дуй в штаб дивизии. Зайди к своему флагманскому: видеть тебя хочет. Давно ищет, ругается на чем свет стоит…
– Не минер, а товарищ капитан-лейтенант, - неожиданно для себя огрызнулся Трешников, но взял под козырёк и зашагал, куда был направлен.
Старпом застыл от изумления и неожиданности, а когда смог набрать воздух и открыть рот, вокруг находилось много детских ушей, а «обнаглевший минер» отошел довольно далеко.
Все главы романа читайте здесь.
======================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк и написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
Подписывайтесь на канал. С нами весело и интересно!
======================================================