Феодосия этим разговорам особо не верила. Мало ли что придумать могут, когда свою точку зрения отстоять требуется! Потому-то и считала сию историю откровенной выдумкой, но вслух не говорила. Коли кому-то удобно подобное, пусть так считает. А она все по-своему делать станет, тем паче, что муж ей не запрещает молится по-старому.
Или вот еще — предлагают изменять написание имени «Исус». Теперь оно звучат должно, как «Иисус». Спрашивается, в чем здесь грех? Да разве только этим дело не закончилось!
Согласно реформе, во время крестных ходов вокруг церкви следует ходить против солнца, привычный восьмиконечный крест поменять на четырех или шестиконечный… Да и молиться теперь следует иначе. Вместо земных поклонов отвешивать поясные и бить их перед иконами, теперь написанными на византийский лад.
Даже четки и те должны быть иными. Привычные лестовки со сто девятью ступенями, что означает лестницу от земли до неба, следует поменять на четки с тридцатью тремя бусинами по числу жизни Христа…
Особенно ее возмущало, что эти нехристи, как их деверь Борис Иванович однажды в сердцах назвал, приветствовали употребление алкоголя, не запрещали блуд и курево. Ну чисто бесы дым изрыгают, ругалась про себя Феодосия…
Последнее нововедение более всего возмущало. Столько лет жили тихо-мирно, а тут на тебе — все менять требуется! Самое интересное, что сам государь за святость брака постоянно выступал и крепче кваса за столом ничего не пил. А поданным теперь, получается, все позволялось? Как тут руками не всплеснуть?
Во главе всей это вакханалии стоял старый знакомец, патриарх Никон, который, как о нем судачат окружающие, из грязи в князи вышел.
— Страшное дело, — вздыхал образованный деверь,— когда человек не владеющий грамотой, не читавший никаких книг, кроме псалтыря, дорывается до власти. Все это никак не может до добра довести.
Феодосии с ним молча соглашаться приходилось. Вслух поддерживать не решалась, однако вопрос — как смог выходец из семьи мордовского крестьянина пройти путь от простого игумена до архимандрита московского Новоспасского монастыря? — покоя не давал. Не иначе сам дьявол ему помогал!
Борис Иванович сказывал, царь часто ездил в эту обитель молиться за упокой своих предков и прежде всего, давшего имя всему роду, Роману Юрьевичу Захарьину и своей бабки, инокини Марфы. Именно там сильно сблизился с Никоном. Чем его так сильно пленил этот высокий, похожий на сухую жердь, амбициозный священник, никто не мог понять. Ведь по крупному счету он даже двух слов связно произнести не мог, только очами сверкал да гиеной огненной стращал!
Однако факт остается фактом. Государь приказал ему являться к себе во дворец на беседы каждую пятницу, что Никон с большой охотой делал. Феодосию, как впрочем и многих других бояр и боярынь и саму царицу в первую очередь, его присутствие во дворце сильно раздражало.
Первое время пыталась усмирить себя. Старалась найти в Никоне нечто хорошее, но едва ловила на своем лице его яростный взгляд, тут же вся внутри сжималась и непроизвольно креститься начинала. Ей почему-то всегда казалось, что именно так бесы в человечьем обличье выглядеть должны. Возможно, так оно и было, ибо порой казалось, что Никон может одновременно находится сразу в нескольких местах. При этом всегда смотрелся недовольным, постоянно поучал и стращал, буквально врываясь в чужую жизнь.
Бояре сокрушались — из огня да в полымя попали. Сетовали: знали бы, что за подарок на пороге стоит, ни за что бы против Бориса Иванович Морозова выступать не стали. Тот, по крайней мере, в чужие дела нос не совал и Страшным судом не угрожал. Опять же реально делами занимался и всем, кто за помощью обращался, помогал. Этот же, Господи прости, крестились бояре, только одно и делал, что адом пугал, разные гадости обо всех придумывал и никому ничего делать без его благословения не позволял.
Вот уж у кого гордыни имелось! На всех раздели и все равно ему останется! Феодосия откровенно недоумевала — да как же такое возможно! Богу служит, а сам столь сильно страстям подвержен?! Однажды не выдержала и в лоб спросила. И что же? Патриарх в ответ, словно аспид, прошипел:
— На мне греха, в отличии от тебя, бесстыжая, не имеется! А ты баба, от рождения своего грешна и прародительница твоя Ева тоже грешница. А вот мне, чтобы ты знала, с рождения судьба высокая предсказана!
И взахлеб принялся рассказывать, хотя она не просила, как его отец Мин сразу после рождения позвал в дом местного колдуна.
Публикация по теме: Феодосия-Федора, часть 36
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке