Своих детей у Дарьи с Николаем не случилось. Во всем виновата, конечно, она. Никому ничего не говорила об этом Даша. Только ленинградская Галка знала, что случилось тогда, после дурацкой ночи с модником, подцепившим юную Дашку на танцах. Ленинградская Галка и «помогла»: договорилась с врачом, чтобы вычистили Дашку под наркозом, чтобы не мучили лишний раз, чтобы не слышала она металлического скрежета пыточных инструментов и страшного плюханья в урну чего-то мягкого.
Работу свою товарищи в белых халатах проделали ювелирно – Дарье даже бюллетенить не надо было. Через день она уже скакала по кондитерскому цеху, горя не зная. И никто ей не сказал, дурехе, что «чистка» прошла так «хорошо» - живого места не осталось. Нет больше там места для рождения новых детей – Бог наказал Дарью за легкомыслие. А, может, шанс дал, чтобы у Сашеньки была мама. Пути Господни, как говорят, неисповедимы.
И у Сашеньки была мама. И папа был. И бабки, и тетка, и дядька. И братья – все, как в нормальной советской семье, полный набор. Как положено: бабушки разные: одна простецкая деревенская, другая – городская интеллигенция. У деревенской жилось хорошо, даже распрекрасно. Ради Сашки Ирина купила в колхозе за полцены белую, с рыжими отметинами телочку. На лбу телочки – белая звездочка, определившая ей имя. Копытца у Звездочки розовые, мордаха сопливая, тоже розовая. Глазищи круглые, умные, бархатные. Чудо, а не телочка. Маленького Сашку бабка Ирина к яслям подвела, Звездочка потянулась к светлой Сашкиной макушке – почуяла знакомый молочный запах. Потянулась, упираясь на некрепкие ножки, и лизнула Сашку по той макушке, душистой, шелковистой, хорошее-е-е-нькой! Сашка на попу – шмяк. И захныкал. Но хныкал недолго, интерес к Звездочке пересилил. Бабушка Ирина его за шиворот рубашонки приподняла: смотри, какая коровка!
О! – сказал Саша.
- Коровка! – повторила Ирина.
- КО! – уточнил Саша.
Так и познакомились.
Звездочка выросла в большую, королевских размеров, корову. Все у нее большое: и бока, и вымя, и рога. Звездочка на лбу, маленькие звездочки в глазах. Она никогда не суетилась и не наскакивала на сметанные копны сена, чтобы в буйстве своем раскидать стожок на мелкие клочки. Не семенила среди подружек, нервно помыкивая, характер дурной не выказывала. Звездочка своими размерами и богатырской статью сразу определила высокий свой статус в стаде. Шла впереди на выпас и с выпаса, потеснив без особых скандалов старуху-большуху Зорьку.
Голос у нее был «ерихонский». Как гудок пароходный. Стоило один раз «подудеть», как Ирина выбегала со скоростью пули, чтобы загнать корову в стойло и скорее подоить. Звездочка и дома королевой была. Попробуй-ка, запоздай с пойлом, попробуй только подать ей немытое ведро! Зажмет молоко, и рогом мотнет, если вздумается бабке Васене не обмыть ей вымя теплой водой, не смазать сосцы мягоньким сливочным маслом, не поговорить-поворковать с ней о тяжкой жизни коровьей, жалеючи!
Васена старая, престарая, спина согнулась от времени и руки артрит искривил. Васене бы на печи лежать, да в потолок плевать. Но не хочет она лежать. Все ей смерть мерещится в лежачем положении. Потому и крутится Васена по хозяйству, надоедая домашним. Вот приспособилась Звездочку доить. Звездочка старости Васены сочувствует, но вольностей не позволяет: что не по корове, мигом даст понять. Потому и лоснятся бока Звездочки, потому и хвост у нее от навоза очищен и пушится, как коса у первоклассницы, и пахнет от коровки чисто, чуть ли не одеколоном магазинным.
- Она точно каких-то капиталистических кровей, - хвастается в магазине Ирина, - ведерница, матушка моя, красавица. Ее надо на ВДНХ показывать!
Новый председатель живет в поселке Бор, там теперь главный совхоз, к которому примыкает и деревня Дыми. Бывает в деревне наездами, наскоками. Издалека слышно, как рычит мотор председательского козлика. Он послушал хвастовство Ирины, посмотрел на корову… А потом предложил хозяйке хорошие деньги, чтобы выкупить скотину на племя.
- У нас такой бычара по кличке Черчилль выписан, не бык, а министр английский! Он на пару с твоей Звездой такое потомство даст – совхоз озолотится! – упрашивал Ирину новый председатель.
Но Ирина Звездочку не продала. Сошлись на малом: Ирина корову к быку на свиданку отпустит и телку от такого принца в совхоз продаст. Звезда наша Черчилля приворожила. Прямо для него была рождена. Тот стать Звезды оценил. К весне королева принесла первостатейную телочку Залину. И пошел род от Звездочки и Черчилля. Эти коровы отличались высокой производительностью и хорошим приростом веса. (Не одно поколение ребятни выросло на молоке местных буренок, пока не про…шаманили ферму деляги, черт знает, из какой клоаки вылезшие в девяностые годы. Где этих вырожденцев воспитали, кто бы сказал, а?)
На молоке Звездочки вырастал и Сашенька, любимый, единственный сынок Дарьи и Николая. Родители давно уже расписали жизненный график своего чада. Зимой и осенью – под крылышком родителей. А весной и летом – к бабушкам на постой. В мае Дарья отправляет ребенка в Ленинград – развиваться духовно и нравственно у бабушки Ксении. В июне и в июле - в деревне Сашка набирает мясо на кости, да румянец на щеки - под руководством Ирины. В августе Николай везет жену и сына в Крым. На море, солнце и фрукты. Вот такой насыщенный график – только успевай.
Сашенька живет в самую прекрасную пору, у Сашеньки есть все! В мае отдает Ксения матери воспитанного, всесторонне развитого мальчика с прекрасными манерами. Мальчик Александр сто раз был в зоопарке, тыщу раз – в Эрмитаже, Русском и Артиллерийском музеях. Мальчик проникся «Девятым валом» Айвазовского и «Последним днем Помпеи» Брюллова. С бабушкой Ксенией они гуляли в весеннем Летнем саду. Возлагали цветы на Пискаревском кладбище в день Победы, начавшемся праздноваться с размахом с 1965 года. С бабушкой Ксенией Сашенька учиться читать и прочел по слогам Сказку о Рыбаке и Рыбке целиком и даже с выражением!
И вот такого идеального джентльмена мама передает из рук в руки бабушке Ирине. К августу к Дарье возвращают упитанного, крепкого пацана. Из чопорного, сдержанного Александра мальчик превращается в лихого Саньку с крепкими мускулами смуглых рук и затвердевшими пятками сильных ног.
Санька с двоюродными братьями облазил все близлежащие лужи, реки и озера. Все яблони, огороды и садовые кусты. Пузо Саньки раз сто было набито под завязку ворованными огурцами, морковью, совхозным горохом и кислой заячьей капустой. На Санькиных коленках не успевают заживать ушибы и царапины, которые он небрежно, плюнув на лист, залепляет подорожником.
Санька умеет циркать слюной сквозь выпавший молочный зуб, знает весь матерный лексикон дяди Леши, местного пастуха - и не раз, и даже, не два получил за это крапивой по легковесному заду от бабки Ирины. Санька имеет серьезную дружбу с трактористом дядей Витей, который никогда не берет с собой ни одного из местных мальчишек, а его – берет. И даже дает порулить на тракторе, чего никогда и никому в жизни не позволял. Он часто гладит Саньку по белобрысым вихрам и грустно вздыхает о чем-то своем.
Об этой серьезной мужской дружбе бабушка Ирина просит не рассказывать маме. Иначе мама, узнав, что Санька умеет водить всамделишный трактор, «сойдет с ума» и больше не отпустит его в деревню. Потому Санька, как истинный «мужик», помалкивает в тряпочку и не тревожит материнское сердце.
В августе Санька попадает под отцовское влияние. Тот, влюбленный в жаркое крымское солнце, в синее море и в низко нависающие над землей крупные южные звезды, повсюду таскает с собой сына. Отец мечтал стать военным, но не стал, а потому очень тоскует по небу. С отцом разговаривать можно обо всем на свете. Он строгий и справедливый. Он прекрасно плавает и учит так же хорошо плавать сына. Сын теперь зовется четко и по-отцовски тепло – Саша. Просто – Саша. Иногда – Сашок.
Мама не любит загорать. Она прячется в тени. Сдружится с какой-нибудь толстой теткой и сидит с ней часами: ля-ля-ля… И отлично – Саша терпеть не может мамскую опеку. Только позорит его: Сашенька – куда? Сашенька – сюда!
Отец обожает и купаться, и загорать.
- Люблю, сынок, море. Наверное, потому что, промерз в свое время насквозь, до самого сердца, потому и хочется мне порой прогреть свои кости основательно.
Он никогда не сюсюкает с Сашей. И никогда не грустит. И не причитает, если Сашу обожгла медуза или Саша подбил большой палец о камешек. Саша плещется в море, ест жареную барабульку, собирает на берегу причудливые раковины, которые потом, в городе, во время длинной зимы, хорошо приложить к уху и послушать далекий таинственный шум морской волны.
Дарья наблюдает, как растет ее Сашенька, как мужает, наливается юношеской силой, как все дальше и дальше отдаляется от нее, становясь независимым и взрослым. Иногда Дарье больно и страшно – почему, ну почему так быстро растут дети? Почему нельзя задержаться хоть на мгновение в детстве, когда можно прижать ребенка к груди и поцеловать его? И он с удовольствием ответит на материнскую ласку, поцеловав тебя в ответ, оставив мокрый след от детского поцелуйчика?
Николай не любит, когда Дарья излишне нежничает с ребенком. Он считает, что с мальчиком нужно быть строже. Нужно разговаривать с ним, как с взрослым человеком, а не кудахтать над парнем, как курица. Дарье обидно. Глубоко в душе прячутся злые слова: не твой, так тебе и не жалко. Конечно, зря она так. Николай любит Сашеньку. И Сашенька любит его. Но… все-таки, грызет Дарью какой-то червячок сомнения и вины: а был бы он таким строгим и принципиальным, если бы Даша родила ему настоящего сына. От плоти и крови. А?
Автор: Анна Лебедева