- Ты цыганке не верь, мне верь, - сказал Федя.
- Страшно мне, - прошептала Аня.
С яблонь осыпался цвет, а Федька смотрел на неё с хитрым прищуром, от которого кружилась голова.
- Со мной тебе нечего бояться.
- Так за тебя ведь боюсь, Феденька.
- Она всё придумала. Они всегда так делают, чтобы побольше выманить. Ну хочешь, я сам тебе нагадаю? О чём ты мечтаешь?
- Ну а вдруг сбудется? Что я тогда делать буду?
Парень взял её лицо в ладони и заглянул в глаза.
- Посмотри на меня! Вчера только на медкомиссии был. Здоровье как у быка!
Аня и смотрела. Наглядеться не могла. Чёрные волосы вьются кудрями, падают на лоб, взгляд влюблённый. Такой ни с чем не спутаешь.
- Выйдешь за меня?
***
Анна Матвеевна снова проснулась в слезах. Этот сон со дня похорон мужа она видела почти каждую ночь. Как напоминание, что всё могло быть иначе, скажи она тогда этому красивому парню «нет». Ведь бегал за ней Никитка, учительский сын. Добрый мальчишка, красивый. Тоже замуж звал. Но сердцу не прикажешь.
- Всю правду ты тогда сказала, Аза. Всю правду сказала. Не верила я тебе, не слушала, - горестно выдохнула Анна и стала медленно подниматься с кровати.
Пол уже выстудился. Нужно было затопить печь, почистить двор от снега, наколоть дров, натаскать воды из колонки.
- Послушала бы, глядишь, по-другому бы жизнь сложилась.
Женщина опустила ступни в холодные тапочки и встала кряхтя. Ноги поднимались с трудом. Анна шаркала по полу, как древняя старуха.
- Дожила…
Тело, выбравшееся из-под пухового одеяла, быстро теряло тепло. Чайник на плиту женщина ставила уже озябшими руками. Пока нагревалась вода, она закинула в топку дров и берёзовой коры. Та была сыровата, никак не хотела разгораться. Пришлось взять топорик и настругать тонких палочек для растопки. Пламя быстро занялось на сухих стружках, перекинулось на берёзовую кору, а затем полыхнули и дрова.
Анна Матвеевна достала заварку, кинула щепотку в ситечко и залила кипятком в кружке. Чайник она больше не использовала. Не для кого было: сын уехал, женился и приезжал домой раз в год по праздникам.
Женщина накрыла кружку блюдцем, чтобы не остыло, накинула куртку, надела валенки, подхватила ведра, что стояли у порога. Вода, оставшаяся на донышке, успела подёрнуться ледком. Тонким, хрупким.
- Всё забываю щель законопатить, - посетовала на себя она и поспешила на колонку, переваливаясь с ноги на ногу по ледку, словно уточка.
Но не успела дойти, как из дома поодаль вывернула соседка с пустыми вёдрами. Заметив, что кто-то спешит за водой, она ускорила шаг.
Анна тоже прибавила. С разных сторон они шли навстречу друг другу наперегонки.
Вдруг тётка запрокинула голову и присвистнула, увидев что-то в небе.
Анна обернулась и ничего не увидев, поняла, что это всего лишь уловка. Но было поздно. Соседка добежала до колонки, поставила ведро и нажала на рычаг. Вода полилась.
- Что, Матвеевна? Как сынок? Не сбылось ещё цыганское пророчество?
- Типун тебе на язык Станиславовна! Типун тебе на язык!
- Ну остальное-то сбылось! – подковырнула та.
- А это не сбудется! – выпалила Анна.
Руки так и чесались, желая огреть соседку ведром по голове. Но больше всего она злилась не на дурную бабу, а на себя. За то, что по глупости разболтала лишнего. Но кто бы не разболтал? После похорон мужа не осталось рядом ни близких, ни родственников, некому было плакаться на свою судьбу. Сын работает, ему не до неё, да и не наездишься за триста километров. Подруги все остались в городе. Они, конечно, приезжали раз или два. Но и у них свои дела есть. Кто работает, кто внуков нянчит. Вот и выходило, что Анна со своим горем оказалась совсем одна. Тут-то соседушка и прицепилась, как клещ.
«Ведь знала, что она первая сплетница, злоязычница. Ну зачем, зачем проболталась? А если сыну растреплет? А ведь он спрашивал, нужна ли помощь, не приехать ли погостить на недельку. Но как теперь согласиться? Только он за порог выйдет, подкараулит его эта змея и всё выболтает».
- Когда твой Гаврюшка в гости к матери-то приедет? – спросила соседка, словно прочла её мысли.
Вёдра сплетницы уже были полны до краёв, но уходить она явно не собиралась. Хотела до конца насладиться чувством превосходства над слабой вдовой.
Анна зло брякнула ведро под струю воды.
- Сама к нему поеду, если будет надо.
- Так ведь некуда там селиться. Однокомнатная квартира, жена, двое деток. И так друг у друга на головах живут. Сама говорила.
И в который раз Анна пожалела, что не удержала язык за зубами. Горе застило ей глаза, не разглядела, кого пустила на порог.
Она подставила под струю воды второе ведро и надулась, решив просто не отвечать на выпады соседки. Но та и не думала униматься.
- Ты погляди, а? И где бы мне ту цыганку встретить? Всё ведь правда! И впрямь жизнь у тебя не сахар. Без мужика одной в частном доме жить на старости лет…
- Какая я тебе старая? Мы с тобой почти ровесницы! – не сдержалась Анна и прикусила себе язык.
Но местная сплетница только того и ждала.
- Так вон, ноги еле переставляешь. Мне Томка сказала, что в поликлинике тебя видела. Здоровье посыпалось. Видать скоро придёт время последнего пророчества. Жалко тебя, конечно. Сынок-то единственный. Одна одинёшенька останешься на белом свете.
Тут Анна уже не выдержала. Подхватила вёдра, хоть второе и было наполнено лишь на половину, и потопала прочь от наглой склочницы.
Суставы рук от тяжести разнылись. Хотелось бросить вёдра, отдышаться, размять кисти рук и уж потом браться снова. Но перед соседкой слабость свою показывать она не желала. Не хотела доставить ей такого удовольствия. Стиснула зубы и топала, будто от этого зависит её жизнь.
Еле-еле дотащила свою ношу до дома. Поставила на пол, выдохнула.
О том, чтобы идти чистить двор и речи уж не шло: сейчас лопатой помашет - завтра и телефон поднять не сможет.
Стоило подумать – раздался звонок.
Анна глянула на часы. В такую рань некому было соскучиться по разговорам, и сердце сжалось в недобром предчувствии. На негнущихся ногах она подошла к столу, схватила мобильный, нажала кнопку и поднесла его к уху.
- Алло, Анна Матвеевна! Вы стоите? – дрожащим голосом произнесла невестка. – Сядьте!
- Что с Гаврюшей?
- В больнице он. На операции. Я детей не могу оставить. Приезжайте!
- Настенька. Он живой? – спросила Анна, оседая на стул.
- Живой... Врачи ничего толком сказать не могут. Говорят, ждите результатов операции. Приезжайте. Я вам билет купила. Поезд через два часа. Как соберётесь, напишите мне. Я вам такси вызову.
В глазах у Анны потемнело.
- Хорошо, Настенька. Я быстро.
Она сбросила звонок.
- Накаркала! Накликала беду! – простонала женщина, схватившись за голову. – Ой, злой язык, чтоб тебе пусто было!
***
Между станциями не было связи. И каждый раз, когда на экране появлялись заветные палочки, Анна с содроганием в сердце набирала номер невестки.
- Ну что? Есть новости?
- Новостей нет, - отвечала та.
И материнское сердце падало в бездну.
«Глупая, глупая девчонка! Не стоило тебе бегать к цыганскому табору на судьбу гадать», - корила она себя шестнадцатилетнюю. Только отчитывать ту девочку было поздно. Теперь оставалось лишь ждать, когда колёса скорого поезда, стуча по рельсам, довезут её до родного города, из того, откуда она когда-то уехала с мужем, за которого цыганка не велела выходить замуж».
Другие рассказы можно прочесть здесь: