Деревья уже целый месяц с тихим шелестом роняли листья. Ни ветра, ни дождей, только с утренними заморозками все больше блекли краски. Наташино настроение настолько совпадало с печальной тональностью увядающей природы, что этот унисон породил всепрощающую грусть. "Нужно освободить его от данного ей слова..." Это решение, казалось, отняло последние силы и она опустилась на скамью в елях, где и нашел ее Николай.
- Наташа!
Она ничуть не удивилась его появлению, подняла голову и молча указала глазами на место рядом с собой.
- Что с тобою, Наташа? Почему ты меня избегаешь? - обеспокоенно спросил Николай.
- Потому что не могу больше сомневаться,- с облегчением выдохнула она.- Тебе необходимо сделать выбор и чем скорее тем лучше...
- Я его уже сделал.
- Так значит я не ошиблась? - упавшим голосом спросила Наташа.
- Я сделал его так определенно, что тебе-то уж не стоит волноваться,- старался успокоить ее Николай.
Но его слова только расстраивали девушку - они подтверждали ее подозрения - значит, он все-таки выбирал...
- Когда любишь, так трудно сомневаться,- снова услышал Николай и с едва сдерживаемым раздражением перебил Наташу.
- Опять сомневаться! Ты несколько раз повторила это слово без единого на то основания. А чем доказала свою любовь ты сама? Ну чем? - ласково, но настойчиво поворачивая девушку к себе, спросил он.- Будешь моею женою? А ну-ка не думая, согласна?
- Согласна, только теперь уже не без условий...
- Каких? - шутливо заинтересовался Николай.
Но Наташа оставалась серьезной
- Многих,- произнесла она,- во-первых, ты должен рассказывать о себе все...
- Могу, в этом вопросе я компетентен,- улыбнулся он,- а во-вторых?
- Во-вторых,- стараясь сбить его с шутливого тона, серьезно продолжала девушка,- тебе придется объяснять мне каждый свой шаг, каждый поступок, даже каждую свою мысль... Потом мне не понадобится много времени и на то, чтобы научиться угадывать твои мысли, и тогда тебе будет уж совсем плохо... Короче, полная отчетность абсолютно во всем. Вот и думай, согласен ли ты на подобный план или пожелаешь остаться свободным?
- Нет уж, прощай моя свобода! Прикажете приступить к исполнению своих обязанностей?
- Пожалуйста.
Николай обнял, поцеловал девушку и, не выпуская из своих объятий, спросил:
- Так когда же я буду подотчетен?
Они долго спорили о дне свадьбы. Наташа все оттягивала: с "золотой осени" до "белых мух"... Наконец Николай проявил настойчивость и они остановились на том, что свадьба будет после зимних экзаменов.
- Делать будем в общежитии, с друзьями, с песней: "У нас в общежитии свадьба". - запел он.
В парке было свежо, по-вечернему гулко. На открытой эстраде шел концерт художественной самодеятельности предприятий города, и грозное предупреждение, усиленное репродукторами, доносилось во все уголки.
Не бывать войне-пожару,
Не пылать земному шару -
Наша воля тверже, чем гранит...
Николай крепче сжал локоть Наташи. Шли не спеша, прислушиваясь к словам песни. Когда подошли к калитке, у которой уже не было контролеров, раздался тяжелый вздох, а через некоторое время донесся тоскливый напев:
Кого люблю, кого люблю,
Не дождутся...
- Тяжело ждать с войны,- призналась Наташа,- какие только мысли не придут тебе в голову...
Она умолкла, успокоенная тем, что они снова вместе, вместе навсегда, что она снова обрела любовь, которую так долго и безжалостно испытывала... Как же легко Николай успокаивал ее! Одним своим присутствием! Шагает рядом, взяв ее под локоть и сомнений как не бывало! Преисполненная счастья, она забежала к Оле.
Оля стояла на стуле и прилаживала вешалку.
- Сегодня Вершинин вздумал сделать лекцию о международном положении в красном уголке. Ну и понабежали со всех факультетов, понавешали у нас пальто, аж вешалка не выдержала,- говорила она.- Подай-ка молоток. У Раи под тумбочкой.
Наташа подала.
- Дай бог тебе хорошего жениха,- бросила Оля.
- А конкретней? - кокетливо спросила Наташа.
Оля повернулась и посмотрела ей в глаза.
- Ну Николая. Помирились, что ли?
- А мы не ссорились...
- Ах, да-а! Милые бранятся - только тешатся.
А мы тут беспокоимся о них.
- Кто это "мы"?
- Я, Рая, Валя...
- Валя?! - от неожиданности переспросила Наташа.
- Да, Валя... - подтвердила Оля.
Дома Наташу ждала записка. "Наташа, мне необходимо с тобой поговорить. Придешь, подожди меня. Валя."
Немногословная записка, написанная знакомым изящным почерком, взволновала Наташу. Зачем вновь снизошла до разговора с ней эта надменная самоуверенная девушка, сама подведшая черту под их знакомством. "Что она хочет мне сказать?" - встревожилась она. От стука в дверь Наташа вздрогнула и, обернувшись, встретилась с усталым взглядом Вали. Валя не прошла, а прислонилась к косяку и прямо с порога заговорила:
- Наташа, в прошлом году, не понимая ни себя, ни Николая, я призналась ему в любви. Он сказал, что любит тебя. Я не считаю себя обязанной отчитываться в этом перед кем бы то ни было, кроме тебя. Я, конечно, исполняю это, как неприятную необходимость, но я не хочу, чтобы между вами была недоговоренность, которой до меня, по всей вероятности, не было... А я не совсем уверена, что Николай сказал тебе об этом... Ты могла это как-то почувствовать и переживать... Не надо... Он любит тебя...
Пораженная Наташа молчала. Она уже было перестала восхищаться Валей, но своим поступком та снова убедила ее в том, что она выделяется среди них всех не только своей экзотической наружностью - она во всем неповторима... Дрожь ее махровых ресниц выдавала, каких усилий стоила ей эта откровенность...
После ее ухода Наташа растерянно заметалась. Вот когда она осознала всю мелочность своих переживаний. Да, она ее все время боялась! Да, боялась уже давно! С тех самых пор, как поразилась ее красотою, ее интеллектом, ее самобытностью... А, главное, теперь ей ясно, что она ее боялась не напрасно! Она все время и во всем чувствовала ее превосходство! Разве она сама способна на такой поступок?! На такое откровение?! На такую немыслимую высоту! В этом сравнении она не только не умна... Она сера... Бескрыла... Вот когда ей понадобился Николай. Николай, так и не раскрывшийся перед ней до конца... Не удивительно: с такою не раскроешься... В его недоговоренности ей и до этого чудилась дистанция обидной снисходительности. И сейчас она лишний раз убедилась, что Николай никогда и не считал ее другом по плечу... Ни там, в горниле ужасов войны, ни здесь, в своих интимных переживаниях... Так кто же она тогда для него? Так сказать, необходимая подруга жизни или, как ее там еще именуют, вторая половина, суженая, нареченная и прочее, которой он упорно сохраняет верность, чтобы не обидеть, бо она его ждала... Она поняла, что без Николая ей не избавиться от всех этих обидных мыслей, в одно мгновение разметавших ее мнимое благополучие. Она уже убедилась, что успокоительная ясность для нее наступает только около него.
- Наташка! Поздно так! Да ты ли это?! - обрадовался Николай.
- Как видишь,- холодно ответила она.
Это не ускользнуло от Николая.
- Да, в парке я забыл сказать, что достал для тебя Ушинского,- похвалился он, присматриваясь к ней.
- Не удивительно, ты многого не говоришь мне... - констатировала девушка, смотря куда-то вбок, и неожиданно спросила.- Ты с кем-нибудь, вернувшись, разговаривал?
Ничего не понимая, Николай улыбнулся.
- Отчитаться?
- Да нет. Но все же? - настаивала Наташа, даже не обратив внимания на его попытку взять шутливый тон.
- С мужчинами разговаривал, а с женским полом я вообще теперь разговариваю с опаской, а если и разговариваю, то докладываю об этом тебе...
- Перестань паясничать...- вдруг нервно прервала его Наташа.
Николай никак не мог поймать ее взгляд.
- Что-то у нас разговор не клеится. Ты чем-то взволнована. Тебя, может быть, пугает супружеская жизнь? А? - ласково спросил он, усаживая ее и все стараясь поймать ее ускользающий взгляд. Но она, так и не взглянув на него, поднялась, отошла к окну.
- Ты еще никому не сказал о дне нашей свадьбы? - спросила она, не оборачиваясь.
- Нет. А что? - насторожился Николай.
- Свадьба откладывается.
Николай подошел к Наташе, взял ее за плечи и повернул к себе.
Она стояла опустив глаза.
- Ты передумала?
- Я не говорю - не будет, она откладывается,- ответила Наташа, не поднимая глаз.
- До цветов яблонь, до первых ландышей, иль, может быть до пения традиционных соловьев?
Наташа, наконец, подняла глаза и прямо посмотрела на Николая.
- Нет. До защиты диплома Валей Черных...
Николай изменился в лице и этого было достаточно, чтобы Наташа поняла и его состояние и сразу же пришла ему на помощь.
- Пусть свадьба будет весной,- попросила она, приближаясь к нему.- Ведь это же возможно?
- Возможно, все возможно,- поспешно согласился Николай, прижимая ее.- Невозможно только не любить тебя, ведь ты такая необыкновенная...
- "Необыкновенная"? - отшатнулась от него Наташа. Это после всего, что только что произошло, что надломило ее, растоптало, бросило к нему... Прочтя вымученный смысл вопроса в глазах девушки, Николай замолчал. Она уличала и его, и себя, и тароватую на выдумки страданий жизнь в невозможности выйти из ее осложнений не задев кого-то... Смертельно раненая и сама когда-то, она остро ощущала страдания другой и все-таки безвольно шла к Николаю, потому что уже не в силах была справиться с собой. Ведь с тех пор как она уверовала в его любовь, с тех пор как он замолчал там, далеко, на фронте, как совсем неожиданно для нее прислал свое страшное письмо, как она оробела перед исключительностью, красотой и благородством Вали, с непостижимой прозорливостью почти с первого взгляда, угадав в ней соперницу, она не была спокойна за свою судьбу ни одной минуты. Какая же она "необыкновенная"? Она обыкновенное ничтожество. Но у нее уже нет силы быть иной. Время заглушенных страданий надломило ее. А жизнь чаще награждает малодушных. И она принимает этот незаслуженный дар. Но не настолько уж она жестока, чтобы краденое счастье превращать в фейерверк на страдание другой... И вообще, зачем из чувства делают смотрины, когда оно так интимно. Интимно и неодолимо. Неодолимо до жестокости... А нам нужны посредники, свидетели, бумажки...
- Никакой свадьбы,- сказала она.- Никакой!
Наташа неожиданно приняла это решение, оправдывая себя тем, что у нее кроме Николая никого, даже собственной воли не осталось на то, чтобы дать-таки ему время сделать выбор, быть может, более обдуманно... Но он опять одним своим присутствием, одной своею лаской, в которую невозможно было не поверить, успокоил ее, убедил, что любит только ее. Ее одну. Ну, а любовь оправдывает все... В порыве она даже не способна была осознать всей жестокости этой формулировки...
Однако утром, по традиции русских женщин, расплетая свою косу на две, Наташа уже не радовалась ни ее шелковистости, замеченной Николаем, ни ее толщине, ни длине. Счастье и сострадание теперь переплелись в ее сердце настолько тесно, что радость непременно порождала боль. Она уже не могла не думать о Вале. Не думать, не страдать и не переживать. И надо же было случиться, что первой в университете после брачной ночи она встретила именно ее, что именно перед ней залилась стыдливой краской за свою расплетенную на две косу... Перед ней не смогла поднять глаза, проходя виноватою, с содроганием ощутив обвал ее надежд... Она уже достигла конца вестибюля, а Валя все еще стояла на том же самом месте, где только что встретила ее... Стояла точно так же, как когда-то она, после прочтения злополучного письма... И точно в том же возрасте, в двадцать лет... Тогда она так долго находилась в состоянии безысходности, что думала, уже не сможет больше жить в этом опустошенном Николаем мире... Может поэтому ей так и понятно состояние Валиной души... "Трудно теперь будет ей наполнить ее прежним красочным содержанием, потому что ее любовь тоже и первая и единственная, во всяком случае пока... Сначала эта мысль несколько успокоила Наташу. Валя слишком ярка, чтобы остаться без внимания. Но настолько ли она непостоянна? Правда, она чересчур горда и самонадеянна, чтобы примириться с положением отвергнутой. Тогда что же ей остается делать? С досады возвратиться к Леониду, которого она не любит, или, по принципу, клин клином вышибают, ответить на внимание первого встречного? Это не в характере Вали..." Поневоле вынужденная анализировать девушку Наташа только еще больше убеждалась в цельности ее характера, в постоянстве ее убеждений и чувств... И по-женски предчувствовала такой необычайный расцвет этой и без того редкой, да еще разбуженной сильной любовью натуры, что понимала, что противостоять ей не сможет не только она, но и никакая другая женщина, что в силу своей исключительности Валя так и останется между нею и Николаем навсегда... Третьею лишнею, но останется... Валя из тех, чувство к которым приходит отнюдь не легко, значит легко и не уйдет... И сознание этого наполнило сердце Наташи тревогой...