К весне у Ольги уже был готов первый вариант. Этот первый набросок у нее попросил почитать заведующий промышленным отделом и по пути поскользнулся, выронил рукопись, выпачкав изрядное количество листов. В редакции сообщение об этом встретили гомерическим хохотом.
- Первый же добровольный читатель Беляевой сел в лужу...
Тогда насмешки Ольгу еще обижали. Они были своеобразным выражением неверия в нее, и она невольно демонстрировала напускную уверенность, скрывая свои все возрастающие сомнения. Она уже понимала, что бралась за сложный труд, в котором никому не предопределить успеха... Да и что значить успех в литературе - издание книги? Ольга еще не думала об этом. В ней еще все бродило... И это беспокойное брожение тянуло ее к профессионалам, чтобы сопоставлять свои силы, определять свой уровень, учиться...
Взяв экземпляр рукописи она пошла к Мореву. Его в кабинете не оказалось. В ожидании Ольга прохаживалась по коридору и, проходя мимо комнаты с надписью "творческая консультация", услышала.
- Мне кажется, все дело в том, что я подверг резкой критике рассказ вашего прямого начальства из отдела культуры ЦК партии Козлова, только потому вы мнения о рецензии нелестного...
"Еще один "Матросов","- усмехнулась Ольга, открывая дверь.
У стола стоял высокий узкоплечий парень, с удлиненным, несколько насмешливым лицом.
- Да, рецензия написана без знания людей... - заметил Юрзин.
- При чем тут люди,- усмехнулся незнакомец,- я кажется разбираю их произведения...
Он взял из рук Юрзина рецензию, сухо поклонился и вышел, закрыв за собой дверь так, что она сразу же открылась. Ольга видела, как он прошел мимо окна, независимый, убежденный...
Юрзин устало улыбнулся.
- Здравствуй, Ольга. Ох, сколько сюда ходит помешанных...
- Мне он таким не показался,- возразила она, высвобождая задержанную Сергеем руку.- По-моему, ты уже давно путаешь убежденность с помешанностью, осторожность с умом...
Дружелюбие исчезло с лица Сергея.
- Ты, кажется, принесла мне свой труд? - спросил он озабоченно морщась.
"И это уже судия! Как же, он уже издал книгу, и хотя резонанса никакого - счет открыт..."
- Нет, не тебе,- узко сощурилась она, понимая что утрачивает и остатки расположения Сергея.
- А то я так перегружен,- вынужден был закончить свою мысль Сергей.- Некоторые авторы ухитряются даже увозить меня в горы, и там на лоне природы я читаю их произведения...
- И за рюмкой водки решаешь их судьбы... - подсказала Ольга, по бессилию своей фразы тоскливо ощутив, что курса за плечами больше нет... Подобного высокомерия он бы Сергею не простил, тем более незаслуженного. Разгадал бы он и его приверженность издательству - области влияния Петрова, в "тон" которому Юрзин попал еще в студенческие годы. Но курс рассыпался по Казахстану, утратив внушительную силу коллектива и Ольга как-то особенно остро ощутила, что она теперь одна... Но есть же писательский коллектив, еще более умудренный и требовательный. Войти в него и опереться на него... Но как войти? И даже главное не это, с чем?! К ней уже приходили мысли глубокие, зачастую оригинальные, но они были нагими или в жалком словесном рубище и поэтому оставались невысказанными. Ольга билась в бессильных попытках передать их тем, кто моложе и неопытнее. Она страдала от этого желания, потому что исполнить его все еще не могла. Ей хотелось вооружить вступающую в жизнь молодежь самой верной на ее взгляд жизненной философией, влить в них уверенность, научить дерзать. Но как достичь мастерства, чтобы донести свои мысли до читателя?