Как здесь уже неоднократно упоминалось, я не смотрю сериалы. Но на этот я все-таки, не пожалел целый день
Маэстро бедный
Речь идёт о картине Авдотьи Смирновой «Вертинский». Как давний поклонник творчества Александра Николаевича, да и как пишущий о немом кино, я попросту не мог пройти мимо этого фильма. Поставил себе задачу обязательно его посмотреть ещё пару лет назад, и вот только сейчас дошли руки.
Что можно сказать? Фильм красивый и странный. Оставляющий вопрос: зачем было так фантазировать на тему жизни человека, о которой известно примерно все?
Инициатором создания сериала была собственной персоной легендарная дочь легендарного шансонье, Анастасия Александровна. И, увидев картину, она сказала что-то вроде: «Это не мой отец, но у вас получилось». С ней, пожалуй, можно согласиться, так как несмотря на всю отсебятину, привнесенную в экранный образ Вертинского, создатели сериала оставили главное — неистребимую эмпатичность печального Пьеро, готовность немедленно помочь ближнему, даже в ущерб самому себе.
Алексей Филимонов, который играет Вертинского и поет его песни, делает это в общем неплохо, даже отлично, хоть и не пытается копировать неповторимые богемно-аристократические нотки голоса шансонье. Думаю, в современном фильме это смотрелось бы слишком нарочито. Он только грассирует и этого достаточно, этому веришь. Словом, к исполнителю главной роли претензий нет никаких: он как раз убедителен, хоть, по словам Анастасии Вертинской и нее ее отец.
Осенняя слякоть бульварная
Спорным, а местами и не совсем логичным выглядят сценарий. Особенно, в начале, где молодой певец живёт в Москве, нюхает кокаин вместе с актером Мозжухиным и своим «воображаемым другом» Костей Агеевым. О «воображаемом друге» я потом ещё скажу отдельно. Здесь же важно отметить одно: в этот предвоенный московский период своей жизни сериальный Вертинский подрабатывает натурщиком как Кинчев, все заработанное сразу спускает на кокс, а главное, ровно ничего не пишет и не поет.
Первую песню «Кокаинетку» будущему печальному Пьеро дарит воображаемый друг Агеев. Есть версия, что на самом деле она принадлежит перу Владимира Агатова, который впоследствии написал всем известные «Шаланды полные кефали» и «Темную ночь», но это не точно.
Так вот, исполнив «Кокаинетку», экранный Вертинский мгновенно открывает в себе талант автора-исполнителя и начинает выдавать собственный материал. Да так активно, что через пару лет становится звездой.
Мы жили тогда на планете другой
Когда начинается Первая мировая, шансонье попадает в санитарный поезд не добровольцем, как это было на самом деле, а случайно: просто помог поднести раненого и сам не заметил, как попал.
Практически весь дореволюционный период его жизни ( на самом деле весьма активный и насыщенный событиями) в сериале выглядит странновато. Такое впечатление, что в первой серии г-жа Смирнова решила экранизировать не жизнь Вертинского, а «Роман с кокаином» Агеева. Кстати, «воображаемый друг» Вертинского в сериале носит ту же фамилию. Совпадение? Не думаю.
И да, стоит уж сказать, почему я называю этого Костю Агеева воображаемым другом. Просто в реальности такого поэта никогда не существовало. Его выдумали сценаристы, чтобы показать, как могла бы сложится жизнь Вертинского, останься он в советской России. С помощью этого персонажа Авдотья Смирнова создаёт весьма эффектные контрасты. Например, в сцене, где Вертинскому удается дозвониться из Голливуда с виллы Марлен Дитрих до друга Кости, который ютится в коммуналке с женой и детьми и боится из-за этого звонка навлечь на себя кару НКВД.
Я — любовник мамин
Тема влюбленностей Александра Николаевича показана в сериале ярко и гипертрофированно. Все женщины, в которых он был влюблен (часто без всякой взаимности), предстают на экране его любовницами. Та же Вера Холодная, с которой в реальности у Вертинского ничего не было, кувыркается с ним в койке только так. Кстати, Холодная ну, ни капельки не похожа на настоящую. Даже Елена Соловей в «Рабе любви» Михалкова и та похожа больше. Совсем непохожей выглядит и вторая жена маэстро — Лидия.
Если уж продолжать тему сходства и различия, похожими на самих себя выглядят в сериале сам Вертинский, Иван Мозжухин и, конечно же, Виктория Исакова в роли Марлен Дитрих.
С последней неутомимый шансонье тоже кувыркается на ее голливудской вилле, причем, практически на глазах у мужа. Правда, песня «Марлен» в сериале почему-то не звучит. Как и другая — «Пани Ирена», посвященная первой жене Вертинского. Ее для экономии экранного времени переселили из Польши в Париж.
Бродяги и артисты
Не обошлось в сериале и без современной «повесточки». История первого аккомпаниатора Вертинского — Полякова, тонко чувствующей натуры нетрадиционной ориентации, показана в картине прямо-таки с голливудским размахом: отечественное ЛГБТ-комъюнити, видать, порадовалось.
Никакой информации о реальном прототипе этого Полякова я, увы, не нашел. Не знаю, существовал ли он на самом деле и действительно ли был таким, как показано в картине. Но смотрится его экранная история весьма эпично, ничуть не хуже, чем какая-нибудь «Игра в имитацию», даже круче. Алана Тьюринга в «Игре…» только травят, Полякова же в «Вертинском» убивают нацисты, ворвавшись в подпольный немецкий гей-притон, где он находил утешение. Сцена, где Поляков убегает от гитлеровцев в женском платье и парике, а потом падает с высокой галереи во внутренний двор притона — одна из самых трагичных в сериале.
И, кстати, история Полякова во всей красе показана только для того, чтобы ещё раз продемонстрировать ангельский характер Вертинского. Вполне понятно, как к этой самой теме относились до того, как она стала мейнстримом. Особенно, в нацистской Германии. И вот, в сериале Вертинский — единственный, кто оказывается выше предрассудков. Он один относится к Полякову по-человечески и вполне искренне пытается его спасти. Но… не судьба.
Здесь шумят чужие города
Несмотря на всю отсебятину, сериал более чем не лишён художественных достоинств. Он получился очень ярким и зрелищным, полным экзотики и контрастов, собственно, как и сама жизнь Александра Николаевича. И не особенно обращаешь внимание, что парижские улицы напоминают Питер. Зато Константинополь, Харбин и Голливуд удались на славу.
И даже вполне можно примириться с воображаемым другом Агеевым: он свою функцию создания контраста выполняет четко.
Например, очень эффектно выглядит сцена, где Вертинский, «в дешёвом электрическом раю» харбинского кабаре поет «Желтого ангела». И одновременно показывают замученного Агеева в лагере: его вызывают к начальству. Он меняет лагерный ватник на фрак, выходит на сцену под транспарант: «на свободу с чистой совестью» и поет того же «Желтого ангела».
Алексей Филимонов, как я уже говорил, играет здорово. Более того, ему удалось одинаково хорошо сыграть Вертинского всех возрастов — от юного декадента в предреволюционной России до постаревшего усталого лауреата Сталинской премии. И все это с минимумом грима.
Мне так хочется глупенькой сказки
А что до отсебятины… В отечественном кино в силу разных причин к байопикам всегда было особое отношение. Вспомнить, например, «Укрощение огня» с Лавровым. Фильм хороший. Но можно ли сказать, что Андрей Ильич Башкирцев, о котором он рассказывает — это реальный Королёв? И да и нет. То же самое можно сказать и о «Рабе любви», которую я уже упоминал, и пр. Вот и сериал о Вертинском, в каком-то смысле продолжает эту традицию.
