Василиса бродила вдоль забора и пыталась заглянуть во двор, но у нее ничего не получалось — защита стояла плотная и тугая, не пробиться. Как она старух проворонила? Но баба Надя права — старое тело ей не нужно, а свое она никак не могла отыскать, хотя чуяла, что оно не сгинуло и не пропало, а где-то себе лежит. В голове всплыла сказка «О мертвой царевне и семи богатырях», может, действительно где-то в лесу висит ее гроб вместе с ней. Вася никак не могла настроиться, чтобы найти свое тело, после Нави в призрачной голове шумело, а злоба распирала ее на части и не позволяла логически думать.
Она услышала, как из дома вышла Люба, как ее позвала скотница, послышалось тихое рычание собаки, что сидела в доме. В этом звуке она уловила явную угрозу для себя, но гнев не дал ей отступиться, и она завела разговор с Любой. Но та как-то странно откликнулась, чем еще больше вывела из себя Василису. Она со злости исцарапала весь забор, грызанула пару раз чур и отправилась дальше гулять по деревне, выискивая дома со слабой старой защитой. Но на всех заборах и избах красовалась обновленная защита, да еще такая, о которой ничего Василиса не знала. Она попыталась ее содрать, но ничего не получалось, а только обжигало кончики пальцев, словно Васька была живой и имела настоящее тело.
Продолжила дальше бродить, заглядывая в чужие окна и завидуя человеческой жизни. Около одного из домов она затормозила, принюхиваясь к странному запаху. Тут пахло смертью, Навью, скотиной, страхом, маленькими детьми и зверем. На воротах и заборе красовалась совсем неведомая защита, нацарапанная совсем другой рукой или лапой (?). Василиса стала внимательно ее изучать, проводя пальцами по деревянным зазубринам. Вот интересно, она вроде тень, бесплотный дух, а некоторые физические возможности у нее имеются. С той стороны забора кто-то заговорил, заплакал, жаловался кому-то.
— И с кем она там балакает? Ей же никто не отвечает, — удивилась Василиса и попыталась разглядеть в дыре забора того, кто там разговаривает, но увидала только девичью тонкую фигурку. — Одна? Чокнутая, что ли? Какую-то коробку около уха держит и туда говорит. Может, сейчас такие приемники маленькие делать стали. А она, как тот баламошка, с ним трындит.
Василиса подождала, когда девица перестанет разговаривать, и тихонько поскреблась в калитку.
— Кто здесь? — встрепенулась девица.
— Неместная, — хмыкнула под нос Васька, — не знает, что в ночь после проводов шарохаться нельзя даже по двору, а уж откликаться-то на чужие голоса тем более чревато.
Она подошла еще ближе к калитке.
— Пусти меня, — тоненько и жалобно протянула Василиса, — я заблудилась, темно на улице, холодно. Мамка с папкой меня, наверно, уже ищут.
— В этой деревне все какие-то странные, — проворчала Юлька, — разве можно в такое время детей оставлять без присмотра. Сейчас, подожди.
Девица встала со своей заваленки и двинулась в сторону калитки. В сторону Василисы потянуло каким-то странным запахом.
— Курит, что ли? — пронеслось у нее в голове.
— Юлька, ты где? — послышался мужской зычный голос, — заблукала что ли?
— Да тут я, — капризно сказала девица, — там ребенок какой-то за воротами стоит, вот хотела впустить ее.
— А ну быстро отошла от ворот, — скомандовал мужчина.
— Там же ребенок, — плаксивым голосом сказала Юлька.
— Не ходят у нас в это время дети по улицам, вернее, не плавают. А то ты забыла, что за воротами у нас вода колыхается?
— А это тогда кто? — с испугом спросила девица.
— Нечисть! Брысь в избу, а то натворишь сейчас делов-то, бестолочь, - прикрикнул на нее мужчина.
— Да пошел ты. Завтра чтобы меня обратно в город отвез.
— Я, дорогуша, не могу хозяйство бросить, а ты дуй в избу, быстро, пока эта тебя «деточка» не схавала. У нас тут не кино, а все в заправду.
Юлька удалилась в дом, бормоча что-то матерное себе под нос. Матерная речь больно резанула по уху Василисе. А ведь прав мужик — она теперь нечисть, и мат вон как ей не нравится. Эх, такая тушка сорвалась. Пока она раздумывала и сожалела, через забор перемахнул огромный зверь. Он сбил ее с сухого места и принялся топить в неглубокой дорожной речке. Она почувствовала, что ее призрачную тушку разрывают его когти, как зубы отрывают куски призрачной плоти.
— Вот стоило столько лет бродить по Нави, выжить там, чтобы погибнуть под лапами обыкновенного перевертыша, — промелькнуло у нее в голове.
Она собрала все свои силы, знания и умения и сумела отшвырнуть его от себя и в одно мгновение исчезнуть из этого места.
— Еще раз увижу тебя рядом с моим домом и моими близкими — найду и закончу начатое, — услышала Васька его рычание.
Он завыл на скрывшуюся в облаках луну, пометил забор, и вернулся во двор.
Она сидела в полуразваленном доме, у которого осталось только три стены да полуразрушенная печь. При помощи заговоров, которым научилась в Нави, латала свое призрачное тело.
— Вот никогда бы не подумала, что перевертыши обладают такой силой и могут покромсать нечисть, как волки обычную овцу, — прохрипела Васька. — Эх, а счастье было так близко. Надо будет эту дуреху подкараулить днем. Только вот курит она какую-то гадость, запах не нравится. Эх, раньше вот бабы не курили, только те, кто войну прошел. Бабка вот курила, смолила «Беломорканал», а то и табак на огороде выращивала. Только он не вызревал в их климате, так та и забросила это дело и продолжила курить свои папиросы.
Василиса вспомнила свою бабушку, крепкий папиросный дух и тяжело вздохнула. Сначала она искала мальчишку в Нави, а потом, когда поняла, что ей оттуда не выбраться, пыталась перебраться через реку Смородину, чтобы повидаться с родными, а точнее с бабушкой. Вот только не ее пустил Соловей-разбойник, так оттаскал за косы, что потом несколько дней голова болела. Еле от него ушла. Хотя потом постепенно они и сдружились. Васька всё ему обещала найти лазейку, чтобы выйти в Явь, а он-то сказочки любил послушать. Всё же у нее получилось вместе с ним пробиться в этот мир. Да вот только оказалось, что ее тело куда-то исчезло. Зато Соловей-разбойник оторвался по полной. Василиса злорадно хихикнула.
— Так им и надо, подумала она. — Ишь, хорошо им жилось без Васьки.
Она-то знала, сколько учениц после нее было у бабы Нади. Слухи в Нави быстро распространялись. А последняя так вообще настоящей родственницей приходится старухе. Только вот необученная она, но кровь всё равно чувствуется. В Нави поговаривали, что когда Надежда была обычной бабой, то нарожала много детей, и все они у нее выжили, да разбрелись по белу свету. А у тех детей еще дети появились, а потом еще и еще. Много по миру ходило тех, в ком текла кровь бабы Нади. Вот только мало кто подходил ей для обучения, не было той силы и того стержня, что в старухе имелось.
Вот и в Кикиморе имелась капля крови от бабки, да только слабовата она была по сравнению с бабой Надей, но всё же годилась для роли охраны границы. А вот Васька была чужая, пришлая, и она всегда чувствовала, что старуха ее не принимает. Всё замуж ее норовила отдать, говорила, что надо сначала бабье предназначение выполнить, а затем уже на границу идти. Только потом до Васьки в Нави дошло, что детей нужно много нарожать, чтобы в будущем было из кого себе преемницу найти. Да вот только не слушала она толком бабу Надю, всё торопилась знания и магию познать, чтобы потом получить власть над междумирьем.
Злилась Васька на нее, что не принимала как родную, что не искала ее толком. Сколько дней и ночей она провела около того чертового поля, где стояла избушка бабы Нади. Сколько она ее ждала, но та редко посещала Навь и как-то всё время проходила мимо нее, не замечая и не останавливаясь, чтобы оглядеться по сторонам. Василиса в том мире для нее была одной из них, тех самых одичавших, заблудших, неприкаянных душ, которые постепенно становились нечистью, на века застряв в мире Нави.
— Эх, найти бы свое тело, и уже спокойной перейти обычной человеческой душой через реку Смородину. Может, действительно поселиться в какую-нибудь старушку, да дожить свой век потихоньку, — подумала Василиса.
Она провалилась в забытье, свернувшись калачиком и забившись между одной целой стеной и холодным боком старой печки. Ей нужно было восстановить силы, которые она потратила в бою с перевертышем.
Автор Потапова Евгения