Глава 85
– С мамой всё будет в порядке? – первое, что спросила Кристина у врача.
– Да, конечно, – с улыбкой ответила им доктор Званцева.
– На неё снова напали? – задала девочка неожиданный вопрос. Мария кивнула и сделала про себя вывод, что такое происходит не впервые. «Правильно Звягинцев посоветовал ей менять работу», – подумала врач и провела ребятишек в палату к матери. Оттуда вышел Пётр Андреевич и сказал коллеге:
– Она всё отрицает. Сказала полицейскому, что выпала из окна. Наверное, детям скажет то же самое.
– Будет лучше, если она скажет им правду? – задала Мария риторический вопрос. И подумала: «В самом деле, как объяснить двум дошкольникам, что их мама выбрала для себя очень прибыльную, с одной стороны, но чрезвычайно опасную и неблаговидную «профессию»? Не говоря уже о том, что противозаконную».
Мария вздохнула и вошла в палату. Требовалось ещё наложить Марине швы на порез в височной области.
– Я могу остаться и ухаживать за тобой, – проговорил Лёня.
– Даже не думай пропускать садик, – мать погладила его по голове.
– А я и не думаю, – буркнул мальчик.
– Он не хочет стихотворение учить к утреннику, – с усмешкой пояснила Кристина, показав на младшего брата взглядом.
– А вот и нет, – продолжил ворчать Лёня.
– Мой братишка глупенький, не обращайте на него внимания, – весело заметила девочка.
Мария отвлеклась от работы:
– Это вы мне говорите?
– Ага, вам, – кивнула Кристина.
– Они хорошие дети, – улыбнулась Марина. – Я делаю для них всё, что могу. Поверьте мне.
Доктор Званцева коротко кивнула. Подумала, что не в её принципах осуждать кого-то. Среди врачей подобных типов и так хватает. Ей вспомнился недавний скандал с участковым терапевтом Бурейской больницы, что в Приамурье. Молодой парень стал печально знаменит на всю страну после того, как выложил видео, в котором страшно ругался в адрес пациента.
«Он, видите ли, устал объяснять одному и тому же деду, куда ему надо идти и что делать, – подумала Мария. – Это ещё он у нас в отделении не работал, где неадекватных хватает. А этот без году неделя проработал и волком взвыл: достали, ненавижу, замучили, народу много. Ну, так и не шёл бы во врачи!»
Мария снова украдкой вздохнула. Сколько раз у самой было такое же настроение! Но поддаваться нельзя. Если чувствуешь, что эта профессия – твоя судьба, то терпи. За чёрной полосой приходит белая.
– Мария Васильевна, там Олег Романович Брежнев приехал, отец Екатерины, – в палату заглянула администратор Дина Хворова.
– Да, скажите ему, что я сейчас подойду.
Доктор Званцева закончила с Мариной и пошла к отцу девушки. Тот оказался коренастым крепышом лет 45 с проседью в густых волосах. Вежливо поздоровался с врачом.
– Всё это так ужасно. Как остальные девочки?
– Я пока не знаю, – сделала вид Мария, что не в курсе. Ведь если всё сразу вывалить, то разговора не получится.
– Я не должен был пускать Катюшу за руль во время дожди. Она поправится?
– Олег Романович, кроме ранений, полученных вашей дочерью при аварии, мы обнаружили у неё довольно редкое заболевание, называемое болезнью Вильсона-Коновалова, – сообщила доктор.
– На прошлой неделе мне сказали, что у неё гепатит, – заметил отец девушки.
– Так и есть. Это результат того, что в её печени накапливается медь. И в мозгу тоже. Болезнь Вильсона-Коновалова наследственная. Она может вызывать расстройства как психические, так и двигательные. В частности, непроизвольные движения. Обычно симптомы не проявляются до полового созревания, – объяснила Мария.
– Поэтому я надавила на газ вместо тормоза, да? – спросила Екатерина.
– Вероятно.
– Это лечится? – поинтересовался отец.
– С этим можно жить. Но потребуются жёсткие ограничения в плане питания.
Доктор Званцева ещё поговорила с обоими, потом оставила их вдвоём. Когда вышла в коридор, увидела, как из палаты, где лежит Марина Гуляева, вышла Зоя Геннадьевна Крымова, социальный работник клиники. Она что-то обсуждала с доктором Звягинцевым. Заинтересованная, Мария направилась к ним.
– Мы можем лишь расспросить детей и узнать побольше об их жизни дома, – услышала она фрагмент разговора.
– Если она приводит клиентов домой, это уже опасность, – строго заметил Пётр Андреевич.
– Скажите, дети смогут остаться вместе? – спросила Званцева.
– Мы сделаем, что возможно, – ответила соцработник.
Мария спросила коллегу недовольным тоном:
– Зачем вы это делаете?
– Коллега, вы действуете из лучших побуждений, но...
– Что «но»? – перебила Званцева. – Они хорошие дети, и мать заботится о них.
– Занимаясь эскортом? – нахмурился Пётр Андреевич.
– Её уже дважды задерживала полиция, – добавила Крымова.
– Она и сейчас арестована? – спросила её Мария с вызовом.
– Она оставляет детей одних на ночь. Это недопустимо, – решительно произнёс доктор Звягинцев.
– Да ладно вам! Мы видели вещи и похуже, – парировала Мария.
– По закону, мы должны доложить об этом, и я не обязан объяснять это вам, – упрямо сказал коллега.
– Так нельзя. Это неправильно, – возразила Званцева.
– Не вам это решать.
– Вам?
– У меня больше жизненного опыта, Мария Васильевна, – начиная злиться, стал давить авторитетом Звягинцев. – К тому же я старше вас по должности. У вас нет полномочий на подобные решения.
Мария подумала и ответила:
– Но это отвратительно, – развернулась и ушла.
В самом деле: кто такие эти двое, чтобы разрушать семью? Да, Марина занимается… нехорошим делом. Но ведь детки у неё чистые, ухоженные, сытые и здоровые. Если её лишить родительских прав… «Что я так лезу в это дело? – вдруг остановила себя Мария. – Кажется, начинаю в Элли превращаться. Она тоже почти за каждого пациента душой болеет, неугомонная».
Званцевой захотелось достать телефон и позвонить подруге. Узнать, как там дела. Хотя какие могут быть дела, если нужно хоронить родного брата? Маша вздохнула. Дима всегда ей очень нравился. Открытый, добрый, душа компании. И вот его нет… Внезапно ощутив, как сильно она расстроилась, доктор, накинув в ординаторской дежурную куртку, поднялась на крышу.
Но долго оставаться одной не получилось. Пришёл Рафаэль, встал рядом и сказал со смущённой улыбкой:
– Я зонт принёс на всякий случай.
Помолчали.
– Красивый вид отсюда, правда? – спросила Мария.
– Да. Послушайте, если вам…
– Давай уже на «ты».
– Хорошо, – улыбнулся ординатор. – Если тебе нужна помощь, я мог бы…
– Что ты чувствуешь к Элли? – перебила его доктор Званцева.
Креспо растерялся и несколько секунд молчал.
– Прости, не готов это обсуждать… – ответил и, оставив зонт, молча ушёл.
Мария некоторое время провела на крыше, потом вернулась в отделение. Там сразу взяла нового пациента. Лев Маркович Крутицкий, 55 лет.
– Тошнота, слабость, головокружение. Звон в ушах, сердцебиение, – перечислил он симптомы. Замолчал, устало протёр глаза. – Это сводило с ума мою жену. Она развелась со мной. У меня анемия, кстати.
– Не похоже на это, – заметила доктор Званцева.
– Да, но при злокачественной анемии симптомы могут наблюдаться даже при нормальном гемоглобине, – с видом знатока ответил пациент. Мария подумала про себя: «Ещё один любитель находить у себя симптомы по интернету, как много их стало!». – Поверьте мне, доктор. Состояние скоро ухудшится.
– Вам кололи витамин… – врач не успела договорить, как Лев Маркович перебил, озвучив название препарата. – Закончили два месяца назад. В 2012-м я обратился к своему участковому терапевту по поводу утомляемости. Он поставил диагноз. С тех пор я чувствовал себя нормально, пока меня кололи. Месяц назад этот прощелыга помер, поэтому пришлось обратиться к вам.
– Вас должны были направить к другому терапевту, – заметила Мария.
– Ага, направили. А вы пробовали попасть по записи? Даже к терапевту, – горько усмехнулся Лев Маркович. – Быстрее рак на горе «Калинку-малинку» свистеть научится, чем я окажусь у неё. Хотя нет, вру. Был один раз. Первый и последний. Пришёл, а там сидит девочка. Только-только институт окончила. Умненькое личико состроила, отправила анализы сдавать. Я ей говорю: да мне десять лет назад диагноз поставили, зачем снова анализы? Она такая: «Таков порядок. Если обратились, следуйте правилам или уходите».
– И что же вы?
– Ну, сдал.
– И каков результат?
– Она сказала, что нет у меня злокачественной анемии, – усмехнулся Лев Маркович. – Ну глупая совсем, неопытная.
– И тогда вы решили прийти сюда?
Пациент кивнул.
– Вот и вся история. Тот препарат был моим спасением. Мне кололи его внутримышечно. Но думаю, раз прошло столько времени, то пора повторить. Как вы считаете?
– Нужно сделать анализы, прежде чем назначать что-либо, – заметила Мария.
– Зря потратите время, – уверенно сказал Лев Маркович и достал какую-то бумажку из нагрудного кармана, протянул Званцевой. Это оказалась визитка, на которой было написано крупными буквами: «Общественная организация “Жертвы злокачественной анемии”», адрес и телефон.
– Я являюсь президентом этой организации, – с гордостью заявил Лев Маркович. – Сам же её и основал десять лет назад.
Мария покивала из вежливости, потом ушла, дав назначение медсестре.
Через пару часов она вернулась и сказала Льву Марковичу, который с видом человека, который не ждёт от злодейки-судьбы ничего хорошего, лежал на койке и смотрел уныло в потолок.
– У вас сегодня счастливый день, – сказала ему доктор Званцева.
– Вы сделаете мне укол? – с надеждой поинтересовался пациент.
– Нет. Ваш врач не делал вам тест Шиллинга, верно? Учитывая ваш возраст, это было нетипично. У 90% больных злокачественной анемией в крови имеются особые антитела. У вас их нет.
– Значит, я из числа оставшихся десяти процентов, – сделал вывод мужчина.
– У вас нормальный уровень кобаламина. Вы знаете, что это означает?
– Да.
– А что вызывает злокачественную анемию?
– Его дефицит из-за недостатка определённых аминокислот.
– Вы здоровы и никогда не были больны, – сделала вывод Мария.
Лев Маркович уставился на неё и крепко задумался. Доктору захотелось сказать ему, чтобы не ставил сам себе диагнозов. С другой стороны, пациент однажды поверил своему терапевту, и тот десять лет выписывал ему препарат, не пытаясь ничего изменить или перепроверить.
Пациент вздохнул, сел на койке. Потом принялся одеваться. Вид у него был такой, словно мужчина потерял смысл в жизни.
– Теперь мне торопиться точно некуда, – вздохнул он. – Мои друзья не смогут разделить мою радость.
– Вы шутите? – удивилась Мария.
– У них злокачественная анемия. Всё в моей жизни было подчинено ей. Группа поддержки, терапия, заседания. Что мне делать теперь?
– Получать удовольствие от жизни.
– Как? – устало спросил Лев Маркович.
Доктор только пожала плечами. С тем, что случилось в его жизни, мужчине придётся смириться. После она пошла проверить, как там Екатерина. Её должны были перевести в терапию.
– Тебе ещё не нашли койку? – спросила её Мария.
– Папа пошёл узнать. Кто-нибудь ещё умер? – поинтересовалась девушка.
– После случившегося? Двое девочек серьёзно пострадали. Но они уже в палатах, пойдут на поправку.
– Значит, умерла только София?
– Да.
– А Саша?
– Нет.
– Как это случилось? – спросила девушка.
– Шёл сильный дождь…
– Саша была хуже.
– Что?
– Они не любили меня. Ненавидели. Травили, – зло призналась девушка.
– Не-е-е-ет! Мамочка! – в коридоре послышался разноголосый рёв. Врач метнулась туда и увидела, как соцработник тащит по коридору за руку Лёню. Тот вырывается, рыдает в голос и зовёт мать. Следом то же женщина в полицейской форме делает с Кристиной.
– Идёте, всё будет хорошо, – пытается успокоить мальчика соцработник.
– Нет, мама! Мама! – он продолжает обливаться слезами.
– Всё будет хорошо…
– Мама, почему нас забирают?
У дверей палаты стояла Марина. Плача, она смотрела на детей и говорила:
– Я люблю вас.
– Нет! – рыдала Кристина.
Неподалёку за всем спокойно наблюдал Звягинцев. Мария подошла к нему и спросила:
– Что происходит?
– Она оставляла их одних на ночь. К тому же то, чем она занимается…
– Ну да, конечно, – не дала ему договорить Званцева. Она ушла, посидела некоторое время в ординаторской, успокаивая нервы. Мужчинам никогда не понять женщин. Особенно тех, у кого есть дети. Вот на кой чёрт Звягинцев вмешался в чужую жизнь?! Но ответов у Марии не было. Придя в себя, она пошла к Лидии Борисовне. То, что стало понятно из разговора с Екатериной Брежневой, не давало Марии теперь покоя.
– Возможно, причина не в болезни, – сказала она Тумановой.
– Причина чего? О чём вы?
– О Екатерине Брежневой. Она ненавидела тех девочек, и они тоже её не слишком любили.
– Старшеклассницы всегда мучают друг друга.
– Да. Но они переживают, когда калечат своих одноклассниц, – заметила Мария.
– Отсутствие эмоций – следствие болезни Вильсона.
– Лидия Борисовна, метаболическое нарушение ещё не означает, что она не понимала, что делает.
– Она наехала на девочек нарочно? – удивилась Туманова.
– Она разочарована тем, что больше никто не умер.
Лидия Борисовна подумала и сказала:
– Найдите её отца. Поговорим вчетвером.
Беседа состоялась минут десять спустя.
– Вы готовы выписать Катю? – спросил Олег Романович.
– Почти, но я хотела бы получить консультацию психиатра, прежде чем назначить Екатерине лечение, – сказала Туманова.
– Зачем?
– Олег Романович, хотя болезнь воздействует на мозг, она не обязательно объясняет её поведение.
– Что вы имеете в виду?
– Ваша дочь способна принимать решения. Она ходит в школу, водит машину, – пояснила Лидия Борисовна.
– Я не понимаю…
– Вам нужно ещё раз поговорить с полицией, – строгим тоном заметила Туманова. Званцева кивнула, подтверждая её правоту.
– Я за себя не отвечаю. Вы сами сказали, – истерично проговорила девушка, глядя на неё.
– Нет, Катя, я этого не говорила, – ответила Мария.
– Я нажала на газ вместо тормоза.
– Мы пришлём полицейского, – сказала Туманова, кивнула коллеге. Они хотели выйти, но Олег Романович метнулся к ним.
– Постойте. Это… не болезнь.
– Это надо выяснить, – сухо произнесла Лидия Борисовна.
– Она сама?
– Я не знаю.
– Она могла сделать такое?
– Я не знаю. Пусть полиция с этим разбирается, – сделала вывод Туманова.
Брежнев удручённо опустил голову. Доктор Званцева вышла из палаты, – в кармане завибрировал телефон. Она достала его, прочитала сообщение: «Мой брат жив. У меня всё хорошо. Приеду – расскажу. Элли. P.S. Кажется, я влюбилась».