Глава 84
– Нужен врач! – в отделение неотложной помощи бригада «Скорой» ввозит на каталке пациентку. Доктор Званцева спешит к ней, слушает информацию:
– Полина Яковлевна Тальвик, 94 года. Лихорадка и дезориентация, давление 85 на 60, очень низкое.
– Пневмония? – спрашивает Мария.
– Нет, была пневмония, сейчас другое, – рядом с больной семенит пожилая женщина.
– Это её дочь, – кивает на неё фельдшер. – Ольга Максимовна.
– Она живёт с вами? – спрашивает доктор Званцева.
– Нет, я живу с ней.
– Как вы думаете, что с вашей мамой на этот раз? – спрашивает Мария.
– Инфекция в почках? Поэтому она ведёт себя, как пьяная?
– Возможно, но у неё и другие проблемы.
– Это серьёзно? – интересуется озабоченная Ольга Максимовна.
– В 94 года всё серьёзно.
– Мария Васильевна! – зовёт медсестра, поскольку врач и дочь пациентки остановились в коридоре, чтобы побеседовать. – У неё затруднённое дыхание. Пульсовая оксиметрия 82. Частота дыхания 30.
– Что происходит? – дрожащим голосом спрашивает дочь Полины Яковлевны, когда они с врачом оказываются в палате.
– Раствор, который должен был поднять давление, попал в лёгкие, – отвечает доктор Званцева после осмотра.
– И что теперь?
– Обычно мы даём два препарата, – она их называет, – но они ещё больше понизят давление.
– Господи! – расстроенно произносит Ольга Максимовна и с сожалением смотрит на мать.
– Я знаю, что вы очень любите свою маму, но нам нужно подумать о том, как вы будете себя вести.
– Вы не понимаете. Она нужна мне, – настойчиво произносит старушка.
– Конечно, нужна.
– Нет, мне нужна её пенсия.
Доктор Званцева и медсестра смотрят на неё удивлённо.
– Чего вы так глядите? – возмущается Ольга Максимовна. – Моя мама – блокадница, у неё пенсия хорошая. А у меня маленькая. Думаете, смогу я нормально жить без неё? У меня ни мужа нет, ни детей, никого. Только мама.
После этого, расплакавшись, Ольга Максимовна быстро уходит. Пока её нет, Мария замечает, что пациентка открыла глаза.
– Полина Яковлевна, я должна поговорить с вами, – обращается к ней доктор.
Старушка едва заметно кивает.
– Ваши лёгкие уже не работают нормально, как и ваше сердце. Если ваше состояние ухудшится, нам придётся ввести вам трубку.
– Нет, – отвечает Полина Яковлевна.
– Ваша дочь попросила сделать всё возможное, чтобы спасти вас. Но в таких ситуациях лечение может только ухудшить состояние…
– Сливы, – неожиданно тихо произносит старушка, перебивая доктора.
– Что?
– У меня в саду растут сливы. Они такие вкусные. Сладкие, – чтобы сказать всё это, она даже стягивает кислородную маску.
– Вы любите сливы?
Мария смотрит на Полину Яковлевну озадаченно. «Вступить в обсуждение вкусовых пристрастий или вызвать психиатра? – думает она. – Интересно, как бы Элли поступила на моём месте? Жаль, что её ещё несколько дней не будет».
В этот момент сердце пациентки внезапно останавливается. Доктор Званцева вызывает подмогу. В течение получаса бригаде приходится дважды использовать дефибриллятор, чтобы запустить сердце 94-летней пациентки, а после интубировать её, поскольку организм отказывался дышать самостоятельно.
– Держите систолическое давление выше 90 и переводите её в реанимацию, – решает Лидия Борисовна Туманова, пришедшая на помощь Званцевой.
Ольга Максимовна, когда её мать увозят, старается скрыть улыбку. Мария смотрит на неё и думает о том, что эта пожилая женщина, вероятно, очень скоро столкнётся с такими трудностями, которых даже представить себе раньше не могла. Но стоит ли осуждать её за это? Доктор вздохнула украдкой. Сама-то ведь не так давно тоже совершила ошибку. Да ещё какую – роковую. Сделала аборт, и теперь все гинекологи, с которыми она общалась, уверены: самостоятельно родить она никогда не сможет.
Впрочем, среди них есть исключение. Это доктор Барченкова, с которой Марию познакомила Элли. Людмила Владимировна уверенно сказала после обследования:
– Маша, не волнуйся. Ты будешь матерью. Всё у тебя обязательно получится.
– Но как же другие специалисты? Они в один голос сказали, что это невозможно.
– Поверь: женская природа порой выдаёт такие перлы, закачаешься. В твоём случае шанс есть, – уверенно сказала Барченкова.
После того, как Полину Яковлевну увезли, доктор Званцева идёт проведать Екатерину Брежневу. Ту самую девушку, которую принимала Элли. Виновницу аварии, в которой пострадали несколько старшеклассниц. Причём одна уже скончалась.
– Катя, расскажи мне, что у тебя случилось, – спрашивает Мария. Рядом стоит ординатор Креспо. Он непривычно грустен, и доктор Званцева прекрасно знает причину: Элли же на работе нет. В её отсутствие всегда энергичный испанец выглядит, как цветок, который давно перестали поливать.
– Я отъезжала со школьного двора. У нас там рядом парк, в нём живут белки. Я недавно ролик на ютубе смотрела, там рассказывалось, что эти зверьки переносчики бешенства. А тут вдруг одна выскочила на дорогу.
– И ты свернула?
– Еноты тоже бешенство переносят, – упрямо продолжает Екатерина. – А мой папа уже приехал?
– Мы проверим, – говорит доктор Званцева.
– Уровень билирубина недостаточен для энцефалопатии, – докладывает Рафаэль, когда медики выходят из палаты.
– Да, была бы дезориентация, – соглашается Мария.
Внезапно возле регистратуры слышатся громкие девичьи голоса.
– Извините, сюда привезли наших подруг!
– Как их фамилии? – стараясь оставаться невозмутимым, спрашивает Достоевский.
Две девушки лет 17 называют и неторопливо интересуются:
– Мы можем их увидеть?
– Извините, мы не даём подобную информацию, – отвечает администратор.
– Но они наши подруги!
– Пусть ваши родители позвонят в школу, им всё ответят.
– Всё так плохо? Они что, умерли? Господи, мы не пошли сегодня на занятия! – продолжают возмущаться старшеклассницы.
– Я могу дать информацию только родственникам, – упрямо говорит Достоевский.
– Ну и сидите тут! – возмущённо кричат девчонки и бегут по отделению.
Фёдор Иванович растерянно смотрит на них.
– Ну, чего стоишь? – кричит охраннику. – Иди, лови.
– Мне пост нельзя покидать, – лениво замечает тот и остаётся на своём месте.
«Эх, Элли на вас нет, – думает Званцева, глядя на эту словесную перепалку. – Вставила бы всем по первое число. Вот уж правду говорят: кот из дома – мыши в пляс».
Вздохнув, Мария сама спешит за девушками. Те пролетают, заглядывая попеременно в палаты.
– Стойте! – требует доктор Званцева.
Старшеклассницы останавливаются. Но одна успевает приоткрыть дверь в ту палату, где лежит Брежнева. Замечает её, тычет пальцем:
– Она видела, как это случилось?
– Подождите. Вам туда нельзя! – повышает голос Мария. Но какое там! Девчонки пулями влетают в палату.
– Катя, ты должна рассказать нам.
– Почему вы меня спрашиваете? – удивляется Брежнева.
– Кто пострадал?
– Вы даже не знаете меня, – плаксиво отвечает Екатерина.
– Она чокнутая! Ну её! – вторая старшеклассница тянет первую за рукав. – Пошли! Позвони моей маме. Она дружит с директором.
Девушки убегают. Когда Екатерина остаётся вдвоём со Званцевой, кривит губы и произносит с презрением:
– Известные особы. Вся школа их знает.
Мария коротко кивает. Выходит из палаты и видит, что в коридоре стоит Рафаэль. Всё такой же, словно лишённый жизненных сил.
– Доктор Креспо, тебе нужны более длинные руки, если собрался лечить её отсюда, – шутит Мария.
– Мне надо наложить шину, – с коротким вздохом признается ординатор.
– Мы зашиваемся, Рафаэль, – переходит коллега на более мягкий тон.
– Я понимаю.
Доктор Званцева берёт его за плечо и направляет в сторону палаты.
– Если ты не сможешь справиться с простым переломом лодыжки, я сама займусь этим. Но всё сообщу Эллине Родионовне. Работай.
Креспо снова вздыхает и идёт к пациентке. Мария качает головой. Что безответная любовь с человеком делает! Вот уж никто и не подумал бы, что окажется здесь такой жгучий мачо с красивым именем, который из всех женщин отделения выберет в качестве объекта поклонения Элли. Причём сначала судачили, будто он сделал это из карьеристских соображений. Стать любовником завотделением, получить отличные оценки, потом, возможно, работу здесь. Но сразу же выяснилось, что у испанца чувство искреннее и глубокое.
Мария не раз ловила себя на мысли, что даже немного завидует. Её Данила Береговой никогда так не любил, то есть огненно, страстно и беззаветно. Пламя его интереса горело ровно, не сильно, но и не слабо. Иногда менялось чуть в ту или иную сторону, а однажды чуть не погасло совсем, когда они разбежались на какое-то время. Но давно уже всё вернулось на круги своя, а теперь молодые люди готовились к свадьбе.
Доктор Званцева вернулась в регистратуру, стала заполнять карточки. Минут через пятнадцать к стойке подбежал мужчина.
– В моём такси женщина, мне нужен доктор! – выговорил быстро.
– Что с ней? – Мария бросилась за ним.
– Я не знаю. Она не шевелится.
– Как её имя?
– Я не знаю. Она мне не показывала документы перед тем, как сесть в машину.
Званцева и доктор Звягинцев подбежали к машине.
– Девушка, очнитесь, – попросила Мария, но пострадавшая не ответила. Её переложили на каталку и повезли в отделение.
– Её избили, – замечает Пётр Андреевич. – Ну же! Откройте глаза. Пульс слабый. На руках кровь. Девушка, можете рассказать, что случилось?
– Скорее. Поехали. Быстро.
Вскоре пациентка уже лежит на столе.
– Систолическое давление 120, – говорит медсестра.
– Может быть немного больно, – предупреждает Звягинцев, вводя иглу.
Девушка слабо стонет.
– Спокойно, я делаю вам анестезию.
– Кто это сделал? – спрашивает Мария, видя, что пострадавшая очнулась.
– Дети… – отвечает та слабым голосом.
– Дети?
– Я должна забрать детей из садика, – поясняет незнакомка.
– Мы договоримся, чтобы их привезли сюда. Как ваше имя?
– Марина Гуляева.
– Марина, мы должны выяснить, нужна ли вам операция, – говорит доктор Званцева.
– Я должна идти…
– Нет, нет, нет. Вам придётся поговорить с полицией.
– Нет, я не могу.
– Вас кто-то избил?
Ответить Марина не успевает, поскольку в палату в сопровождении сразу трёх ординаторов входит главврач.
– Что у вас?
– Проникающее ранение живота неопределённой глубины, – докладывает доктор Званцева и удивлённо смотрит за спину Вежновца. Он перехватывает взгляд:
– Мои ординаторы, – опережает вопрос.
– Вы преподаёте? – удивляется Звягинцев.
– Мы обязаны это делать, – с гордостью заявляет Иван Валерьевич.
– Давление в норме, – докладывает медсестра.
– Какой длины был нож? – интересуется Вежновец, глядя на Марию.
Она поднимает брови. Не успела ещё понять.
– Вы где обучались медицине, доктор Званцева? – ехидно интересуется главврач. – По интернету?
Мария упорно молчит, вспоминая, как учила Элли общаться с этим злобным карликом: терпеть. Собравшись с силой духа, отвечает:
– Здесь может быть перитониальный симптом.
– Глубокий валик, антибиотик и противостолбнячная сыворотка.
– Операция не требуется? – спрашивает Звягинцев.
– Верно. Врачам «Скорой помощи» стоит думать головой: обработать рану, соединить края и сделать анализы. Пошли туда, – Вежновец уводит свой выводок в белых халатах.
– Чья подпись должна быть в карте? – спрашивает Марию медсестра.
– Простите? – Иван Валерьевич услышал это. Остановился, развернулся.
– Под хирургической консультацией, – поясняет доктор Званцева.
Вежновец обиженно поджимает губы. Решил, что его проигнорировали, хотя медсестра имела в виду кого-то из тех, кто взялся лечить пациентку: Марию Васильевну или Петра Андреевича. Все уставились на начальника. Он подошёл, вырвал карточку у медсестры.
– Я главный врач и хирург! – размашисто расписался, едва не порвав бумагу, и, швырнув ручку на ноги пациентке, утопал.
– Туда! Налево! – послышался его приказ ординаторам.
В смотровой все вздохнули с облегчением.
Спустя некоторое время доктор Званцева пошла проверить, как Рафаэль справляется с заданием. Он как раз начал накладывать шину.
– Не люблю, когда меня трогают, – проворчала Екатерина.
– Доктор Креспо почти закончил, – прокомментировала Мария, войдя.
– Теперь они совсем меня сожрут, – вздохнула старшеклассница.
– Кто?
– Ребята из школы.
– Из-за того, что случилось?
– Катя, случилась трагедия. Но это был несчастный случай. Шёл дождь. Ты потеряла управление.
Мария осмотрела глаза пациентки. Кое-что ей не понравилось в том, как отреагировали зрачки девушки на яркий свет.
– Позовите Лидию Борисовну, – попросила она Креспо. – Катя, у тебя когда-нибудь бывали судороги?
– Иногда я бываю ужасно неуклюжей.
– Не будь к себе такой строгой.
– В чём дело, Маша? – в плату вскоре вошла Туманова.
– У неё золотые отложения на роговице.
Лидия Борисовна тоже посмотрела глаза девушки.
– Кольца Кайзера-Флейшера, – сказала.
– Симптом болезни Уилсона? – заметил Рафаэль, решив блеснуть познаниями в медицине.
– Что это? – стала тревожиться Брежнева.
– Твоё тело не выделяет медь, которая аккумулируется в печени и мозге, – пояснила Туманова.
– Да? И что?
– Нам нужно сделать дополнительные анализы, – заключила Лидия Борисовна.
После этого Мария вернулась в смотровую. Марине уже стало лучше. Звягинцев начал зашивать рану не её животе.
– …Он казался обычным человеком, а вдруг обозлился, – продолжила женщина свой печальный рассказ.
– Кем вы работаете?
– Я занимаюсь эскортом, – вздохнула пациентка.
– Пора подумать о новой профессии, – заметил Пётр Андреевич.
– Я должна кормить своих детей.
– Сколько им?
– Лёне четыре, Кристине шесть.
– Они знают, чем вы занимаетесь?
– Нет. Зачем? Я встречаю их из школы и нахожусь с ними до тех пор, пока они не ложатся спать.
– Подождите, вы уходите, когда они засыпают? – удивилась Мария.
– Я не наркоманка, и у меня нет менеджера. Я работаю, чтобы иметь возможность содержать детей, – ответила женщина.
– Но они же остаются дома одни…
В дверь постучали. Когда она открылась, на пороге возник капитан Рубанов.
– Быстро приехал, – заметил Звягинцев, усмехнувшись.
– Я не хочу говорить с ним, – насупилась Марина.
– Они должны зафиксировать нападение, – заметила Мария.
– Я не хочу разговаривать с полицией, – сказала пациентка, как отрезала.
Доктор Званцева вышла в коридор.
– Илья, добрый день. Она не хочет подавать заявление.
Рубанов покачал головой.
– Ну, на нет и суда нет.
Капитан развернулся и ушёл.
– Мария Васильевна, тут двоих детей привезли. Говорят, их фамилия Гуляевы, – сообщил Достоевский.
Доктор Званцева дошла до вестибюля. Увидела двоих ребятишек, прижавшихся друг к другу.
– Привет, – сказала им, ласково улыбнувшись. – Я отведу вас к маме.
