Для короля Париж казался естественным убежищем для разврата, остро нуждающимся в строгой полиции и жесткой дисциплине. После того как в 1682 году его двор обосновался в Версале, Людовик редко посещал город, предпочитая вместо этого геометрическую чистоту своего дворца зловонному беспорядку узких парижских улочек, заполненных потными торговцами и оборванными нищими.
С точки зрения Версаля, новые заведения, такие как парижские кофейни и кафе, казались не более чем грязными логовищами, прикрывающими грех. Убежденный, что такие места действительно предоставляют возможности для разного рода преступлений, Людовик приказал лейтенанту полиции Ла Рейни составить полный список всех кабаков, где «можно было курить табак и опиум», и держать его под рукой. Преемник Ла Рейни маркиз д'Аржансон получил аналогичные указания.
Вскоре после того, как в 1697 году у руля парижской полиции встал д'Аржансон, из Версаля пришло резкое предупреждение: «Король слышал из разных мест, что ругательства и богохульства совершаются очень часто и с большим нечестием, чем когда-либо прежде, на ярмарках, кабаре и кафе».
Д'Аржансону было приказано удвоить свои усилия и пресекать все подобные богохульные высказывания в Париже.
В 1700 году Людовик также настоял, чтобы полиция пресекала чрезмерную демонстрацию аристократией драгоценностей и украшений, а также слишком роскошные экипажи. Показная демонстрация чрезвычайного богатства, хотя и поощряемая в Версале, вызывала зависть и алчность в Париже. Своим королевским указом король запрещал парижанкам появляться на улице с прической, сооруженной высотой более четырех дюймов, носить большое количество украшений и приносить в церковь яркие молитвенные подушки.
Д'Аржансон согласился, что такие ограничения задуманы с благими намерениями, но по настоянию парижских ювелиров он все же попросил Людовика смягчить правила, чтобы дворянки могли носить свои прекрасные драгоценности без боязни получить штраф. Людовик согласился, хотя указ все еще применялся к иностранцам, особенно к немцам, которые высокомерно разъезжали по улицам Парижа в роскошных экипажах, вызывая ропот у оборванных жителей.
Людовик напомнил своему лейтенанту полиции, что существует прямая связь между таким ропотом и безвкусной демонстрацией богатства.
Более того, заметил король, «нищенство и роскошь ежедневно увеличиваются в Париже, хотя, кажется, вы [д'Аржансон] уделяете мало внимания сопутствующим беспорядкам».
Полиция имела широкие полномочия для борьбы с этими беспорядками. Все правосудие исходило от короля, и его полицейские комиссары, как представители его правосудия, имели широкие полномочия в плане вынесения приговоров по широкому кругу преступлений.
Полиция имела полное право арестовывать грешников и доставлять их в суд в головной офис Шатле, где располагалась и тюрьма, и парижский прево, и все основные полицейские службы, там проводилось дознание и выносился приговор за преступления прелюбодеяния, блуда, содомии и азартных игр, а также за богохульство, нарушение постов, непочтительное поведение в церквях и прочие преступления.
Людовик XIV требовал, чтобы его полицейские комиссары ежедневно демонстрировали свою власть, патрулируя и сообщая о состоянии улиц и зданий в их районе, а также о моральном состоянии, которое они там находили. Надлежащее моральное поведение, особенно в церквях, театрах, кафе, гостиницах и арендованных комнатах, было вопросом полиции и королевских интересов.
Каждый комиссар должен был отчитываться раз в пятнадцать дней о каждой улице своего района, отправляя отчет в Шатле. Копии этих отчетов отправлялись в Версаль и довольно часто возвращались с загадочными каракулями на полях «Король желает знать больше».
Во время правления Людовика XIV полицейские комиссары расширили свой контроль над отелями, кафе и меблированными комнатами. Париж семнадцатого века начал соперничать с Римом, Флоренцией и Венецией как туристическая достопримечательность. Особенно весной английские и немецкие туристы, вооруженные новыми путеводителями, заполняли Париж. Кафе, отели и комнаты часто становились ареной греховного или преступного поведения.
Комиссары регулярно совершали дневные и необъявленные ночные визиты в такие места, записывая имена зарегистрированных гостей и посетителей кафе. Несмотря на такую бдительность, владельцы гостиниц регулярно укрывали преступников, сбывали краденое и сдавали комнаты по завышенным ценам, особенно туристам, для aventures d'amour (любовных приключений). Частые вспышки насилия с участием немецких туристов вынудили полицию принять суровые меры против владельцев гостиниц в 1698 году.
Особенно жестокая драка с участием немцев в квартале Сен-Жермен-де-Пре длилась два дня. Драка привела к нескольким серьезным травмам и одному погибшему туристу. После этого инцидента д'Аржансон издал новый указ, требующий от владельцев гостиниц, как только начнутся неприятности, немедленно вызывать своего комиссара, или же им придется нести ответственность за все возникшие убытки и еще заплатить штраф в размере трехсот ливров.
Чтобы выследить парижан, живущих за счет преступлений, владельцам гостиниц (под страхом штрафа в триста ливров) было запрещено регистрировать любого человека, не предоставившего доказательств постоянного трудоустройства. Отныне в каждом гостиничном регистре должно было быть указано имя гостя, время прибытия, место рождения, профессия и предполагаемая дата отъезда. Удобная универсальная запись «имя неизвестно» больше не работала. Десять лет спустя, в 1708 году, эта система регулирования была распространена на все парижские меблированные комнаты.
Многие владельцы гостиниц были возмущены полицейскими проверками и дальнейшим расширением полномочий полиции. В ноябре 1708 года д'Аржансон арестовал некую мадам Лонгпре́, «мятежную хозяйку гостиницы», которая была лидером заговора владельцев, что отказывались от проверок и сдавали комнаты в аренду «темным личностям» и занимались контрабандой. Д'Аржансон устроил из этого показательное наказание, посадив ее на два месяца в тюрьму Шатле.
В 1711 году другая группа трактирщиков выступила в поддержку владельца кафе по имени Буше́, который бросил вызов инспекторам. Наглый пример Буше обеспокоил д'Аржансона, который знал, что если Буше будет сопротивляться достаточно долго, другие владельцы последуют его примеру. Чтобы избежать проблем, д'Аржансон приказал тихо арестовать Буше той же ночью, прежде чем он успеет приобрести еще большую известность.
В феврале 1683 года Людовик XIV нанес удар по парижской моде, запрещая людям носить маски на публике, чтобы скрыть как свою личность, так и свои грехи; модным парижанкам больше не разрешалось даже в церковь входить en masque (в маске). Два года спустя он запретил балы-маскарады при дворе.
Дуэли, благодаря Тридентскому собору, настаивавшему на том, что это работа дьявола, желавшего, чтобы «через кровавую телесную смерть также можно было обеспечить и уничтожение души», к концу правления Людовика фактически были устранены во Франции.
Формы словесного оскорбления тоже были запрещены, так что к 1704 году даже такие эпитеты, как «идиот», «трус» или «предатель», произнесенные вслух в обществе, могли повлечь за собой двухмесячный тюремный срок.
Итак, вторая жена короля, мадам де Ментенон, подталкивая короля к своему пониманию греха и направляя его усилия для защиты душ своих подданных, возможно, совсем не желая этого, наконец, повлияла и на театр, и на двор. Несмотря на свою великолепную архитектуру, изысканные фонтаны и впечатляющие сады, Версаль стал для многих очень скучным и слишком чопорным двором. Он возродился к жизни лишь с возвращением туда правнука Короля-Солнце — юного Луи XV.
Больше о жизни французского двора XVII–XVIII веков можно прочитать в моих подборках: «За воротами Версаля», «Блистательный век Людовика XIV», «Регент — недосягаемая корона».
Буду благодарен за лайки, подписку и ваши комментарии. Ниже ссылки на другие статьи:
