«Монарх живописи»
Такой «титул» современниками был дарован Пьеро делла Франческа. В извечном споре физиков и лириков о том, что важнее — наука или искусство, художник эпохи кватроченто рассудил бы всех. И доказал, что вдохновение рождает идеи, сюжеты и образы. Но только точный расчет облекает их в видимую человеком «материю» и «понятные глазу» формы.
Он жил скучно и почти аскетично, годами не выезжая из родного города Сан-Сеполькро, за что и получил прозвище «Пьеро Деревенский». Не метался по стране в поисках дорогих заказов и благосклонных покровителей. Но его приглашали расписывать соборы по всей Италии, с почетом принимали во дворцах кондотьеров и даже в резиденции папы римского. А всё потому, что…
«Я художник, я так вижу!»
История его творческой карьеры примечательна и даже уникальна. Когда другие мальчишки играли в солдатики, он увлеченно изучал математику. Не участвовал в потасовках, выясняя, кто сильнее, зато обошел многих взрослых в знании геометрии. И, кто знает, превзошел бы в своих гениальных открытиях Архимеда и Евклида, но в 15 лет, оказавшись на распутье, выбрал искусство.
В XV веке живописцы «академий не кончали», а шли учиться у мастеров. Вот и Пьеро стал подмастерьем Доменико Венециано — одного из основателей Флорентийской школы. И осваивал его «науку создавать прекрасное» так усердно, что искусствоведы до сих пор не могут «разделить» некоторые работы учителя и ученика. Но потом будущий «мастер света» пошел своим путем.
«Числовая гармония» живописи
Флорентийцы были новаторами и одними из первых в «художественном» мире попытались «завоевать» третье измерение. Они неустанно экспериментировали, чтобы превратить плоское в объемное, застывшее в живое. Герой нашего повествования решил эту задачу и вывел свою формулу: рациональный подход плюс точный расчет, помноженный на вдохновение. На его фресках и картинах природа оживала, а люди обретали телесность и свободу движения в пространстве жизни. Но такое «чудо» было результатом сложных расчетов и создания геометрически организованной реальности. В этом живописном «коктейле» в вымеренных до миллиграмма пропорциях соединялись объемы, линии и красочные пятна, превращаясь в удивительно-божественный «напиток», который хочется пить, смакуя и не отрываясь.
«Воздушная» теория
Огонь красный, трава зелёная, небо голубое — для художников Средневековья это было «аксиомой без вариантов». И неважно, где находился объект — на земле или в небе, далеко или рядом, — на рисунке он не терял свои ясные очертания и «правильные» цвета. Изображение получалось плоским, но это компенсировалось сочной красочностью, пышной декоративностью и искусной орнаментальностью картины в целом. Но Пьеро делла Франческа научился рисовать… атмосферу. Он, пожалуй, первым из живописцев пришёл к выводу, что именно воздух, словно искусный фокусник, создаёт иллюзии ближнего-дальнего. Искажает линии, размывает контуры и «разбивает» цвета на мельчайшие оттенки. И позволяет нам видеть мир многомерным — детально-близким, сферически-объемным или философски-бесконечным.
Перспектива с перспективой
Раннее Возрождение подарило миру немало гениев и замечательных открытий. Архитекторы Леон Баттиста Альберти и Филиппо Брунеллески разработали математические основы учения о перспективе, основанные на евклидовой геометрии. Флорентийские художники старались применить его на практике, создавая оптические иллюзии пространства. А Пьеро делла Франческа превратил это в «непринужденное мастерство».
Он «заманивает» взгляд зрителя туда, где сливается горизонт и небо, перевоплощая святого Иеронима и донатора во «второстепенных» героев. Подвешивает на своде абсиды Алтаря Монтефельтро страусиное яйцо. Но из символа рождения Вселенной и непорочного зачатия Спасителя оно превращается в демонстрацию возможностей создавать «живой» объем. И, наконец, он поет «Гимн Перспективе», украшая «Благовещение» колоннами, объемность которых сохраняется, даже если смотреть на картину сбоку.
«Его Величество свет»
Пьеро делла Франческа был одним из многих, кто занимался решением «световой проблемы». Но первым по-научному точно обосновал, что именно свет делает видимым окружающий человека мир. Он направлял его «литься» мягкими волнами и «прошивал» им, словно иглами, листву деревьев. Заставлял мерцать звездами в бездонности неба и растекаться по земле жемчужно-серыми сумерками.
Художник улавливал почти невидимые глазу нюансы цвета. Скрупулёзно вымерял траекторию каждого луча и отблеска, падавшего на предметы, лица и одежду его героев. Оттого создавал картины годами и даже десятилетиями, доводя работу до математически-точного совершенства. Заказчики хоть и ворчали, но соглашались ждать свой шедевр.
«Живописная» география
Пьеро делла Франческа мечтал показать бесконечность пространства и вывел пейзаж из статистов на главную роль в своих живописных «рассказах». Его «средневековые» коллеги считали природу «назойливой мухой», отвлекавшей зрителей от монументального пафоса героев и религиозных мистерий. В эпоху Раннего Возрождения природные мотивы использовались как декор, их подстраивали под сюжет или «закрывали» ландшафтом пустоты на полотне.
Но Пьеро вдохновлялся примером фламандцев и, словно лирический менестрель, воспевал во многих картинах свою родину, знакомые с детства холмы, прозрачно-текучий Тибр, могучие дубовые рощи и скромные селения. Он не «громоздил» пейзаж сверху, как флорентийцы, а уводил его вдаль, соединяя небесное и земное, телесное и святое.
Трижды спасенная
Среди дошедших до нас произведений Пьеро есть ставшее легендой «Воскрешение Христа». Прекрасную по исполнению и мощную по своему внутреннему напряжению картину, созданную художником для городской церквушки в Сан-Сеполькро, ожидала незавидная судьба, уготованная ей стихией и людским равнодушием. Но по чьему-то приказу фреску закрасили, а спустя столетия неожиданно «открыли» и представили взорам любопытных туристов. Среди них оказался восхищенный англичанин – писатель и философ Олдос Хаксли.
В 1944 году, когда в Европе гремела Вторая мировая, деревня оказалась на линии огня и могла исчезнуть с лица земли от залпов британских батарей. Но офицер Энтони Кларк любил искусство и читал эссе своего земляка, посвященное картине. И отменил приказ об обстреле. Фреска, сохраненная под мешками с песком, обрела новую жизнь и славу. Однако пять с половиной столетий не щадят даже шедевры. Но бизнесмен Альдо Ости пожертвовал 200 тыс. евро на то, чтобы сохранить «жизнь» творению знаменитого итальянца.
Снова вместе
Пьеро делла Франческа рисовал портреты вельмож и образы мадонн, прославлял библейских героев и святых. Но подлинную славу ему принесла старинная, слегка наивная и не всегда логичная «Легенда о Животворящем Кресте» – том самом, на котором распяли Христа. Он рассказал ее по-своему и воплотил в идеально-логичные, выразительно-понятные и наполненные светом фрески, до сих пор украшающие церковь Сан-Франческо в Ареццо.
Другому его творению – Августинскому полиптиху – повезло меньше. Подобные произведения – универсальный конструктор смыслов, в котором нет нарратива, но есть фактурные герои. Статичность персонажей позволила художнику сосредоточиться на деталях и создать уникальную портретную галерею святых. Но их «разлучили» в XVI веке, «раскидав» по церквям, дворцам и коллекциям. И только в этом году на выставке в Милане удалось воссоединить все восемь сохранившихся панелей.
«Волшебник света»
Пьеро делла Франческа не обзавелся семьей и детьми и всё нажитое имущество оставил родственникам. Но подарил миру искусства и многим поколениям художников написанные на «народной латыни» — вульгаре трактаты о перспективе, наполнив их детальными схемами и точными расчетами.
Он смог соединить линии и формы, фрески и манускрипты, божественное вдохновение и математические формулы, желание и необходимость, свет и тень. Он освободил искусство от «кандальных» традиций треченто и создал свой «кватроченто ар-нуво», проложив путь для да Винчи, Рафаэля и других гениев Высокого Возрождения.
